С окончанием боевых действий на нас свалилось множество всевозможных дел, связанных с демобилизацией. Главнокомандующий Нимиц приказал выделить плавучую базу подводных лодок, чтобы принять от японцев их подводные лодки, находившиеся в военно-морской базе Йокосука. С этой целью плавбаза «Протеус» и спасательное судно «Гринлет» срочно вышли в японские воды на соединение с флотом адмирала Хэлси. Плавбазы нужно было направить также в Курэ или Сасэбо. Туда готовились выйти «Сперри» и «Коукал». В это время японская подводная лодка потопила тяжелый крейсер «Индианаполис», причем вместе с ним погибла большая часть личного состава, и я был назначен председателем следственной комиссии, которая занялась расследованием обстоятельств гибели корабля.

В довершение всего от начальника морских операций поступило распоряжение представить рекомендации по вопросу о том, какие подводные лодки и плавбазы следует оставить в строю. Командующий подводными силами Атлантического флота контр-адмирал Стайер просил встретиться для обсуждения этого вопроса в Вашингтоне, но я не мог в то время выехать из района Тихого океана и поэтому предложил ему и командующему подводными силами 7-го флота контр-адмиралу Файфу прибыть на остров Гуам. Там мы за три дня разработали планы демобилизации личного состава и передислокации кораблей. Эти решения были доставлены в Вашингтон контр-адмиралом Стайером. Планы не особенно хорошо отвечали как послевоенным настроениям, которые можно выразить словами «к Рождеству доставить наших ребят домой», так и требованиям экономии. Но не следует думать, что какой-либо другой план мог бы в то время полностью соответствовать обстановке.

Просьбы о демобилизации приходили пачками, так что в конце концов наши канцелярии стали похожи на почтовую контору какой-нибудь голливудской звезды, заваленную письмами поклонников. Каждому хотелось только одного — надеть гражданскую шляпу вместо фуражки и уехать домой. В один из таких дней, заполненных бурными событиями, пришло письмо, доставившее мне большое удовольствие. Я цитирую его:

Мне доставило искреннее удовольствие это маленькое приветствие. Мои ребята много и упорно потрудились, чтобы наладить работу по спасению летчиков, — и не потому, что авиаторы были какими-то особыми людьми, а просто потому, что они принадлежали к нашей тихоокеанской армии. Как я уже говорил выше, я не представлял себе, насколько плохи были наши отношения с армией и армейскими ВВС, о чем я узнал после войны от своих друзей, работавших в Пентагоне и морском министерстве. Между тем 3-й флот «стоял на часах» на внешнем рейде Токийского залива. Японские эмиссары то и дело вылетали в Манилу для переговоров с генералом Макартуром, а радиосвязь все больше заполнялась приказами на высадку оккупационных сил в Японии.

Подводная лодка «Сегундо», направлявшаяся в Токийский залив, встретила японскую подводную лодку «I-14», которая несла черный флаг в знак капитуляции. Командиру Ничего не оставалось делать, как выслать на японский корабль призовую команду. Две другие японские подводные лодки типа «I-400» сдались нашим эскадренным миноносцам. Гарнизоны островов Рота, Маркус, Палау и атолла Уэйк также заявили о готовности капитулировать. Несмотря на слухи о массовых атаках смертников, у нас складывалось впечатление, что война действительно подвигалась к концу.

Однажды во время утреннего совещания адмирал Нимиц сообщил порядок церемонии подписания капитуляции Японии и пригласил меня лететь в Токийский залив на его самолете. По его мнению, подводные силы заслуживали того, чтобы их представитель присутствовал при подписании капитуляции. Со стороны главнокомандующего это было признанием тех заслуг, которые наши подводные лодки имели перед ВМС и всем государством в результате 45 месяцев боевых действий.

Я добился разрешения направить 12 подводных лодок в Токийский залив в качестве представителей тех наших товарищей, живущих и умерших, которые боролись за то, чтобы выиграть эту войну.

Наш гидросамолет сел в районе военно-морской базы Иокогама и подрулил к линейному кораблю «Саут Дакота», на грот-мачте которого развевался флаг адмирала Хэлси. Плавучая база «Протеус», на которой я должен был поднять свой флаг, еще не прибыла, но можно было видеть, как корабль шел по заливу к своей якорной стоянке. Я поднялся на борт «Саут Дакота», чтобы засвидетельствовать свое уважение командующему 3-м флотом. Адмирал принял нас в своей каюте. Выглядел он неважно, но был в прекрасном настроении.

Когда «Протеус» подошла ближе, мы увидели, что за ней следуют две японские подводные лодки: гигантская «I-400» (водоизмещением в 5000 тонн) и «I-14» (водоизмещением в 3000 тонн). На каждой был установлен огромный ангар цилиндрической формы и катапульта. Один имел такие размеры, что мог бы вместить четыре самолета, другой — два.

Я немедленно поднялся на борт одной из этих громадин. За исключением командира и тех матросов, которые несли вахту у машин, вся японская команда — 20 офицеров и 179 матросов — была выстроена на палубе под охраной наших автоматчиков.

Командиру японской подводной лодки было разрешено подойти к борту «Протеус», и, пока он это делал, мы, десять человек, напряженно следили за лодкой, опасаясь предательского удара. Японцу было нетрудно подать тихим голосом команду «полный вперед» и протаранить борт нашего корабля. Я вздохнул с облегчением, когда нос лодки медленно развернулся, она стала у борта плавбазы и швартовы были закреплены за палубные кнехты.

Подводная лодка была огромной. Она представляла собой как бы два цилиндра, наложенные друг на друга, и в поперечном разрезе имела форму цифры 8. В носовой части ее в верхнем и нижнем торпедных отсеках располагались по четыре торпедных аппарата. Двухъярусные жилые отсеки, как видно, не создавали особых удобств для многочисленной команды, но зато дизельный отсек по размерам напоминал машинное отделение океанского теплохода.

Ударная сила подводных лодок этого типа (две такие лодки уже были закончены строительством, а одна находилась в постройке) заключалась в базировавшихся на них самолетах, каждый из которых мог нести, как нам сказали, одну 650-килограммовую бомбу. Японцы собирались направить такие подводные лодки и лодки типа «I-14» для нанесения бомбового удара по шлюзам Панамского канала. Однако следует заметить, что если бы самолеты подняли даже двадцать бомб по 650 килограммов, то все равно они не создали бы серьезной угрозы для канала.

Эти корабли — яркий пример нерешительной и неправильной политики, которую проводило командование подводных сил Японии. Было создано более десяти различных типов подводных лодок. Одни из них предназначались для перевозки грузов (этот тип подводных лодок разрабатывался по заказу армейского командования), достоинством других была высокая подводная скорость (однако подводные лодки этого типа так и не были достроены во время войны); имелось также по меньшей мере четыре типа карликовых подводных лодок и человеко-торпед. Японское командование расходовало строительные мощности и запасы стали на все эти эксперименты, принесшие очень мало пользы, вместо того чтобы строить быстроходные боевые подводные лодки дальнего действия с автономностью в 50–75 суток.