– Но Дион…
– Его мать тоже менада. Она одна из нас.
Пенелопа покачала головой.
Мать Фелиция схватила ее за руку, потащила вперед к алтарю. Дион возвышался теперь в центре прямоугольной вершины холма, а по обе стороны от него находились мать Шейла и мать Дженин. Вымазанный кровью с головы до ног, он стоял, как красная статуя. В темноте светились только белки глаз и зубы. Внизу слабо колыхался огромный возбужденный член.
Все это выглядело захватывающе.
Даже вымазанное кровью.
Особенно вымазанное кровью.
«Нет! – мысленно воскликнула Пенелопа. – Выбрось это из головы!»
Мать Марго передала матери Дженин фляжку, и та влила в рот Диона вино. Он выплюнул, но она дала ему еще, и на этот раз он проглотил.
– Дион! – крикнула Пенелопа.
Казалось, он ее не слышит, даже не осознает ее присутствие.
– Нашего бога возродить к жизни легче всего, – объяснила мать Фелиция. – Дионис с самого начала был наполовину человек, наполовину бог. А вот он возвратит на Олимп всех остальных богов.
– А как он попал к Диону? Я думала, он находится в вас.
– Он во всех нас.
– Одновременно?
– Он и в тебе.
– Нет.
– Он в наших генах. – Она сжала руку Пенелопы. – Твои остальные матери и я зовем друг друга сестрами не просто так. Мы действительно сестры. У нас один и тот же отец, но разные матери. Так было всегда. В течение многих поколений существовала вера, что он может быть рожден заново от сына менады и нормальной женщины. То есть, что его сущность содержится в сперме.
Однако мать Марго открыла, что хромосома Диониса заключена не только в мужском семени, но и в женском, и поэтому он не может быть рожден от сына менады и нормальной женщины. Это возможно только в том случае, если менада, появившаяся от этой связи (от сына менады и нормальной женщины), сама потом вступит в связь с нормальным мужчиной.
Пенелопа совсем запуталась. Так много всего случилось и к тому же так быстро, что сумасшедшие объяснения матери звучали для нее так же непонятно, как и условие замысловатой математической задачи. «Что же это она говорит? Что я и Дион родственники?»
Кровосмешение.
Нет. Это исключено. Вынести можно все, кроме этого.
Немыслимо быть родственно связанной с Дионом.
– Как, по-твоему, сколько мне лет? – спросила мать Фелиция.
Пенелопа пожала плечами.
– Я родилась в 1920 году. – Мать Фелиция улыбнулась. – Мы все родились одновременно. Дочери Харриса, сына Эльсмиры.
– Но все вы не можете быть моими матерями.
– Конечно, нет, – призналась мать Фелиция. – Я твоя настоящая мать. Я выносила тебя. И родила тебя я.
– Я это знала…
– Но в тебе гены всех нас. Ты тоже менада. Ты выглядишь и действуешь, как человеческое существо, но ты не человек.
– Я человек!
Мать Фелиция лукаво улыбнулась.
– Тебе нравится кровь, не правда ли? Тебе нравится вдыхать ее запах, тебе это нравится? Тебе нравится вино? Когда мы давали его тебе попробовать, тебе ведь хотелось еще…
Это было правдой, и она это знала, но тем не менее взмахнула рукой, отвергая сказанное.
Они подошли к алтарю, где запах крови и вина был совершенно одурманивающим. Прямо у своих ног, перед растерзанными телами полицейских, она увидела кости.
Мать Шейла проследила за направлением взгляда девушки и пьяно засмеялась.
– Остатки прежних пиршеств.
Пенелопу снова охватил страх.
– А кто они были, эти жертвы?
Мать Фелиция пожала плечами.
– Посторонние. Чужаки. Большей частью бродяги. Тогда здесь, в этом лесу, шаталось гораздо больше людей, чем сейчас. Это были одинокие, грязные, голодные молодые люди, они искали работу, или побирались, или и то, и другое вместе. Местных жителей мы старались в свои праздники не вовлекать.
– Правда, это не всегда от нас зависело, – добавила мать Дженин. – Когда приходит настроение и не отпускает тебя из своих объятий…
– Но иногда жертвами наших оргий были не только люди, – сказала мать Фелиция. – Ими могли быть собаки или кошки. Или дикие животные.
– Самое лучшее – это дикие животные, – мечтательно произнесла мать Дженин. – Они так отчаянно сопротивляются.
Пенелопа сбросила руку матери Фелиции со своего плеча. Ей хотелось сейчас ударить ее, ударить сильно, в живот, чтобы она полетела кубарем на землю. Несмотря на то что мать Фелиция была ее любимой матерью. В данный момент Пенелопа ее ненавидела. Она ненавидела их всех. Но дракой тут делу не поможешь. Да и не получится ничего. С одной женщиной она могла бы справиться. Но как быть с матерью Дженин? Со всеми остальными? Их слишком много, и они обрушатся на нее через секунду.
Нет, надо действовать хладнокровно и попытаться найти другой выход.
Она поймала взгляд Диона и прочитала в нем уже не только страх. Что же там было еще, в этом взгляде? Она никак не могла сообразить что. Так и не поняв, Пенелопа отвернулась. Нет, это сумасшествие какое-то! Невозможно представить, чтобы Дион являлся возрожденным античным богом. Этого просто не может быть. В историю, которую ей рассказала мать, она не верила…
Или все же поверила?
«Да, – вдруг осознала Пенелопа. – Я поверила. Поверила. Проглотила весь этот абсурд и не поперхнулась».
К ней подскочила мать Шейла и схватила за руку.
– Ты нам нужна.
– Да, – подхватила мать Фелиция, – ты нам очень нужна. Ведь ты такая же, как и мы, Пенелопа, ты должна быть с нами.
Она не отрывала взгляда от алтаря.
– Не могу.
– Беги, Пенелопа! Беги! – вдруг крикнул Дион.
Мать Дженин пристально посмотрела на нее.
– Мы хотим, чтобы ты с ним совокупилась.
На мгновение Пенелопа потеряла дар речи. Что? О чем это они просят? Что же это такое? Она оглядела матерей, одну за другой. Нет, никто из них, видимо, не считает это предложение каким-то необычным. Да и как же может быть иначе, если кругом творится такое… такое… – ей так и не удалось подобрать правильного определения происходящему.
– Его мы реинкарнировать можем, – сказала мать Фелиция, – и сделаем это, но возродить остальных способна только ты. Для этого он должен соединиться с тобой.
– Ваш союз породит богов, – объявила мать Марго.
– Иди же и совокупись с ним! – приказала мать Шейла.
– Посмотри, какой у него большой, – похотливо улыбнулась мать Дженин. – Разве ты не хочешь почувствовать его внутри себя?
Пенелопа хотела, и они это знали. Вот что было хуже всего. Она была такой же, как и они.
Менады.
– Нет! – выкрикнула она.
– Нет! – эхом отозвался Дион. Но когда она снова встретилась с ним взглядом, то увидела на его лице желание, которое было отражением ее собственного.
Она повернулась к матери Фелиции, своей настоящей матери.
– Вы не имеете права принуждать меня к этому.
– Нет, решение должна принять ты сама, – согласилась мать Фелиция, и в ее голосе были мягкость и понимание, не то что у остальных матерей. – Ты вовсе не обязана заниматься этим, если не хочешь. Зевс, Артемида, Афродита и все остальные боги Олимпа могут родиться вновь, возвращения их ждут другие. Нам же совершенно безразлично, возродятся они или нет. У нас есть свой бог. И он будет. Так что все зависит только от тебя. Какое бы решение ты ни приняла, мы должны будем согласиться.
Пенелопа вопросительно взглянула на мать Марго. Та согласно кивнула.
– Но ты непременно захочешь, когда увидишь его, – пообещала мать Маргарет.
– Мы все захотим, – добавила мать Шейла, и все захохотали.
Этот смех всегда действовал Пенелопе на нервы, он ей очень не нравился и вдобавок пугал. Она должна была быть такой же, как они, но все же ею не была, и неизвестно еще, как все обернется.
Больше всего ее тревожило то, что она не представляла, как ей следует поступить. Вернее, она твердо знала, что нужно бежать отсюда и немедленно обратиться за помощью в полицию. Матери дадут ей уйти. Они не убьют ее и, наверное, даже не попытаются остановить.
