Но после Таранто прошли уже несколько недель, мы бомбили итальянцев в Кальяри, но по-прежнему не трогали Геную. Рождество было отмечено очередной вылазкой на восток и эпизодом с «Хиппером». Мы занимались сопровождением конвоев, но так и не получили возможности испробовать свои силы всерьез.

Ведь мы были первым и последним ударным соединением Королевского Флота. Мы имели самый быстроходный и самый сильный из наших линейных крейсеров. Мы имели один из самых новых авианосцев и несколько новейших крейсеров. Мы явно не предназначались для того, чтобы таскаться за тихоходными конвоями, как бы это важно ни было. Временами мы начинали ворчать. Ведь было так много разных вещей, которыми мы могли бы заняться. Когда генерал Уэйвелл начал свое победоносное наступление в Ливии, мы ничем не могли ему помочь, кроме как сопровождать конвои с подкреплениями. Ливия находилась на другом конце моря. Средиземноморский флот с удовольствием подключился к операции, обстреливая отступающие итальянские войска, отбивая воздушные налеты и нанося удары по морским коммуникациям противника. Дерна была захвачена в первый же день после нашего выхода в море. После захвата Бар-дии и Тобрука, после того, как Уэйвелл подошел к Дерне, мы надеялись, что нам тоже разрешат проводить какие-то активные операции. Сторонники обстрела Генуи полагали, что пора войти в Лигурийское море.

И вот настал этот день. На этот раз с нами не было конвоя. Мы получили полную свободу действий. Наша эскадра прошла мимо Балеарских островов. Это было впечатляющее зрелище. Мы еще ни разу не видели их высокие скалистые пики и длинную зазубренную линию берега.

Мы прошли Балеарские острова, держась как можно дальше к северу, а на рассвете в воскресенье «Арк Ройял» поднял ударную группу. Это была странная и необычная атака. «Суордфиши» были вооружены торпедами, однако их целью были не корабли противника. Они должны были атаковать огромную дамбу электростанции Тирсо на севере Сардинии, которая снабжала электричеством весь остров. Самолеты должны были попытаться торпедировать дамбу.

Атака провалилась.

Самолеты вышли на цель. Они атаковали ее, хотя совершенно неожиданно были встречены зенитным огнем. Самолеты летели над долиной, прижимаясь буквально к самой поверхности водохранилища. Их торпеды пошли правильно, но что-то все-таки помешало. Может быть, они увязли в иле, а может быть — в противоторпедных сетях.

Торпедоносцы благополучно вернулись на корабль, но к этому времени погода заметно ухудшилась.

После того как закончится война, экипаж «Файрдрейка», весь целиком, отправится в одно из этих наглых туристических бюро, которые советуют отдыхать зимой на солнечном Средиземном море. Мы перебьем все стеклянные витрины и переломаем тяжелые кресла. Мы сожжем все рекламные проспекты Ниццы и Монте-Карло и поколотим сладкоголосых адвокатов, которые советуют такую чушь.

В сумерках 2 отдельных отрада эскадры снова соединились. Встреча должна была произойти раньше, но ошибся либо штурман флотилии, либо штурман Соединения Н. Мы утверждали, что второй, и были готовы отстаивать свою точку зрения. После встречи мы повернули домой.

Никакого обстрела не было. Там, где Муссолини не мог помочь его флот, помогла погода. Мы вернулись разочарованные и разозленные, но получив множество новых аргументов к нашему спору. Кают-компания раскололась. Одни утверждали, что это означает полную отмену операции. Другие говорили, что вице-адмирал Сомервилл должен как можно быстрее заправить корабли, даже запретив командам увольнения, и снова выйти в море, пока бушует шторм, который укроет нас. Мы ждали приказа, но приказа не было.

Вместе с почтой прибыл наследник Ньюта. Нет, конечно не он сам, а сообщение о его рождении. На следующее утро состоялись торжественные крестины. У нас на борту собралась половина флотилии, ведь мы торчали в порту и делать было решительно нечего. Штаб забыл про нас и не собирался отправлять в море. Мы проторчали в порту еще одну ночь.

На следующее утро приказов тоже не было. Они поступили только во второй половине дня, и в 15.15 мы отдали швартовы.

На восток?

Пока мы проводили рутинный осмотр гавани, в проливе начал собираться конвой. Слоняясь по бухте взад и вперед, мы видели, что конвой уходит на запад. Начали выходить большие корабли — «Ринаун», «Арк», «Малайя», «Шеффилд». Сначала они повернули к Альхесирасу, а потом к выходу из бухты. Мы пристроились за ними и пошли. На запад.

Надежды на Геную снова улетучились. Мы оказались правы. Командир Соединения Н не мог рисковать второй раз, проведя в порту целых 3 дня. Шпионская организация в Альхесирасе и ее отделение в Ла-Линеа могли спокойно перевести дух. Десятки людей, караулящих вдоль испанской границы, которые внимательно следили за всеми перемещениями в порту и городе, видели, что мы уходим. Теперь им оставалось ждать нашего возвращения.

Мы двигались на запад вслед за конвоем. День был сырым и унылым, черные горы едва проглядывали в серой пелене туч. Пролив был затянут пеленой дождя, на море шла легкая волна.

Мы медленно проходили мимо маленьких судов, приведенных из Мелильи. Там же находился и освобожденный нами датчанин. Все они имели бравый вид, что было присуще судам торгового флота, так хорошо послужившего Британии в этой войне.

Мы прошли мимо Тарифы, старые стены которой дождь украсил серебряными нитями. Мы прошли мимо Танжера, притаившегося среди холмов. Мы вышли в Атлантику.

Может быть, адмирал получил сообщение о действиях «Хиппера» на юге? Может быть, в море вышел карманный линкор? Может…

Опустилась темнота, и все внезапно ожило. Мы повернули на восток и дали полный ход. Через пролив мы промчались под покровом ночной темноты. К полуночи мы прошли мыс Европа, а к рассвету миновали Альборан.

Снова мы были недалеко от Балеарских островов, но теперь шли несколько иным курсом, чем раньше.

У нас не осталось никаких сомнений. Генуя!

Недолгий поход на запад был хорошо рассчитанной уловкой. О нем несомненно сообщили в Рим, мы прекрасно об этом знали. Но никто не предупредил итальянцев, что ночью мы вернулись.

Днем над эскадрой промелькнул самолет. Свой или чужой? Мы опознали его, как испанский почтовый самолет с Балеарских островов, вероятно, это он и был. Но точно сказать этого не мог никто. Так прошла пятница.

В субботу к нам присоединились 2 дивизиона эсминцев. Мы проводили тщательный поиск вражеских подводных лодок. А в субботу вечером эсминец «Ягуар», одолженный Соединению Н на эту операцию, и наша флотилия отделились от эскадры для специальной операции на юге.

Обстрел Генуи начался на рассвете в воскресенье 9 февраля.

Видимость была умеренной, над сушей стелилась легкая дымка. Над туманом возвышались вершины Лигурийских Альп там, где начинались Апеннины. Они выделялись очень четко, как черные грозовые облака, на фоне розового рассвета.

Спектакль открыли самолеты ВСФ, которые взлетели с «Арка» еще в потемках, когда с трудом можно было различить палубу. Им предстояло бомбить Специю, Пизу и Ливорно.

Соединение Н вышло к берегу в районе городка Рапалло, именно там, где это и предполагалось планом операции. После этого оно повернуло вдоль берега — тяжелые корабли шли кильватерной колонной, а эсминцы образовали завесу вокруг них. Большинство эсминцев располагались со стороны берега, чтобы отразить возможную атаку торпедных катеров, когда враг проснется. Механикам настоятельно посоветовали поменьше дымить.

Медленно, почти лениво, эскадра шла вдоль берега. Медленно и неотвратимо она приближалась в точке, откуда следовало открыть огонь.

И когда британские корабли достигли ее, над Генуей зажглись огни смертельного фейерверка. После взлета ударной волны «Арк Ройял» поднял самолеты-корректировщики. Они должны были следить за падениями снарядов и корректировать огонь тяжелых орудий.

За всем этим стояли долгие часы упорной работы штабных офицеров. Они разрабатывали планы, чертили и перечерчивали карты, знакомили пилотов со всеми мельчайшими деталями порта по фотографиям и рисункам. Летчики знали, куда должен лечь каждый залп. Теперь им следовало проследить, чтобы снаряды легли именно туда, куда намечено.