— А когда выросла?

— Когда выросла, меня отправили в другое место, чтобы не смущать их.

— Тогда тем более не понятно, отчего ты так расклеилась.

— Снежка, тебе бывает страшно?

— Конечно, вон когда того страшного мужика без лица и без рук увидела, знаешь, как испугалась.

— Вот и мне бывает страшно. Сейчас мне страшно. Просто со мной ты, и я могу бояться. А когда угрожает опасность, бояться некогда.

— Мэриетта, ты — удивительное создание. Вчера, я шла за тобой как ребенок за взрослым, а теперь мне хочется прижать тебя к груди и погладить по голове, как маленькую обиженную девочку.

— И что тебе мешает? — усмехнулась я.

— Твой ржавый меч.

Дриады жили в дуплах. Вокруг огромных деревьев как змеи извивались лесенки. Навесные настилы соединяли неохватные стволы между собой. Они весело приветствовали Снежку, и с любопытством смотрели на меня:

— Снежка, где ты была? — к ней подбежала светловолосая красавица с зелеными глазами. — Ты, случайно замуж не вышла?

— Не вышла! А мама где?

— Снежка! — к нам бежала красивая женщина, приблизившись, она обняла дочь, и со страхом посмотрела на меня: — Это она?

— Да, мама! Она все-таки существует. Это Мэриетта.

— Идем, — женщина схватила меня за руку, и потащила вверх по лесенке. — Ты подожди здесь, — крикнула она дочери.

У самой вершины, там, где сучья дерева расходились в разные стороны, был построен домик из белого дерева. Мы поднялись к нему, и снежкина мама втолкнула меня внутрь: — Хранительница, Снежка привела ее. Вот она.

Сидевшая за столом женщина в белом, с белыми волосами, с лицом без возраста, выглядела легкой, почти невесомой. Она перебирала семена, подняла голову, кивнула, отпустив мою провожатую, и подбородком показала мне на скамеечку возле себя: — Садись Мэриэлла. Я сейчас закончу. Ты есть хочешь?

— Хочу.

— У меня молоко есть и пирог с лесными ягодами, будешь?

— Буду.

— Ну, вот и все. Скоро высаживать их, — она с нежностью провела ладонью над семенами, — разбирала, некоторые больны были, их мертвая земля затронула. Тебе Снежка рассказала о своей клятве?

— Рассказала, она знает, почему ей приказали меня убить?

— Не знает. Я ничего ей не говорила. Кроме меня никто не знает, кто ты, а я сразу догадалась. Мы были очень дружны с Лиссель. Но ни в этом дело. Тебя хотят видеть.

— Кто?

— Дух Земли и Дух Воды.

— Когда?

— Думаю, сегодня ночью и встретишься с ними. Они уже несколько раз спрашивали о тебе.

— Хранительница, а что делать Снежке? Если она меня не уничтожит, ее родным грозит смерть?

— Все не так просто, Мэриэлла. Дело в том, что теперь Горену не нужна твоя смерть, ему нужна ты живая.

— Зачем?

— Я не знаю, духи тебе расскажут. Не пойму до сих пор, зачем он это затеял, на что рассчитывал? Разве не знал, что дриады никого убить просто не могут. Оттого и сами всегда страдают. Ему теперь не тебя убить надо, а Снежку, она видела его. Потому я и согласилась, и отправила ее в Кантин. Раз он сюда нашёл дорогу, то смог бы в любой момент вернуться, почуять ее, и избавиться от лишнего свидетеля. Нас мало. А так, пойди, найди ее в городской толпе. Ее родным ничего не угрожает, все норы вне времени и вне пространства, которые нашла, уничтожила. Мать Снежки и ее братика передала другим деревьям. Горен тогда был без лица, знаешь, как прячутся в норе, закрываясь щитом недоступности. Снаружи только фигура темная, но и сам плохо видит — только сущность рожденного мага. Вот я и поменяла им сущность. Со Снежкой сложнее, знак клятвы у них обоих на руках, они теперь друг с другом связаны, чувствуют друг друга. Моя девочка, молодец, не растерялась, согласиться, согласилась, да срок не обговорила, да еще с него взяла клятву, что пока вы вместе, он ни тебя, ни ее не тронет. Сам себя в ловушку загнал. Наверняка потом понял, что Снежка провела его. Теперь определенно захочет ее убрать, а раз так, сам клятву и нарушит. А нарушение клятвы, по нему и ударит.

— И вы хотите, отдать ему Снежку? Пусть попытается ее убить? А если убьет?

— Ну, что, ты, Мэриэлла. Она моя девочка, разве могу подвергать ее опасности? Потому и тебя ждала. Ты удачу приносишь. Вот и хочу тебя попросить, проводить ее к Алу, Великому магу воздуха. Около него ей ничего угрожать не будет. Он сейчас в городе Радуг. Можно было отправить ее в Даалад, к Красу. Но он маг огня, а мы дриады, уважаем драконов, но стараемся держаться подальше. Больно горячи они. Поможешь?

— Помогу. Я сама направляюсь к Алу.

— У тебя к нему дело?

— Да, должна долг вернуть одному рожденному магу, для этого мне нужно попасть в Атель.

— Надо же, как все удачно сложилось! И хорошо, что ты такая, какая есть! Совсем на Лиссель не похожа. По твоему внешнему виду и не скажешь, что Огненная Лисица. Да и Белый Тигр о тебе такие слухи распустил, что мимо тебя пройдешь, и не заметишь.

— А какая она была, Лиссель?

— Выше тебя, волосы красного золота, движения резкие, в глазах пламя бесстрашия, она всегда будто бы горела. А ты тихая, как водная гладь, под которой огонь бьется. Страшно мне за тебя, как ты с этим Гореном справишься?

— Сама не знаю.

— Не будем о грустном. Давай, я тебя накормлю, и ложись — ка ты спать. Ночью не до сна будет. А то совсем осунулась, дрожишь. А бояться тебе по статусу не полагается. Ты должна быть смелой.

— Тебе легко говорить, Хранительница, не тебе с Гореном сражаться, а я боюсь.

— Вот в этом ты ошибаешься. Мне как раз понятно твое состояние. Знаешь, я всю жизнь боялась. Мне уже много лет, и много пришлось пережить. Под страхом жила. А с возрастом, как-то сам собой прошёл страх за саму себя, нет его и все. А вот за близких боюсь больше всего на свете. Могла бы, знак клятвы лучше бы себе на руку поставила, сама бы пряталась от Горена, чем мою девочку подвергать опасности. Если бы могла, вместо тебя пошла бы, с ним сражаться. Просто я перестала бояться смерти. Но хорошо помню страхи моей юности. Одиноким всегда страшно. А потому, пойдем, я тебе кое-что подарю.

Она встала, легко пошла вперед, мы шли через анфиладу комнат, и я удивлялась. Домик маленький, а мы шли и шли, пока не достигли небольшой кухни, сияющей чистотой и белизной. Пока я наслаждалась молоком и вкуснейшим пирогом, Хранительница Светлого леса сидела напротив меня и о чем-то думала, глядя поверх моей головы. Потом вдруг, будто услышала что-то, встрепенулась:

— Пора, идем!

Она взяла меня за руку, и мы очутились на поляне, вокруг которой росли вековые старые деревья. Она распустила мне волосы, сняла с пояса меч, подняла руки и проникновенно заговорила:

— Вы проснулись, братья мои. Я привела к вам юную девушку, Огненную Лисицу, которой суждено сразиться за нас всех. Прошу вас разбудите ее женскую суть, дайте ей уверенности в себе, в своих силах. Она долгие годы жила в подполье своего страха. Освободите ее, дайте свободу ее духу.

И ко мне потянулись длинные ветви, листья щекотали лицо, меня обдало неведомой теплой мягкой энергией, словно легкий летний ветер ударил в грудь и заиграл моими волосами. А потом ветви поднялись вверх, листья зашуршали: — Танцуй, Мэриэлла, танцуй.

И откуда-то сверху сквозь шелест раздалась тихая еле различимая музыка, и я закружилась, подталкиваемая сучьями. Что-то прорвалось во мне и я, языком движений, используя элементы всех танцев, какие знала, начала рассказать им о том, что мне страшно, грустно и одиноко. О том, что мне некому поплакаться. Единственным близким людям папе и Хитрому Лису не имела права, они и так переживали за меня. Я делала все, что мне было предназначено, помогала, спасала, приносила удачу, но мне холодно и страшно в этом мире. Я хочу одного — покоя.

И в какой-то миг, я увидела, что вокруг меня не деревья, а исполины, стоящие кольцом вокруг поляны, и следившие за мной. Они протягивали ко мне руки, а в их ладонях горели бесцветные факелы, и невидимый свет от них образовывал круг, в котором кружилась, жалуясь, я. Грудь разрывалась от жалости к самой себе, и я, не выдержав, упала на землю и расплакалась.