Ты не вернешься к нему? — спросил Степан.
Нет! Ни за что!
Люба! Я, конечно, простой человек! Нет у меня высшего образования, нет городской квартиры. Есть дом в деревне, большой участок и хозяйство. Есть большой сад. Имею свой твердый доход. Не бедствую. Живу со своими стариками: отец и мать у меня. Нужна жена — хозяйка в доме! Без этого никак нельзя. Была у меня жена из своих, деревенских. В семнадцать лет привел ее в дом. Из нормальной семьи. А она через полгода… Вобщем, с моим двоюродным братом спуталась. Застал я их. Не стал бить. Зачем? Что этим исправишь? Попросил ее освободить мой дом как можно скорее. Она не промедлила, в тот же день ушла. Прощение просила. Я не мог тогда говорить с нею. Просто открыл двери молча. И все на том. С тех пор не один год прошел. Конечно, я живой человек, имел женщин, но никогда не путался с замужними. С теми, с кем встречался недолго, не хотел судьбу связывать. Душа не лежала. А холостяковать сколько можно? Пора семью иметь. Это хорошо, что у тебя сын. Он и моим станет. Если согласишься, ты не уйдешь от меня. Сыну понравится у нас, а ты даже из-за этого не уйдешь. Не потянет нас с тобой на приключения. Всего навиделись и пережили нимало. Голодными не будем, руки-то при нас. Если Сергей захочет, я научу его работать на тракторе. Их у меня два. Научу водить машины, их тоже две.
А на чем в город добирался?
На своей «девятке». Она на стоянке теперь. Хочешь, поехали ко мне? Бери Сергея и вперед! — улыбался простодушно.
• — Ты меня совсем не знаешь, а уже в дом зовешь. Ведь бедою мечен. Иль забылось? Так у меня еще болит память. Не хочу в чужой дом! Из одного недавно выгнали. Второй раз этого не пережить.
А кто выгонит? Тебя там ждут. Я своим о тебе рассказал. Они, не видя, тебя полюбили. Сама увидишь, как нужна ты мне! — взял Любкины руки в свои.
Решайся, Любушка!
Не торопи. Ведь у меня сын…
О нем я помню! Давай за ним. Пусть поживет у меня! Если ему понравится, тебе решиться будет проще!
Любка смотрела на Степана, смеясь:
А не боишься рисковать? Ведь мы — бомжи! Бездомные!
Я уже обжегся на домашней! От мамкиной юбки взял, а она вон как отмочила! Хуже любой потаскухи! До сих пор с Виктором не разговариваю.
А они не поженились?
Да что ты? Кому нужна? Тетка никогда не приняла б ее в свой дом. И Виктор через год женился, но на другой. Двоих детей уже имеет. А эта до сих пор одна. Над нею вся деревня потешалась. Ну да не хочу о ней. Дурной сон — не жена. А ты решай смелее! Ведь вот сумела, не испугалась, в бомжи ушла. Теперь свой дом у нас есть! Поехали!
Подумать надо, Степан! Я один раз поторопилась…
Люба! Я, конечно, тоже могу привозить тебе цветы, говорить, как дорога и нужна мне, но не лучше ли не терять время. Ведь сын есть! Он вернее всех тебе скажет свое слово. Ему поверишь…
Знаешь, Степ, давай до завтра отложим. Слишком неожиданно все. Дай мне самой решиться, с Сережкой поговорить. Как надумаем, завтра отвечу! Подождешь? — спросила тихо.
Где увидимся и во сколько?
Давай здесь. В это же время.
Я буду ждать! — никак не хотел отпускать Степан Любины руки.
Та впервые за много лет шла по улице, улыбаясь. И путь до хижины на свалке показался ей очень коротким.
А у тебя гость! Давно ждет. С Сережкой лопочет. Мы их тут стремачим, чтоб не смылись без тебя ненароком! — встретил Любку Павел, улыбаясь хитрющими глазами.
Опять Дамочка приперся?
Он самый! Но уже Александр Петрович, так сказал себя величать. Его уже на работу взяли. С испытательным сроком. «Торпеду» ему вшили, коли бухнет, откинется враз. Так что до погоста приговорен к трезвости! А как духарится козел! Нарядился ровно пидер, — пырснул смехом в кулак вслед бабе.
Та вошла в лачугу и онемела.
Сашка сидел рядом с Сергеем за столом, заваленным всякими сладостями. Конфеты и печенье, халва и яблоки, виноград и бананы, мороженое и пирожные не оставили свободного места на столе.
Где это ты так долго гуляла? Сын голодный, а тебя носит? — глянул Сашка на Любку осуждающе.
Тебя, говна собачьего, не спросилась! Чего заладил шляться сюда? Кого тут потерял?
Я, между прочим, с нынешнего дня работаю в домостроительном комбинате в проектном отделе!
Ну и что с того? Для меня ты — говно! — отвернулась Любка.
Послушай, я тебя не обзывал и повода не давал говорить со мною в таком тоне. Не я, а ты пришла с работы на три часа позже, но почему-то не я, а меня ты поносишь? — поправил Дамочка очки, досадуя, что Любка никак не отреагировала на его внешний вид. А ведь он так старался. Постригся и побрился. Купил в комиссионке пусть подержанный, но вполне приличный костюм, туфли и галстук. Даже рубашку приобрел импортную. А все с тех денег за проект. Бутылку принять отказался, потребовал должную оплату и получил. Уж как хотел блеснуть перед Любкой, сразить ее наповал, чтобы она, замерев от счастья, побежала бы за ним дрожащим хвостом как раньше, будто за сокровищем.
Но баба лишь улыбалась. Чему? О том знала только она.
Пошли домой. Я кое-что из необходимого уже принес. В скором времени все приобретем и заживем как раньше. Собирайтесь! — не попросил, потребовал Дамочка.
Что? Ты мне указываешь? Иль все перезабыл, как вышвырнул нас? С ментами возник! От сына отрекся!
Чего не бывает! Свои должны прощать друг другу все. Я ж не попрекаю, где ты нынче три часа шлялась?
Пошел вон отсюда! — рявкнула баба.
Сынок! Скажи матери, с кем ты хочешь жить?
С мамкой! — отодвинул сладости Сергей.
Ты же говорил мне, что хочешь домой?
Но мамка не идет, а я без нее не пойду.
Люб! Нам надо помириться. У нас сын. Мы вынуждены жить вместе. Ведь не ты, не я не сможем завести другую семью. Мы оба виноваты друг перед другом, — говорил Сашка, пытаясь повернуть бабу лицом к себе
В чем я виновата перед тобой?
Разлюбила. Материла, била при чужих, а значит, унижала.
И ты посмел такое говорить? Да еще сам признал, что жить мы будем вынужденно, значит, принудительно! Нет, я никогда на это не соглашусь. Не хочу против воли! Не могу тебя простить и забыть все пакости. Ты посмел упрекнуть, где была это время? Тебя не спросила! Кто ты, чтобы требовал отчет? Я не пойду в твой дом! И не хочу тебя видеть! Уходи. Оставь нас в покое, слишком много зла нам причинил, такое не прощается. Не проси и не требуй, не доставай. Я слишком много натерпелась, чтобы поверить и вернуться, лучше соглашусь сдохнуть, но никогда не стану дышать под одной крышей с козлом! Вали отсюда, гад!
Одумайся! Ведь я больше не приду, не стану звать. Я нынче любую могу снять, и стаей помчат за мной бабы. Помоложе и получше. Уже сами предлагаются. Я сжалился над вами, а ты вот так! Думаешь, впрямь, замену не сыщу? Смешная! Ведь я не ради тебя, баб хватает, ради сына пришел. В последний раз предлагаю, пошли домой!
Нет! Уходи с глаз! — открыла двери.
Сашка молча поднял сумку, сгреб в нее со стола все сладости и, повернувшись к Сережке, открывшему в изумлении рот, сказал:
Пусть тебя мамка кормит. Самому давно пора поумнеть. Не понял, вот и потерял все разом. Прощайте! — вышел в двери, хохоча ядовито.
Мальчишка чуть не плакал. Нет, не потому, что сладостей не стало. Ими лишь хотели подкупить, поманили, но ведь не чужой мужик, свой отец вот так поизголяпся.
А хорошо, что мы не согласились пойти к нему! Ведь он всегда б вот так жратвой дразнился. И ссорил бы нас. А что, мам, все дядьки такие?
Нет, Сергунька, просто нам с ним не повезло. Другие…, - и рассказала сыну о Степане.
Поехали к нему! Ну и что, если он не родной. Вон я слышал от мужиков про Бублика. Он троих ребят вырастил чужих! Может и нам такой перепадет? Только бы не дрался и не прогонял.
Нет, этот не способен на такое! Да и о тебе не забыл. Все спрашивал, что любишь, чем увлекаешься, с чем мечтаешь? Свой ни разу не поинтересовался ничем.
Мам! А он мне взаправдашним отцом будет?
Говорит, что усыновит тебя!
