— Но ведь ты жив! Тебе помог человек?

— Конечно!

— Наверное, не для того, чтобы ты чью–то жизнь погубил? Иначе большую беду получишь от судьбы. Из нее никто не поможет выбраться.

— Я уже столько вынес, что бояться разучился.

— Не зарекайся! Не сей зло! Умей прощать.

— Ты же — мент! А говоришь, как поп! — удивился Михаил.

— Да что ж, по–твоему, в милиции зверье работает? Я уже столько там — почти два года! Ни одного человека не обидел.

— Так и поверил тебе! — рассмеялся хозяин.

— Дело твое. Но вот ты, лесник, должен только доброе делать. А что утворить хочешь? Снова за решетку угодить? Иль думаешь, что буду молча смотреть, как Петьку станешь убивать? Не дам! Плохой он или хороший, пусть сестра сама разберется.

— Выходит, меня убьешь?

— Зачем? Я тебя скручу первого за все эти два года! Заметь, сам вынуждаешь! Я после первой угрозы должен был это сделать. Но ждал, что образумишься.

Михаил долго думал. Молчал. Потом открыл крышку подвала, крикнул:

— Выходи!

Когда Петька вылез, Михаил повернул его лицом к двери, сказав на рыке:

— Вон из моей избы! Оба!

Они ушли. А уже на следующий день Попов пришел в госбезопасность и заявил на лесника, который, совершив тяжкое преступление, отбыл в зоне лишь два года из пятнадцати, а теперь, здоровый, прижился в лесниках. Чего от него ждать любителям природы? Ведь в лес по–прежнему ходят дети, случается, и без родителей…

А еще через две недели Виктор снова позвал его на охоту, сказав, что на участке работает другой лесник…

Петьке пришлась по душе оперативность чекистов. Он стал информатором. И, по поручению Соколова, подключил сейф Карпова на негласный контроль.

Попов встречался с Соколовым не часто. Давал информацию о Карпове, его сотрудниках, о своих знакомых и друзьях. Думал, что это обезопасит его от таких же информаторов. Но просчитался…

Вадим никогда не доверял Петру и проверял каждую его информацию по многу раз.

Дело в том, что с самой первой встречи, когда Попов донес на Михаила, Соколов, проверив сведения, понял, что Петр вовсе не радеет о безопасности ребятни в лесу, а опасается, и не случайно, за собственную жизнь. Но расправиться с Михаилом лично уже не мог. А потому решил разделаться с родственником руками чекистов.

Нет, Михаила не отправили отбывать срок в зону. В этом не было необходимости. Человек не был общественно–опасным. Его просто перевели на работу в лесопитомник, где тот вместе с пенсионерами–лесниками выращивал саженцы редких пород деревьев, какие потом забирали лесники на свои участки.

Михаилу в питомнике сразу понравилось. Здесь он не был одинок, никто не напоминал ему о прошлом, не упрекал и не высмеивал. Здесь о нем заботились, как о любом другом. И человек постепенно успокаивался, оттаивал сердцем к людям, реже ворошил память, переставшую беспокоить кошмарами по ночам.

Петька донес на подругу своей жены — красавицу Марину за то, что та осмеяла его за приставание и сальные намеки.

— Шибздик! Выпердыш старой потаскухи! — назвала она его в компании. А жене Петра посочувствовала: — Как ты, бедная, живешь с этой гнидой? Не мужик, не человек, зачем он тебе нужен? Да выкинь ты его с балкона. Его если и дворняга найдет, подавиться будет нечем.

О ней он сообщил, что Марина занялась темными делами — спекулирует импортом, часто бывает за границей, оттуда к ней наведываются гости. Привозят подарки, подолгу живут в ее квартире, встречаясь там с темными личностями города, каких называют нынче новыми русскими.

— Конечно, эта женщина промышляет не только спекуляцией барахлом, а и наркотиками, и оружием. В этом я убежден. Потому что своими глазами видел, как от нее среди ночи выходили «подколотые» молодчики и что–то прятали в багажники иномарок. А что можно прятать в машине среди ночи? Тем более, что выносили они эти сумки из квартиры указанной женщины с оглядкой и предосторожностями, — написал Попов в сообщении.

…Марина и впрямь дважды побывала в Польше. Но не состоялась из нее челночница. Не повезло. Решила заняться торговлей в Орле. Открыла на двоих с подругой свой ларек. Торговала спиртным, конфетами, сигаретами, жвачкой. Иногда к ней приезжали друзья, знакомые. Им она давала спиртное из дома, но уже без наценки. Ни наркотики, ни оружие никогда не интересовали женщину. Как и не были у нее гости из–за рубежа.

Маринка жила своею нелегкой жизнью. Сама за грузчика, сама за товароведа и экспедитора, за продавца и кассира, за сторожа и уборщицу. Но о том знала лишь она и подруга. Устав после работы, они возвращались домой вымученные, усталые, голодные и злые. Выплакавшись, перекуривали. И после душа валились в постель забыться до утра. А там все начиналось сначала. Труден был хлеб этих женщин. Порою непосильно горек. Но иного заработка не подвернулось. И женщины тянули лямку, скрывая от всех усталость и горечи.

— Кому пожалуешься, с кем поделишься? Расскажи правду — высмеют. В лучшем случае назовут дурой. Пожалеть и помочь некому. А вот грязью облить — все горазды. Только подставь голову! Уж лучше молчать, сцепив зубы. И назло всем говорить, что мои дела идут прекрасно, — рассказывала женщина Соколову, не зная, кто он на самом деле.

Вадим словно невзначай поинтересовался личной жизнью.

— Откуда у меня эта роскошь? Ведь ни выходных, ни праздников нет! Как проклятая кручусь. А для чего? Порой пожрать не удается за целый день. Какие уж там мужчины, дожить бы до утра!

Я давно забыла о поклонниках. За день так вымотаешься, что забывается, зачем женщины на свет появляются. Иногда мои друзья и знакомые подшучивают, что я на мужика становлюсь похожей. Не от хорошей жизни это! Не с добра! Они уносят спиртное от меня, а я прошу, чтоб незаметнее вышли из подъезда. Всякому не объяснишь и не докажешь, что без торговой наценки отдала. А среди соседей долго ли кляузнику появиться? Доказывай потом, что не ишак! Но и друзей терять не хочется! С одними — со школы, с другими — в институте дружила! И теперь хоть редко, но видимся.

— Ни с кем не ссоришься?

— Случалось изредка. Муж подруги ко мне клеиться стал. Сам — метр с кепкой ростом. Обезьяний выкидыш. А туда же — в кобели. Ну я его поругала. При всех. Так он мне пригрозил, что каждое слово отольется. Рада буду ему ноги целовать. Вот гад паршивый.

Соколов потом не раз убедился в правдивости каждого слова Марины. Но ни разу не сказал Попову, что его информация не получила подтверждения.

Вадим ждал. Внимательно следил за человечком, не подозревающим, что ложная информация всегда срабатывает против того, кто ее выдал. Пусть не сразу. Но любой чекист знает, что поставляющий ложные сведения не случайно пытается ввести в заблуждение и зачастую наводит огонь на себя…

— Все сводится к тому, что именно Петр Попов забрал коллекцию монет из квартиры Карпова, — поделился Вадим с Александром. И продолжил: — Ни милиция, ни воры не нашли ее. Следователь гоже не отыскал. О том, где она была спрятана, знал только Попов.

— Да! Но ключи от квартиры он вернул Карпову задолго до смерти, — возразил Саша.

— Это мелочь! Мог заказать дубль! На такое ума не надо! И держал у себя, выжидая время! — спорил Вадим.

— Послушай! Откуда он мог узнать о смерти Карпова, если всякое общение было прервано. И Петр давно работает в другом месте?

— О смерти Карпова весь Орел заговорил уже на следующий день. Да и журналисты постарались. В разделе криминальной хроники рассказали газеты, телевидение и радио. Так что узнал Попов о смерти Карпова уже на следующий день.

— Одно дело узнать! Другое — взять коллекцию! Сам говоришь, что Попов — малорослый, тщедушный человек. Как он сумел вынести сейф с коллекцией? Это не горсть медяков унести в кармане! Такое и двоим дюжим молодцам не под силу! Здесь же не просто утащили, а пронесли так, что никто из соседей ничего не услышал! Тут не один орудовал. Не просто силач, а люди с опытом, со сноровкой в таких делах. Не Попов! Здесь крупная рыба побывала. Зная, что берет и чем рискует! — не согласился Потапов.