17 марта у китайского побережья не повезло подводной лодке «Спот». Накануне ночью в поисках целей подводная лодка приблизилась к берегу и, произведя несколько атак, израсходовала все торпеды. На рассвете, выбираясь в воды с большими глубинами, командир лодки Пост обнаружил, что его преследует какой-то дозорный корабль. Посту нужно было передать на Сайпан заявку на комплект торпед, и кроме того, он не хотел погружаться в прибрежном мелководном районе, где шансы уцелеть в случае атаки глубинными бомбами практически равнялись нулю. Поэтому он решил идти по-прежнему в надводном положении и огнем 127-мм орудия, установленного на корме, не подпускать противника близко к себе.

Японский корабль, оказавшийся минным заградителем, первым открыл огонь. Пост ответил ему сначала из 40-мм, а потом из 127-мм орудия. После первого же выстрела расчет 127-мм орудия был сбит с ног налетевшей волной. Однако матросы сумели вновь занять свои места и продолжали стрельбу. После нескольких залпов удалось вывести из строя носовое орудие противника.

Следующая волна вновь отбросила артиллеристов от орудия. Командир приказал расчету спуститься вниз и продолжал вести огонь из кормового 40-мм орудия до тех пор, пока волна не захлестнула платформу и не заклинило замок.

Дистанция до противника уменьшилась до 10 кабельтовых, а передача срочной радиограммы все еще не была закончена. Тогда Билл отвернул немного вправо, чтобы вести огонь из носового 40-мм орудия. Это было довольно рискованно. Снаряды сыпались на японцев дождем, но расстояние по-прежнему сокращалось с огромной быстротой. Минный заградитель, очевидно, имел намерение таранить подводную лодку. Наводчик 40-мм орудия получил тяжелое ранение в ногу. После этого расчет был убран вниз. Теперь дистанция не превышала 300 метров. Пулеметный свинец горохом барабанил по надстройке, а Пост все еще держал одну руку на кнопке сигнала срочного погружения, а другую — на кнопке сигнала аварийной тревоги, не нажимая их.

К счастью, в этот критический момент у противника не выдержали нервы, а из радиорубки сообщили, что передача радиограммы закончена. Японский корабль отвернул влево и прошел за кормой лодки всего в каких-нибудь 90 метрах. Командир поблагодарил свою счастливую звезду за попадание в японское носовое орудие крупного калибра и нажал кнопку сигнала погружения.

Для обеспечения взаимодействия между нашими подводными лодками спасательной службы и самолетами военно-морской и армейской авиации, действовавшими с Окинавы против острова Кюсю, мы ввели капитана 3 ранга Гендерсона в состав штаба контр-адмирала Прайса, размещавшегося на острове Окинава. Гендерсону пришлось столкнуться с большими трудностями. Прайс во всем шел ему навстречу, зато командующий армейской авиацией считал, по-видимому, работу по спасению его летчиков совершенно ненужной. Во всяком случае, экипажи самолетов не инструктировались соответствующим образом, и в результате на подводную лодку спасательной службы, шедшую в надводном положении южнее острова Кюсю, были сброшены бомбы с самолета В-25. К счастью, попаданий не было. Естественно, я пожаловался адмиралу Нимицу, который заявил протест командующему нашими войсками на острове Окинава. Однако протест остался без ответа, а капитан 3 ранга Гендерсон не смог добиться приема у этого деспота воздушных сил. Моим первым желанием было отозвать подводную лодку из назначенного ей района. Однако, подумав, я решил, что этот инцидент не дает мне права лишать помощи летчиков, которые, возможно, не разделяют взглядов своего самодовольного начальника.

Два месяца спустя в подразделение спасательной службы, размещавшееся на острове Иводзима, был направлен капитан 3 ранга Адкинс. Обязанности Адкинса заключались в своевременной передаче подводным лодкам «национальной лиги» («лига спасения» была разделена на «техасскую лигу», действовавшую с острова Окинава, и «национальную лигу», действовавшую с острова Иводзима) различных сведений, необходимых для несения спасательной службы.

Когда генерал-лейтенант Джайлс принял командование армейской авиацией в районе Тихого океана (его штаб размещался на острове Гуам), я немедленно связался с ним, чтобы, наконец, договориться о спасении летчиков. Было проведено несколько совещаний за круглым столом. В них, кроме генерала, меня и офицеров наших штабов, участвовали также командиры подводных лодок спасательной службы. На одном таком совещании присутствовал командир подводной лодки «Тайгроун» капитан 3 ранга Кэсседи, который за один поход спас 31 летчика армейской авиации, побив тем самым все рекорды. На совещаниях было высказано много отличных предложений, направленных на улучшение методов действий и организации связи. Кроме того, эти совещания способствовали созданию атмосферы товарищества между подводниками и летчиками. В «лагерь Дили» были приглашены экипажи самолетов В-29, находившиеся на отдыхе после определенного количества вылетов. Летчики выходили в море на подводных лодках для тренировочных погружений, подводники летали в качестве пассажиров на бомбардировщиках В-29 во время учебных вылетов. Последнее мероприятие натолкнуло кое-кого из наших сорвиголов на мысль отправиться на бомбардировку Токио. Естественно, я категорически запретил подобные «тренировки», так как они были связаны с ненужным риском для жизни нашего личного состава, которого и без того еле-еле хватало.

Подводники контр-адмирала Файфа также принимали все меры к спасению летчиков, сбитых над морем, однако их возможности в этом отношении были гораздо меньшими.

Подводные силы гордятся тем, что за время Второй Мировой войны 86 подводных лодок спасли 504 человека летного состава военно-воздушных сил армии и флота США, а также британских вооруженных сил. О значении спасательной службы нельзя судить только по количеству спасенных, хотя это, конечно, важный фактор. Гораздо важнее то, что наши усилия в этом направлении оказывали большое влияние на моральное состояние летчиков. Всякому, пусть даже самому храброму человеку, неприятна мысль о полете «в один конец». Мысль о том, что, будучи сбитым, он может подвергнуться пытке, будет убит жестоким противником или окажется живой приманкой для акул, конечно, не приносила летчику утешения. Уверенность же, вселяемая спасательными действиями морской авиации и подводных лодок, несомненно, оказывала большое благотворное влияние на боевой дух личного состава военно-воздушных сил.

Мы получали множество писем с выражением благодарности. Для примера приведем два послания, которые являются типичными для всех остальных. Они показывают отношение различных служб к действиям подводных лодок спасательной службы.

В течение марта мы потеряли две подводные лодки: «Кит», находившуюся всего во втором боевом походе, и «Триггер», вышедшую на боевое задание в двенадцатый раз. И в том, и в другом случае причина гибели осталась неизвестной.

1 марта «Кит» вышла из базы на острове Гуам для боевого патрулирования в районе островов Нансэй. Кроме того, ей было приказано передавать в штаб метеорологические сводки, необходимые авиаторам, и нести спасательную службу. В ночь на 10 марта «Кит» донесла о потоплении трех грузовых судов средних размеров. В ночь на 14 марта она донесла, что атаковала небольшое судно противника четырьмя торпедами, из которых ни одна не попала в цель, и что на борту остались всего три торпеды. Подводной лодке было приказано оставить район патрулирования и направиться в Пирл-Харбор для пополнения боезапаса и продовольствия. По пути она должна была зайти в базу на атолле Мидуэй для приема топлива. Получение этого приказа командир подводной лодки подтвердил 19 марта. На следующий день из точки, находящейся восточнее островов Нансэй, «Кит» передала метеорологическую сводку. Это сообщение оказалось последним. При нормальной крейсерской скорости лодка должна была прибыть на Мидуэй примерно 31 марта, но прошли все сроки, а она так и не появилась.