Любовь Ивановна вошла в кабинет. Неизменно подкрашенная, нарядная, благоухающая всеми ароматами красок, лаков, духов. Тщательно скрытые под слоем пудры и кремов морщины не обезобразили лица. И женщина, несмотря на приличный возраст, смотрелась довольно неплохо.
— Конечно, я не думаю, что с моим сыном что–то случилось, но его почему–то нет. Хотя он никогда не опаздывал на работу. Петенька очень аккуратный человек.
— Тогда вам не стоит волноваться, — заметил следователь.
— Может, я понапрасну пришла к вам. Но меня тревожит другое. Он должен был сегодня поехать в командировку. Жена все собрала, а его нет.
— Может, у какой–нибудь женщины задержался? — спросил следователь.
— Мой сын взрослый человек. И я не вмешиваюсь в его личную жизнь. Может, он имел женщину, но не мог из–за нее забыть о делах, о работе. Он позавчера звонил мне, обещал утром отвезти меня на дачу. Но не приехал. Я позвонила невестке. Валентина сказала, что он не ночевал дома. А тут эта телепередача. Я испугалась чего–то. Ведь мой Петенька носит тридцать пятый размер обуви. Хотя, я понимаю, у страха всегда глаза велики. Но я мать. И даже взрослый сын для меня лишь ребенок.
— Скажите, вот эта пуговица, она от костюма. Таких не было у вашего сына?
Любовь Ивановна подошла, взглянула. Лицо ее побледнело, глаза расширились. Изо рта вырвался крик:
— Петька! Мальчик мой! — ухватилась за край стола и вдруг рухнула на пол оплывшей горой, потеряв сознание.
Лишь через час, дрожа и заикаясь на каждом слове, она рассказала:
— Мой сын был порядочным человеком. С самого детства я за него нигде не краснела. Он прекрасно учился. Был примерным учеником в школе, курсантом в училище, добросовестным офицером. Он всегда был серьезен в выборе друзей. И не общался ни с кем без моего одобрения. Он даже женился лишь после того, как я ему разрешила. Но в последний год Петя вышел из–под моего контроля. И перестал слушаться меня, как прежде.
— В чем это выразилось? — поинтересовался следователь.
— Он сблизился с людьми не нашего круга.
— Кого вы имеете в виду?
— Братьев Быковых! Дмитрия и Иннокентия! У них самая плохая репутация во всем городе! В конце концов, это просто неприлично дружить с милиционерами, о каких в Орле никто доброго слова не скажет.
— А как он вам объяснял дружбу с ними?
— Очень примитивно. Говорил, что поддерживает с ними отношения, исходя лишь из интересов фирмы. Милиция обеспечивает ее охрану от воров и рэкетиров. Он убеждал, что без них не обойтись. И если он от Быковых отойдет, то завтра его фирма останется без защиты и ее разорят, разграбят. А мой Петя останется без куска хлеба, без заработка.
— А как вы считаете, что притягивало братьев Быковых к вашему сыну?
— Он им доплачивал. Иногда угощал.
— И только? — усмехнулся Александр недоверчиво.
— Больше ничего! Мой мальчик не фискал! — взялись красными пятнами щеки женщины.
— Ради угощений и мелких доплат Быковы не станут оказывать услуги, и тем более — поддерживать приятельские отношения.
— Ну, не знаю… Другого не слышала…
— Скажите, Любовь Ивановна, кого вы сами могли бы подозревать, если действительно подтвердится, что убит ваш сын? — спросил следователь.
— Быковых! Только их! Кого же еще? Хотя за что они могли убить Петю? Ума не приложу. У них были обычные отношения. В них нечего скрывать и опасаться. Но у других нет пистолетов. А у милиции есть. А у пьяного ума нет. Может, поспорили. Мой сын не всегда соглашался с Быковыми. Иногда я слышала, как Петя грубил им. Но братья не обижались. Хотя все до поры…
— Братья Быковы бывали у вас?
— Ко мне их не приводил. Я видела их у него дома. Ругала Петю.
— Скажите, Любовь Ивановна, ваш сын — единственный человек в городе, который имел доступ к коллекции покойного нумизмата Карпова.
— Ой, как мне надоела эта коллекция! Давно пора бы забыть о ней. Я на подобные вопросы отвечала сотни раз в милиции, и здесь — в прокуратуре! Ни я, ни мой сын не имеем ни малейшего к ней отношения! Как только я порвала с Карповым, Петя вернул ему все ключи и никогда не навещал этого человека, навсегда забыл его адрес.
— Адрес, может, и забыл. Но не коллекцию, — не поверил Александр и добавил: — Ни милиция, ни прокуратура не могли ее найти во время обысков. И вдруг она исчезла, когда обыски прошли. Повторяю, лишь вы и сын знали, где она хранится. И взять могли лишь вы, либо кто–то по вашей подсказке или с вашей помощью!
— Чепуха! У Карпова после меня были любовницы! Девицы из притона Софки. Их ему, как весь город говорил, привозили из притона ночью на дом. Карпов по пьянке любил похвастать коллекцией. Больше ему нечем было хвалиться. А девкам долго устроить пакость? Его и убили в том притоне, как я слышала. Неспроста, конечно.
— Ну а за что могли убить вашего сына? Да еще столь жестоко, изуверски?
— Не знаю, не могу предположить, — заплакала горько.
— Вы сами подозреваете только Быковых! Значит, есть причина, имеете основание так думать! Почему, скажите! Что могло бы их толкнуть на убийство?
— В последнее время он только с ними был. Забыл всех прежних друзей, — причитала Любовь Ивановна. И, как показалось Потапову, что–то старательно умалчивала.
Потапов и Вадим вместе со следователем и Любовью Ивановной приехали в морг. Там уже были Дмитрий и Иннокентий Быковы. Оба злые. Оба непритворно расстроенные.
— Убил! Он все–таки убил его! И сам исчез из питомника. Ну да мы его сыщем! Из–под земли достанем! — говорил Кешка следователю.
— Я его, суку, своими руками задавлю! — грозил Димка, беснуясь возле обгорелого комка. — Я ему отплачу!
— А как вы узнали, что это Попов? — удивился следователь.
— Вы место происшествия хреново осмотрели. Вошли на склады с дороги. А мы все проверили. Каждый сантиметр. И нашли под кучей железного хлама Петькины документы. Водительские права и удостоверение. Рукав от костюма, недалеко от забора. Видно, сбежать хотел.
— От кого? — недоверчиво спросил следователь.
— От убийцы.
— Сами где были позавчера ночью?
— Что? Вы считаете, что мы его убили? Да я только сегодня из командировки вернулся! В Москве был! А у Кешки жена из больницы только сегодня вышла. Он от нее не отходил. Даже не ночевал дома. Вместо сиделки был. Она чуть не умерла. Хотел за детьми поехать к теще, да узнал, что труп нашли. Нас с ним сюда прислали. На склады. Мы и нашли документы. Уже своему начальству их передали. Это мы, не вы установили личность убитого. Найдите убийцу! Хоть это сумейте! — говорил Димка.
— О ком вы упомянули? Кто его хотел убить? — спросил следователь.
— Ничего не скажу! Сами ищите! — принялся успокаивать Кешка Любовь Ивановну. — Успокойтесь, мать. Мы найдем гада. Даром не пройдет ему! — глянул на арматурный штырь, измазанный кровью.
— Вы предполагаете, что Петра убил Михаил Митрошин, муж сестры Попова? — спросил у Быковых Потапов.
— Кто же еще! Он, подлюка! Недаром исчез из питомника. Испарился. Но я его сыщу. Но вы откуда его знаете? О нем Петр только нам говорил.
— Не спешите с выводами. Но почему вы его подозреваете?
— У них недавно разборка была! Мы Петьку тогда отняли. И сказали тому козлу, чтобы не возникал близко, покуда дышит. Но он свое взял!
— Что именно? — насторожился Потапов.
— За дом хотел взять с Ольги Петька. Свое. Законную половину суммы. Мы ему помогали. Но баба мужика своего разыскала. Тот Петьку нашел. Велел отказаться от своей доли. Пригрозил иначе душу выпустить. Сказал, что тот с него на северах с лихвой взял. Ну, Петька к нам. Мы стенкой за него встали. Ну тот скотина, уходя, буркнул: мол, еще не вечер, не вся песня спета. Мы его облаяли матом вслед. Он исчез. И вот нате, он свое сделал! — говорил Димка.
— Михаил? Он и мне звонил. Дня три назад. Сказал, чтобы я образумила сына, заставила его забрать кое–какие документы. Я ответила, что в дела сына не лезу. Он бросил трубку. А Петя, когда его спросила о Михаиле, ответил, что это рабочие дела и он их решает самостоятельно, — вспомнила Любовь Ивановна.
