— Улетай по-хорошему. Она моя жена, ты не смеешь прикасаться к ней. Она сделала свой выбор.

Мой друг побледнел, посмотрел на растерянную Огненную Лисицу, и зашептал мне в ответ: — Это не считается, ты взял ее силой! Мне все равно! Она будет принадлежать мне.

Я с такой силой заехал по его «красивой» физиономии, что он отлетел на несколько метров и упал.

— Дар, — закричала Мэриэлла и встала передо мной, — ты не смеешь! Так нельзя! Он твой друг!

— Дар, Энлиль, опомнитесь — рядом с ней встал красный дракон. — Вы Владыки. Вспомните, вы должны быть едины.

Но Энлиль сзади них вскочил на ноги, и мне в грудь ударила сильная воздушная стрела, я не устоял на ногах, и перевернулся через голову. Но не упал, поднялся, в моих руках сверкнула молния, и я кинул ее в него. Но на пути пламенной стрелы встал щит, созданный Мэриэллой, огненная сфера поглотила ее, и красный зверек покатил свой шар в мою сторону:

— Прекрати, Дар, я прошу тебя. Не надо! — кричал он.

— Не мешай, уйди в сторону.

— Нет, ты не причинишь ему вред.

У меня помутилось в голове, она защищает Энлиля? Защищает того, кто так скверно с ней обошёлся. Защищает с такой яростью, будто он, а не я ее муж! Да, как она смеет! За кого держит?

— Уйди, в последний раз прошу…

— Нет!!!

— Ты защищаешь его? Может, ты уже жалеешь, что выбрала меня? Теперь тебе захотелось стать женой Энлиля? Ты ведешь себя как срединная свободная женщина! — вырвалось у меня.

— Дар!! — крик Линеллы.

— Дар! — возглас Краса.

— Дар, — выдох Мэриэллы. Сфера лопнула, красный зверек, мелькнул между камнями. Я замер, сам не понимая, как такие слова могли сорваться с моих губ. Феникс полетел за ней, но с десяток Огненных Лисиц разбежались по всей долине…

Я сидела на берегу лесного озера. Водная гладь была неподвижна, в ней как в зеркале отражались ослепительно синее небо, белые облака, зелено-желто-красные кустарники, серые кристаллические скалы и исполинские деревья. Невдалеке плавали лебеди, занятые своим лебединым делом. Пение птиц было не так громогласно, как летом. Вот, наконец, я получило то, к чему так стремилась. Покой, одиночество и безопасность. Только вот не радовало ничего. Проплакав вчера весь день, и устав от слёз, сегодня сижу на берегу, тупо уставившись на воду, и никак не могу решить, как мне жить дальше.

Когда папа привел меня сюда, он сказал:

— Здесь тебя никто не найдет. Это мной созданный мир! Побудь здесь, успокойся. Приди в себя. Попытайся понять, что ты хочешь. Приду. И тогда поговорим.

Он исчез. А я осталась одна сама с собой. И никогда не думала, что это так страшно. Всю жизнь я жила среди людей, пусть под чужим именем, но какая разница! Они же воспринимали меня такой, какая я есть, и мне редко удавалось побыть одной. И только в детских мечтах, я видела себя где-нибудь на берегу красивого водоема. Где мне не нужно никого бояться, где я буду гулять, купаться, рвать цветы и петь песни. И если захочу приму облик Огненной Лисицы и буду бегать по лесу. Мечта сбылась. А мне хочется выть волком. Можно, конечно, вернуться в тот мир, но над ним висит и закрывает его весь Дар, а я не желаю его видеть. А здесь душно, и тесно. И пусть от озера веет прохладой, воздух пропитан запахами осени, и мне предоставлена полная свобода, я чувствую себя запертой около этого маленького лесного озерца, в котором, глядя в воду, нельзя понять, где явь, а где отражение ее.

Папа сказал, понять себя, это, как я понимаю, нужно проанализировать всю свою жизнь. А у меня в голове только один день, который вместил в себя все — страх, боль, злость, обиду, блаженство, счастье и катастрофу. За что он так оскорбил меня? Что я сделала неправильно? Я защищала его. Он не имел права, причинить вреда Владыке неба, иначе война. А ее нельзя допустить. Нельзя, чтобы люди гибли и страдали. И что мне теперь делать?

Вспомнился мой разговор с Линеллой. Я на следующее утро побежала к ней. Мне в то утро не спалось, и нужно было с кем-то поговорить.

Когда утром Дар уснул, крепко обняв меня, я долго лежала, боясь шевельнуться. Потом выскользнула из его объятий. Его лицо было таким по-мальчишечьи юным, и прекрасным. Лучше этого мужчины не было никого во всем мире. И он теперь принадлежал мне. Это было новое для меня чувство, такое странное, от которого перехватывало дух, и внутри все начинало гореть. Я побежала в ванну. Мне хотелось рассмотреть себя. Понять, что изменилось во мне. Ведь теперь я жена Чёрного дракона, женщина. Но ничего необычного не увидела, кроме того, что посмотрев на себя в зеркало, и вспомнив ночное безумие, покраснела не лицом, а всем телом. Стало так неловко и стыдно, что скорее влезла под водопад и сидела там, стараясь успокоиться. Вернулась. Сна ни в одном глазу. Хотелось смеяться, кружиться, петь, но понимала, что нарушить утреннюю дремоту окружающего мира, не позволительно. Ведь ОН спал. Вот тогда мне и пришла в голову мысль, сходить к Линелле. Она сама просила придти к ней. Хотела со мной поговорить. Только вот проблема, в чем идти?

Накануне Дар сжег мое платье, и единственно, что осталось на мне, это нижнее белье и короткая рубашка. В таком виде из спальни выходить неловко! Ох, и испугалась я тогда. Это случилось после того, как в защиту ударился Энлиль. Замок отшвырнул его. Лицо Чёрного дракона стало таким же холодно-злым, когда он впервые притащил меня в эту спальню полгода назад.

Я поняла, что у папы разговор с Повелителем ветров не получился, когда увидела его летающим над танцующими людьми на празднике в Дааладе. И чувствуя свою вину в том, что с ним происходит, всеми силами старалась предотвратить стычку между Даром и Энлилем. Там на железном дереве, куда мы забрались, чтобы поесть печёные яйца, которые я купила. То яйцо, что отдала Дару, было пропитано моей магией привлечения. Мне так хотелось, чтобы он обратил на меня внимание, просто как на девушку, женщину, а не на Огненную Лисицу, что поручили ему охранять. Сам же говорил, что я для него много значу. И что? Съел и не поперхнулся даже, а потом еще больше отстранился от меня, будто боялся даже прикоснуться. А тут еще Повелитель ветров, одна мысль о котором вызывала у меня неприятные ощущения. И чтобы отвлечь Дара, я, не подумав, попросила его поухаживать за мной. Это было так глупо! Никогда ни одна девушка во всем нашем мире, думаю, не произносила таких безумных слов. Даже то, что хотела перевести в шутку, не помогло. Вытаращенные на меня глаза Дара, и его холодный ответ, и то, как больно он сжал мне плечо, заставило в тот момент подумать о том, что я полная дура, и мне никогда не стать его женой. Как это было давно! И каким смешным кажется сейчас.

А потом снова Энлиль уже в замке, и снова ярость Дара, которая обрушилась на мое бедное платье. Взгляд его в тот момент был страшным, он разорвал лиф платья, вытряхнул меня как овощ из мешка, и бросил мой наряд, который был, кстати, даже очень неплох, в огонь. Единственным моим желанием было сбежать к папе. Но дверь передо мной закрылась, и на окна была поставлена защита. Я спряталась в ванной. Залезла в водопад, готовая к тому, что подниму снова крик, а если он попытается сломать дверь, оболью водой. Может тогда успокоиться. Но он только тихонько постучал в дверь и попросил прощения. Ни смотря на то, что вода была теплая, я успела замерзнуть. Дверь никто не ломал. Даже стало обидно! Неужели ушёл? Нет! Он сидел на подоконнике и дремал. Появляться перед ним в абсолютно прозрачном белье, которое любезно мне предоставил Энлиль, и которое в воде становилось просто невидимым, а залезла в воду даже в туфлях, не хотелось. Хватит и Ателя, где я предстала перед обоими повелителями голой! И я, обмотавшись полотенцем, вышла, готовая к резкому разговору. Но увидев Дара, мне опять захотелось, почувствовать себя в его объятиях, как тогда, когда Даалад возвращал себе свой первоначальный облик. Села к нему на подоконник. Он дремал. И только его дракон на шее, время от времени приподнимал голову. Смотрела на него и думала, как заставить этого каменного холодного истукана, ну, хотя бы поцеловать меня. Я тут перед ним в неглиже, только протяни руку. Неужели со мной что-то не так? Но я же все-таки его жена! Он сам говорил мне это. Так вот она я. Ну, же! Ноль внимания. Я дотронулась до его знака на шее. Открыл глаза, и снова попросил прощения. Да, простила я тебя, простила. А он собрался уходить! И тут мне вспомнился пелас, который говорил, что они никогда не говорят слов, а просто подходят и кладут голову на шею своей избраннице. Хотя папа и называл меня в шутку «длинношеее», но положить на плечо Чёрного дракона свою голову не смогла бы, он выше меня. И тогда я просто подошла к нему и уткнулась лицом в грудь.