Немецкие и датские серебряных дел мастера пытались подражать и другой аугсбургской школе с более ярко выраженными элементами рококо. Английские мастера серебряных дел предпочитали два типа эфесов. Первый представляет собой тяжелую, покрытую серебром рукоятку с огромным отражателем в форме раковины (фото 26).

Изгиб чаши, составная головка и задняя полоска гарды накладываются, образуя овал. На чаше, головке и гарде помещались литые или барельефные головы горгулий. Рукоятка в большинстве случаев изготавливалась из рога с желобками. На клинках имеются клейма второй четверти XVIII в.

Второй тип кинжала имеет более легкую конструкцию. Две небольшие гарды из перфорированных спиралей с близко расположенными завитками соединены цепью с головкой в форме головы льва или собаки. Рукоятка часто делалась из слоновой кости и красилась в зеленый цвет. В основном изделия датируются первой половиной XVIII в., известно, что они пользовались популярностью не только у охотников, но и у военных и морских офицеров.

Сделанные на континенте охотничьи сабли отличались большим разнообразием отлитых из бронзы рукояток, некоторые были весьма простыми по форме с накладками из раковины, другие имели головки и гарду в виде копыта животного, иногда на дуге прикреплялась сложная по форме фигурка, а на гарде вырезалась охотничья сценка. Прилагавшиеся в ножнах вилка и нож были достаточно стандартными.

Отметим одну весьма примечательную группу литых рукояток. Хотя по форме они явно европейского типа, рукоятки отделаны в китайском стиле, изготовлены из японского сплава меди и золота шакудо. Одно время считали, что их изготавливали в Тонкине, провинции Аннама, находившейся под китайским влиянием, но нет никаких документальных свидетельств, подтверждающих эту версию. Среди выполненных в той же манере рукояток для тростей, коробочек для табакерок иногда встречаются фигурки, одетые в японские одежды. Скорее всего, сам по себе сплав, из которого они изготовлены, относится к первоклассным японским изделиям. Правда, имеются некоторые сомнения, может быть, эти рукоятки были изготовлены под влиянием японской техники и предназначались для экспорта на европейский рынок. Косвенным свидетельством сказанному может быть тот факт, что они были изготовлены для голландской Ост-Индской компании на фабрике, находившейся в Дешиме в Японии.

Рис. 13. Фрагмент гравюры «Загонная охота на оленя» И.Э. Ридингера (1698-1747). Охотник использует характерный для своего времени кинжал

В Метрополитен-музее в Нью-Йорке хранятся три прекрасных образца кинжалов. Один из них полностью покрыт пейзажами и охотничьими сценками, выгравированными на позолоченной рифленой поверхности. У другой сабли интересна рукоятка в виде счастливого «драконьего зуба», вырезанного из бивня мамонта. Она дополняется белыми ножнами из шагреневой кожи. Интересен также кинжал с рукояткой из шакудо, находящийся в Музее Виктории и Альберта в Лондоне, имеющий шагреневые ножны (фото 16). В Дрезденской оружейной палате хранится гарнитур из подвески, кинжала и прогулочной трости, украшенных накладками из шакудо. Нужно отметить, что кинжал очень похож на тот, что хранится в Нью-Йорке, не менее примечательна и его характеристика в дрезденской описи 1716 г., где он назван «малым московитским серебряным».

Еще один клинок из данной группы находится в Венском музее искусств, на его лезвии имеется надпись:

Некоторые лондонские ножовщики XVII в. находили, что выгравировать изысканный рисунок на меди и серебре гораздо легче и дешевле, чем пытаться нанести его на железную или стальную поверхность. Возможно, поэтому число прекрасных сабель с железными рукоятками, изготовленными в XVIII в., гораздо меньше, чем с рукоятками из более мягких металлов.

Кинжалы с рукоятками, изготовленными в технике шакудо, являлись фактически жалкими подражаниями железным рукояткам с чеканкой и позолоченными задними частями, выпускавшимися великими мастерами-оружейниками таких центров, как Тула в России. Они проявили свое мастерство и в изготовлении разнообразной домашней утвари, канделябров и столов, личных предметов – табакерок и сабель.

Другим центром считался Карлсбад. Побывавший там путешественник писал в 1768 г. «о мастерах в Вейзе, изготавливавших прекрасные золотые накладки на охотничьих мечах, рукоятки для тростей и разные рабочие коробки для дам… Какое удовольствие получаешь, посещая множество мастеров, работающих в Вейзе с бронзой, сплавом олова со свинцом, сталью, а также видя, что по мастерству карлсбадские мастера не только равны большинству английских, но даже и превосходят их».

Согласимся с тем, что английские мастера были весьма искусны в своем деле, однако до нас дошли только несколько превосходных охотничьих сабель второй половины XVIII в. со стальными рукоятками. Мастера Франции и Германии также создавали великолепные образцы рукояток. Обычно она была плоской пистолетной формы или цилиндрической, расширяющейся к головке. Гарды были короткими, приземистыми и направленными вниз. Стальные рукоятки данного типа часто украшались чернью или золотились, имели несколько медальонов с портретами или декоративные овальные накладки, наложенные поверх покрывавших всю поверхность геометрических узоров.

Не менее распространены были и металлические полоски, наложенные на захват. Так, охотничья сабля, дарованная королем Фердинандом Неапольским Густаву III Шведскому в 1784 г. и находящаяся сегодня в Ливрусткаммере в Стокгольме, представляет собой выдающийся образец этой группы.

Следует включить в обзор и охотничьи сабли XVIII в., которые нельзя рассматривать только как детали костюма. Несмотря на то что их рукоятки были достаточно слабыми, клинки практически всегда оказывались отменного качества. Так, на картине Дж.П. Хоремана изображена придворная охота, где конные охотники в великолепной голубой форме разделывают кабана своими кинжалами.

В описании медвежьей охоты, устроенной королем Фридрихом I Шведским в 1737 г. в окрестностях Шонберга, рассказывается, как гигантский медведь задрал пятерых или шестерых людей и отчаявшийся король «повелел, чтобы все собаки, которые имелись в распоряжении охотников, числом около шестидесяти, были выпущены на него, что и было вскоре проделано. Медведь тотчас убил шесть или семь собак, но был затем побежден остальными. Так что и сам король не смог нанести ему удара своим кинжалом, что положило бы конец не только его жизни, но его неистовости и свирепости». Чтобы вступить в подобную стычку, охотнику нужна была не только отвага, но и прочный клинок.

В начале XVIII в. сабельных дел мастера из Золингена практически стали монополистами, поставлявшими лезвия почти для всех изготовителей рукояток в Европе. В соответствии с потребностями покупателей они производили изделия практически любой формы и величины. Лезвия отличались длиной (от 18 до 30 дюймов), некоторые были прямыми, другие закругленными, но все они редко доходили до величины сабли. Большинство оказывались чернеными, наиболее практичные образцы имели зазубренные края. Количество, глубина и длина желобов различались в каждом изделии.

Обычно изготовители клинков оставляли свои отметки или писали имена, но встречается и множество фиктивных надписей. Скорее всего, они просто отпечатывались на лезвиях, причем вид штампа зависел от прихоти покупателя. Во многих странах некоторые марки, например изображение бегущего волка, рассматривались как гарантия качества лезвия. Во время сражений и охоты от клинка требовалась гарантия прочности.

Сабля должна была обладать и мистическими свойствами, позволявшими пронзать больших оленей и совершать великие подвиги или хотя бы приносить удачу. С этой целью на лезвие сабли наносились магические знаки или числа (рис. 14). Их можно определить как стандартные астрологические символы. Так, один комплект был специально сконструирован как «талисман, чтобы заставить влюбиться и отгонять все дурные помыслы врагов».