Я не поняла, к чему он клонит, но мне подурнело. Движения его стали плавными и осторожными, словно он опасался меня спугнуть. Тем не менее, я даже не подвинулась, когда он присел рядом. В отражении повернутого к нам зеркала я увидела его руку, которую он заложил за спину. Она была в перчатке, а между пальцами торчали края белой тряпочки. Я не успела ничего сделать, как эта рука в перчатке легла мне на рот и нос. Я вдохнула влажные крупинки, взорвавшиеся в легких фейерверком. Перед глазами все поплыло, ноги, а потом и тело занемели. Я безвольной куклой повисла на руках Алика. Видела сквозь туман его неестественно белое лицо, словно он никогда не бывал на солнце. За поблескивающими стеклами очков сияли фанатизмом огромные черные глаза. Сейчас передо мной был не вылезавший из читальни архивариус!

— Поверь мне, Надя, я не желаю тебе зла, — тихо проговорил он, осторожно укладывая меня на ковер. — Я просто даю тебе возможность повлиять ход событий и изменить наши судьбы. Если сумеешь, то еще поблагодаришь меня за это.

Мне хотелось вычурно обматерить этого свихнувшегося негодяя, но язык у меня уже не ворочался. Я проваливалась в бессознательное состояние. Перед собой видела только зеркало, отразившее задержавшегося в коридоре Алика.

Он оставил меня умирать медленной смертью. Усилием ускользающей воли я держала глаза открытыми и всматривалась в глубины отражения. В какой-то момент внутри него что-то изменилось и меня начало затягивать в его цветную воронку.

Я чувствовала, как отрывается от тяжелого тела моя мятежная душа. Оставив самою себя, погрузившуюся в обморок, я коснулась зеркальной пустоты. Мне ничего иного не оставалось, кроме как войти в книжный мир и сотворить новый конец.

В себя я пришла только поздним вечером. И то, благодаря стараниям вернувшейся из санатория Марьи Сергеевны. Все лечение пошло насмарку. Представляю, что пережила, бедняга, застав меня лежащей на полу в глубоком ауте. Я долго не могла понять, что со мной происходит, и просто тупо озиралась. К телу нехотя возвращалась чувствительность и я смогла пошевелить пальцами. Они как-то сами собой сложились в яростную дулю, направленную в сторону двери. Сожженный парами уксуса и нашатыря нос болел, но я глубоко вздохнула и задержала дыхание. Смаковала знакомый запах своего родного мира. Следом меня накрыла удушающая лавина эмоций, законсервированных на целых десять часов. То, что я тогда чувствовала, впившись пальцами в ковер, словами не передать. Наверное, со стороны зрелище было жутким. Марья Сергеевна, едва успев перекреститься и воздать хвалы господу, запаниковала с новой силой.

А чего вы хотите? Я ведь вернулась из альтернативы загробного мира! По мне такое стадо различных ощущений промчалось, что не каждый может выдержать. Только когда все пережитое в книжном царстве начало меркнуть, уступая место событиям, происходившим со мной в реальности, я немного отошла от истерики. Немного, шага на два. Потому на следующее же утро помчалась к Алику с твердым намерением свернуть ему шею. Я уже была недалеко от его берлоги, когда позвонила Верка и, оглушив меня радостным визгом, сообщила:

— Либра очнулась! Мчись на остановку, мы сейчас подъедем!

Я смотрела на телефон и боялась поверить услышанному. Даже хотела перезвонить Верке, чтобы убедиться в том, что это не сон. От нахлынувшей радости распирало грудь так, что мой второй номер стал третьим. Я стояла посреди площади и во весь рот улыбалась, а слезы бурно бежали по щекам. Весь тот бред, каким пичкал меня крот все это время… Неужели это правда? Я сумела повлиять на судьбы людей, изменив пару глав и концовку книги? Представляю, как сосредоточенно сверлили бы пальцем висок те, кому бы я об этом рассказала! В тот момент я и сама чувствовала себя счастливой сумасшедшей.

Опомнившись, я помчалась на остановку, где мне уже сигналил Роман. В тот момент я даже не удивилась тому, что Верка приехала за мной с бывшим женихом. Мне не терпелось узнать подробности состояния нашей Русалки. Хотелось поскорее увидеть ее и убедиться, что все происходит наяву. Видите ли, после всего приключившегося, я не особо себе доверяла – вдруг я сейчас кукую в психушке?

Только когда мы вошли в палату и увидели вяло улыбнувшуюся нам Либру...  Кроме этой улыбки я больше ничего не заметила. Она вернулась, наша Русалка, пусть и ставшая похожей на владычицу вод Лайбе. Но она снова была с нами!

Когда первые страсти поулеглись, а Русалка начала поправляться, я осмелилась заговорить с ней о той ночи, едва не лишившей ее жизни. До этого даже мать и брат старались не напоминать ей об этом, боясь ухудшения самочувствия. Либра изменилась в лице, а ее взгляд устремился в неведомые мне дали. Она сжала еще слабыми пальцами одеяло, а я съежилась вместе с ним в ожидании. Самые худшие из подозрений, что терзали меня, должны были подтвердиться.

— Ты хотела поговорить со мной о чем-то очень важном, – напомнила я, кивнув на телефон, в котором хранились ее последние сообщения.

— Да, – губы Либры задрожали, и она накрыла их рукой. – Ты не представляешь, что произошло. Даже не знаю, как об этом сказать. Забрав у Алика брелок Кости – стального единорога – я шла домой и думала о нашей размолвке. Поняла вдруг, что никого сильнее не любила, что не могу и дальше быть с ним в разлуке. Надеясь, что еще не поздно все исправить, решила дать ему второй шанс. Потеснив сдавшуюся не без боя гордость, я словно на крыльях полетела к дому. Сейчас, думаю, наведу марафет и под предлогом отдать ему брелок, попрошу встретиться. Ну а там видно будет, как что сложится.

— Ну, а дальше-то что? – нетерпеливо поторопила я замолчавшую Либру.

— Возле подъезда меня поджидала Лариска Зажигалка. Сказала, что ей нужно со мной серьезно поговорить. Общаться с ней у меня не было никакого желания. Она перечеркивала все мои намеченные планы, но так настаивала и выглядела такой растерянной, что я согласилась и предложила подняться ко мне. Заметив у меня в руках единорога, Лариска посмотрела на меня с ненавистью. Заявляет: «Откажись от Костика, отойди в сторону». А я ей: «С какой стати? Я не из тех, кого можно отодвинуть в сторонку». Смотрю, у нее на глазах слезы проступили. Сладив с дрожащими губами, она мне с вызовом бросает: «Я жду от него ребенка!» Поняв, что я собиралась отдать ему брелок, она попыталась его отнять. Не знаю, как так вышло, что я ударила ее в живот этим самым единорогом. Лариска застонала и сползла на пол, а когда я пришла в себя, увидела на ее штанах кровь. Бросившись к телефону, хотела вызвать «скорую», но не сделала этого. Словно разум помутился. Я смотрела на корчившуюся от боли Лариску и злорадствовала. Я чувствовала себя Лайбе, превратившей всех детей в лягушек. Мне виделась в ней предательница Ло, что тоже затяжелела от ее возлюбленного. Я с такой небывалой силой сжимала в руке единорога, что пальцы свело судорогой, а я этого и не замечала. В тот момент простой брелок стал чем-то вроде трофея. Мол, смотрите, ничтожества, что мое, то никому и никогда не отдам! Я так же хотела сжимать сердце паладина.

Либра посмотрела на свою руку и пошевелила непослушными пальцами. По белым щекам жемчужинами покатились слезы. Я подсела к ней ближе и обняла.

— По моей вине Лариска потеряла ребенка. Понимаешь, ведь это я его убила.

Я хотела ее утешить, но не находила слов. Да и что тут скажешь? Подруга, ты не виновата, это проделки книжной героини? Или да, это твоя вина, но что толку горевать? Надо же, на деле все оказалось совсем не так, как я навыдумывала.

— Мне нужно было с кем-то поделиться и рассказать о случившемся. Ты на звонки не отвечала, а больше я бы никому не осмелилась признаться в таком. Я наполнила ванну и погрузилась в воду с головой. Так хотелось… уйти на дно. Смыть с себя кровь невинного младенца, очиститься от навалившегося чувства вины. Собравшись сушить волосы, я посмотрела на брелок, лежавший на книге. Теперь я видела в нем орудие преступления. Этот проклятый единорог навсегда развел нас с Костей, когда мог бы соединить. Не помня себя, я швырнула его в пол. Туда же полетела и книга, заставившая меня пережить боль сразу в двух ипостасях.