11–й корпус, взятый из 9–й армии, начал посадку 25 сентября для следования на Амьен, куда прибыл 27–го; выдвинут на левый фланг 2–й армии.
10–й корпус, из 5–й армии, отправлен 28–го к Амьену; 30 сентября он перебрасывается, южнее Арраса.
77–я дивизия, из 1–й армии, отправленная 28 сентября к Ар-расу и Лану, прибыла 30–го.
70–я дивизия, из 1–й армии, отправлена 28–го к тем же пунктам (севернее Арраса).
8–ю кав. дивизию, из 6–й армии, направили по железной дороге на Мондидье и затем в район Альбера.
4–я кав. дивизия, из 5–й армии, направлена 30 сентября и 8 октября переброшена к Хазебрук.
21–й корпус, из 9–й армии, 1 октября направлен к Лиллю, 4 октября прибыл в район Ля — Бассе.
45–я дивизия, из 6–й армии, переброшена на автомобилях до Компьен, оттуда по железной дороге на север, 3 октября — в Аррасе[371].
Тем временем совершается переброска сил немцами. Она рисуется в следующем виде:
Гвардейский корпус, из 2–й армии, прибыл к Камбре 2 октября.
4–й корпус, из 1–й армии, 1–й баварский рез. корпус из Лотарингии; оба прибыли к Валансьену 1 октября.
14–й рез. корпус из Вогезов прибыл в Камбре 27 сентября.
14–й корпус из-под Вердена прибыл в Валансьен и Дуэ 7 октября.
19–й корпус, из 3–й армии, и 7–й корпус, из 2–й армии, 10 октября находились у Валансьена.
Кроме того, немцы в тех же числах сосредоточили на севере значительную конную массу из кав. дивизий 5–й армии, группы Штранца и др.
9 октября из этих корпусов были созданы две армии — 6–я — от Скарпы до реки Лис (командующий — кронпринц баварский Рупрехт) и 2–я — до верховьев реки Авр (командующий генерал Бюлову.
С 1 до 19 октября на крайнем левом фланге союзного фронта сосредоточивается английская армия; к ней в середине октября присоединяется бельгийская, прорвавшаяся из Антверпена.
Немцы в свою очередь сформировали новую — 4–ю армию (22–й, 23–й, 26–й и 27–й рез. корпуса из добровольцев и 3–й рез. корпус из-под Антверпена), которая в середине октября стала выдвигаться во Фландрию.
Итак, стремясь заполнить свободное пространство, еще оставшееся до моря, обе стороны сосредоточили сюда все силы, какие смогли вырвать отовсюду. Но, кроме приблизительного равенства сил, ничего другого достигнуть не удалось. При таких условиях кровопролитные сражения, разыгравшиеся у моря в 1914 г., никакого эффекта в смысле осуществления широкого стратегического маневра, могущего привести к исходу войны на всем западном театре, дать не могли. Тем не менее эти сражения оказали громадное влияние на ход войны в целом; они имели определенный стратегический смысл, однако, совершенно иной, чем это мыслили себе воюющие стороны.
3. Фландрская битва
(Схема 21)
Схема 21. Фландрская битва.
а) Стратегический смысл заключительного этапа «бега к морю»
Бои во Фландрии, где оставалось еще свободное пространство для маневренной войны, носили уже определенно позиционный характер. Исследователи единогласно констатируют этот факт, но никто из них не дает удовлетворительного объяснения его. Явление тем более поразительное, что здесь вплоть до последних дней борьбы не было еще укрепленных позиций: они еще только создавались и строились в ходе борьбы. А между тем характер происходивших боев немногим отличается от тех, какие велись на этом участке в последующие годы позиционной войны. Конечно, если взять как измеритель количество снарядов и прочие аксессуары позиционных форм борьбы, то бои на той же местности, скажем, в 1917 г., были более грандиозны и потрясающи, но если взять другой, более существенный показатель, а именно — невозможность продвижения вперед, то эта черта с полной очевидностью выявилась во Фландрской битве 1914 г.: позиционная война уже вступила в права, хотя внешние признаки ее еще не были налицо. Во Фландрском сражении немцы наступали, союзники оборонялись Почему вышло именно так, хотя обе стороны, как мы уже знаем, стремились к фланговому маневру? Этот факт нам также не объясняют, ограничиваясь простой его констатацией. Между тем он, очевидно, связан с общим направлением, какое принял «бег к морю»: «Бег к морю» мог пойти в западном направлении, например, по р. Сомме: совершенно очевидно, что это направление было выгодно немцам, так как они находились в весьма удобной позиции для возобновления атаки на Париж и, кроме того, оккупировали порты побережья через которые велась связь между двумя союзными странами. Но, будучи более выгодным, оно предъявило огромные требования к маневренности и подвижности германских армий, которые должны были пройти гораздо большее пространство и сделать это быстрей (или, по крайней мере, настолько же быстро), чем союзники.
Но действительным направлением «бега к морю» явилось северное. От Уазы новая линия фронта начинает резко подниматься вверх, к северу, почти под прямым углом к уже установившейся ранее восточной части фронта. Это направление было, очевидно гораздо более выгодным для союзников: оно освобождало значительную часть территории, ранее занятой немцами; оно приводило к сохранению за союзниками портов побережья, через которые велась транспортировка войск и грузов из Англии на материк; оно переносило борьбу в Бельгию, подавая руку помощи бельгийской армии. Бесспорно, консолидация Антанты во многом выигрывала именно от такого направления. Однако, оно, очевидно, предъявляло сугубые требования к подвижности и маневренности союзных войск, которые в этом случае должны были раньше, чем немцы сосредоточиваться в пунктах, по которым вытянулась новая линия фронта. Правда, на севере уже имелись кое-какие отряды союзников, но эти силы были слишком малы, чтобы противостоять серьезному натиску.
Эта борьба двух различных направлений «бега к морю» мало осознавалась обеими сторонами в то время. События развивались скорее стихийно. Немцы стремились как можно дальше проникнуть на юго-запад, союзники, напротив, старались оттеснить их к северо-востоку. Результатом явилось направление новой линии фронта все же прямо на север. О чем это свидетельствует? О том, что союзные армии показали более высокую подвижность и маневренность. Основная причина лежит не столько в качестве самих армий, сколько в лучшем состоянии железнодорожной сети. Опять-таки, хотя и в незначительных масштабах, был использован автотранспорт. Германские войска из-за недостатка исправных железных дорог должны были совершать тяжелые марши, теряя на это время[372]. Маневр охвата фланга союзникам не удался, так же как и немцам. Но союзникам удалось зато отогнуть назад германское правое крыло — и это могло быть достигнуто лишь преимуществом в быстроте выдвижения в сторону открытого фланга. Получалось в высшей степени противоречивое явление: немцы вели яростное наступление, но действительная линия их фронта непрерывно отступала. Союзники оборонялись, но объективно они непрерывно отодвигали линию своего фронта вперед. Это ясно показывает, насколько поверхностен может быть анализ, ограничивающийся чисто внешней стороной событий.
В этом смысле, бесспорно, немцы потеряли темп в борьбе за фланг в течение месяца, с 15 сентября по 15 октября. К концу этого периода до моря оставалось уже совсем незначительное расстоянием. Фалькенхайн решает именно сюда направить новую 4–ю армию. Здесь по инерции еще действовало прежнее побуждение — отодвинуть назад все левое крыло союзников путем охвата его с фланга. Но фланговый маневр уже окончательно был превращен в пустую схему, В самом деле, если бы 4–й армии даже удалось пролезть в узкий просвет между Армантьером и морем, разве удалось бы ей преодолеть силу тяжести плотной массы союзников, уже ставшей спиной к северо-западу от Уазы? Совершенно очевидно, что нет. Положение в известной мере было аналогично тому, какое сложилось к моменту начала боев, западнее Уазы: как тогда над маневром тяготела уже стабилизовавшаяся линия фронта от Уазы до Швейцарии, так теперь ту же роль играла линия от Уазы до Армантьера. Разница состояла лишь в том, что тогда еще оставалось широкое незаполненное пространство, и роль стабилизованного фронта заключалась в том, что он притягивал, как магнит, маневр к своему флангу. Теперь воздействие стабилизованной части фронта сказывалось несравненно острее: оставался лишь узкий свободный проход между Армантьером и морем. Возможен ли был здесь свободный маневр? Нет, не возможен, так как он не мог обладать основным качеством маневра — внезапностью, он не мог дать основного преимущества — выигрыша темпа. Если бы даже противник не принял своевременно мер к сосредоточению здесь войск, то легко было бы незначительными силами забаррикадировать этот узкий проход и задержать наступление, используя это время для переброски резервов. Совершенно очевидно, что легче замазать дыру, чем выстроить новую стену. Эту немудрую истину продемонстрировала позиционная война, и на ней — то уже строилась оборона союзников во Фландрском сражении. Вся суть в том, что за изъятием этого узкого пространства у моря на всем остальном промежутке стояла сплошная стена позиционного фронта, где имелась уже основательная гарантия безопасности от ударов противника[373].
