Так я и сделала, прежде позвонив Лешке и упросив его сообщить мне, когда к нему заглянет Либра.
ГЛАВА 3
На этот раз мой испытанный способ смягчать ощущения не сработал. Даже после долгого сна и дремы, продержавшей меня в кровати до полудня, вчерашний разговор с Аликом не стал бледнее. А досада от расставания с Либрой только окрепла.
Лет пять я почти каждый день пила кофе, но в этот полдень он мне впервые показался отвратительным пойлом. Я даже удивленно заглянула на дно чашки, выплеснув остатки в раковину. Может ли человек, пять лет пивший кофе, вдруг в один день взять и разлюбить этот напиток? Это все равно, что сразу бросить курить. Впрочем, неважно. О чем я думаю? Моя подруга, почти что сестра, на меня смертельно обиделась и ушла в неизвестном направлении, а я размышляю о своем пристрастии пить эту гадость! Зла не хватает!
Когда наводила в шкафчике порядок, наткнулась на макароны-ракушки. Как дура расплакалась, прижав к себе пакет и рассевшись на полу в кухне. Немного успокоившись, открыла холодильник и снова скривилась в гремучей смеси злости и раскаяния при виде карася, купленного Русалкой. Раньше она ненавидела возиться с разделкой и жаркой рыбы. Не припомню, чтобы она ее вообще когда-то любила.
Все, что мне напоминало о ней, кроме ее роскошного платья, я собрала в блюдо и отнесла тете Глаше. Та впервые встретила меня, как родную дочь. Затем, правда, сощурилась, поинтересовавшись, что это я вдруг подлизываюсь. Но узнав, что мне взамен ничего не нужно, осталась довольна. Все, Либра, коль меня больше нет в твоей жизни, то и тебя в моей останется по минимуму! Ну, это я, конечно, со зла да на саму себя. Либра продолжала сидеть во мне занозой. Мне никогда от нее не избавиться. Моя Русалка как в воду канула, ушла на дно, игнорируя все мои sms с извинениями.
После обеда я пошла в ближайший магазин за продуктами и картой, так как истратила на мольбы все единицы. Но не дошла, нечаянно завернув в «13 стульев». Молодой бармен Фарух улыбнулся и подмигнул, предложив новомодный напиток. Услышав о компонентах: горячий шоколад, взбитые сливки, ликер я передернула плечами и велела принести холодного лимонада. Мне хотелось вина, он это прекрасно понял, иначе могла бы купить бутылку колы и уйти. Наверняка он думал, что неказистая, спивающаяся бабенка дошла до ручки. Бухать среди дня в одиночестве! То есть, в компании самой себя.
— За счет заведения, — поставив передо мной высокий стакан с пепси, сказал Фарух, и снова подмигнул. Нервный тик подхватил, что ли? — А это лично от меня, — добавил он, сунув в пенящийся напиток пластиковую соломинку.
Мне хотелось спросить, с чего вдруг такая любезность, но я промолчала, увидев за соседним столиком Костю. Поздно было натягивать на нос козырек бейсболки. Он меня узнал и подошел, хоть я и уткнулась в стакан. Глядела в окно, прикинувшись невидимкой.
— Здравствуй, Надя, — сказал он, встав рядом, огромный, как башня.
— Привет! — лицемерно радостно откликнулась я, не поднимая головы. Закусив соломинку, с жутким бульканьем втянула пепси.
— Мы можем поговорить? О Либре, — спешно уточнил Костя, сев напротив.
Как же мне хотелось провалиться сквозь землю. Я ни разу не взглянула ему в лицо, якобы поджидая кого-то, выискивая глазами на безлюдной улице.
— Я хотел извиниться за случившееся.
— А что случилось? — прикидываясь, как обычно дурой, переспросила я.
— Ну… я о том недоразумении…
Вот козел двурогий! Значит, меня можно поцеловать только по недоразумению. Скажи еще, что это твоя вина, твоя ошибка, и т.д, и т.п, и е-пэ-рэ-сэ-тэ! В знак протеста его порыву сказать что-то еще, я дунула в трубочку, и побежавшие наверх стакана пузырьки сбили его с мысли. Наверное, напомнили о Русалке, залегшей на илистое дно обид.
— Ты знаешь, где сейчас Люба?
— Нет, она тактично отошла в сторону. Не желает меня больше знать. У меня теперь нет подруги. И кто бы мог подумать, из-за того самого недоразумения.
Вот так тебе, щелчком по лбу! В конце концов, это ты меня поцеловал, ты во всем виноват, а расхлебываем вместе. Это из-за тебя я мучаюсь совестью. Ты утешишься другой, а мне что делать? Либру никем не заменить.
— Она мне этого не простит, ведь так? — усмехнувшись, глядя в стол, спросил Костя, наверное, ожидая от меня утешений. — Знаю, что не простит.
— Чего не простит? — начала я тихо, но стремительно раздражаться. — Чего? Подумаешь, один раз поцеловал и то по недоразумению! С кем не бывает! Из килобайта мегабайты раздувать! Чего здесь нельзя простить, скажи на милость?
— Того, что я влюбился в ее подругу, — словно окатил меня холодной водой Костя, и я впервые воззрилась на него, не поверив своим ушам. Но в этот момент он поднялся, кивнул и вышел из кабачка, оставив меня в полном недоумении.
Не помню, как допила свою шипучку, как слонялась по магазину и что набрала в два пакета. Лишь дома опомнилась, что я существую, а не парю в астрале меж колючих звезд.
Лизавета с хитрющим видом бездушной дамочки томно отиралась у принесенных авосек, но потеряла ко мне интерес, едва получила порцию халявы. После, оправдывая свое назначение, отправилась в зал и разлеглась на клетчатой сумке. Ну-ну, доказывай, что баул – источник всех моих неприятностей!
Под вечер позвонил Женька и позвал покататься на его престарелом ИЖе. Словно бес меня дернул согласиться! В каком-то безрассудном отчаянии хотела бросить вызов и найти утешение, ворвавшись в поток воздуха.
Ворвалась и нарвалась.
Около восьми вечера Женька заехал за мной, вызвав недовольство соседей, пристальное внимание сидевших поблизости девиц и пересуды зашептавшихся старух. Впрочем, меня не особо волновало их шушуканье и косые взгляды. Едва я устроилась сзади, Женька лихо рванул с места, устремившись по узкой аллее к полупустой дороге.
Никогда не понимала, как пацаны справляются с этим рычащими монстрами. Я всегда считала и велосипед-то громоздким! С трудом научилась маневрировать и держать равновесие. А Лешка, внешне утонченно-хрупкий, катает четверых, и еще ни разу не подверг никого серьезной опасности. Просто удивительно!
Через два квартала к нам присоединился незнакомец. С давних пор, при виде парня в черном блестящем мотошлеме, меня бросало в трепет. Но со дня, как стала кататься с Женькой и Лешкой, это чувство ушло. Они игнорировали положенную экипировку, предпочитая щекотать нервы опасением нарваться на ГАИ. И вот спустя столько времени, меня вновь охватило это будоражащее ощущение: смесь страха, эстетического удовольствия и безотчетного влечения. Этот некто поравнялся с нами и глянул в мою сторону. Скрытый под пластиком взгляд впился в меня до боли, и я вцепилась в бока Женьки, похолодев до кончиков пальцев.
— Ты чего? — оглянувшись, озадаченно спросил Женька.
— Я хочу сесть спереди!
Женьку явно удивил мой неожиданный порыв, так как обычно я боялась сидеть у руля, полагая, что мешаю водителю. В тот момент мне было все по фигу. Когда Женька пристроился на обочине, я поспешно перебралась вперед, и мироощущение враз изменилось. Раскинув руки, я рассекала хлещущий меня ветер, и мне казалось, что я господствую над стихиями. Я снова проваливалась в ТОТ мир, балансируя между сном и явью, и эта грань была такая тонкая и острая!
Грань между мной и мной. Одна я летела на мотоцикле, вторая — подпрыгивала на огромном коне, всем телом ощущая сидевшего сзади паладина. Я поймала свое отражение в «забрале» «черного рыцаря» и даже не ужаснулась восторженной улыбки, вьющимся волосам и хризолитовому блеску глаз. Это было не мое лицо, не мой смех, не моя улыбка! «Элпис…» – прошептала я, наслаждаясь звуком этого слова. Оно меня больше не пугало. Оно было моим именем!
Да кто же устраивает пикники в голом поле у лесопосадки? Только наши сумасброды до этого додумаются! Туда-то мы и приехали, чтобы организовать благотворительный ужин голодающим комарам.
