Мел вспомнил, сколько раз эта рука ласкала его, и улыбнулся.

Последние десять лет они не слишком часто этим занимались. Они все еще любили друг друга, может быть, больше, чем когда-либо, но интерес к сексу, казалось, умер в них обоих. А когда это все-таки происходило, не всегда все хорошо получалось.

Совсем недавно он открыл для себя, что ему сильно не хватает их интимных отношений. Лежа в постели один, он представлял их первые совместные годы, когда они делали это почти каждую ночь и когда жена доставляла ему удовольствие даже в свои ежемесячные критические дни.

В последнее время он много мастурбировал.

Держа Барбару за руку, он разглядывал ее лицо. Слегка раскрытые губы были влажными, припухлыми. Манящими.

Мел закрыл глаза. «Что это? – испугался он. – Что это со мной происходит? – И отпустил ее руку. – Это все вино. Я сегодня слишком много выпил. Просто оно начало на меня действовать».

Он открыл глаза, снова посмотрел на влажные губы Барбары и почувствовал шевеление в паху.

Мел встал, как во сне, пересек комнату и закрыл дверь. Затем возвратился назад к постели. «В ее ноздри вставлены трубки, – подумал он. – Значит, она еще способна дышать».

И вне всякого сомнения, она бы очень хотела, чтобы он был счастлив.

Нет. Это сумасшествие.

Некоторое время он стоял у постели, глядя на знакомое лицо, чувствуя, как нарастает эрекция. Стало очень больно, просто невозможно терпеть…

Дверь позади него отворилась. Он услышал вскрик сестры:

– Мистер Скотт!

Но было уже поздно. Он уже это сделал.

Пенелопа стояла в центральном холле школы. Одна. Школа была пустая, всеми покинутая, голый пол покрыт густой пылью. Все это происходило ночью, через широкие окна проникал только слабый серебристый свет луны, но Диону и этого было достаточно, чтобы видеть, что Пенелопа обнажена. И что она поглаживает себя.

Он наблюдал за ней, стоя в тени. И вдруг откуда-то возник странный звук, какие-то мощные хлопки. Похоже на то, как взлетает большая стая птиц, или когда совершает посадку вертолет. Звук нарастал, становился все интенсивнее, и он увидел, как из темноты, позади Пенелопы, начали проявляться очертания чего-то огромного. Это что-то, переливаясь всеми цветами радуги, вырисовывалось все отчетливее, становясь все светлее. Оно было огромным, махало крыльями, крутилось юлой. Плохо различимое вначале, вскоре, к ужасу Диона, это превратилось в гигантского лебедя-монстра. Даже во мраке он смог заметить чувственные губы на твердом оранжевом клюве, внимательные оценивающие человеческие глаза. Как будто получив сигнал, Пенелопа прекратила ласкать себя пальцами, опустила руки, упала на четвереньки и стала ждать.

Дион увидел, как позади нее возник массивный пенис лебедя.

Пенелопа выгнула спину, подставив лебедю свои ягодицы, и он вошел в нее сзади. Она громко вскрикнула всего один раз. Это был ужасный крик боли, агония, а затем полетели перья, и лебедь превратился в дождь из чего-то белого, что падало вниз на Пенелопу. И тут на свет начал появляться ребенок, плод с трудом продвигался в ее теле наверх, к ее голове, к ее лбу. Кожа ниже кромки ее волос лопнула, открылась огромная рана, хлынувшая оттуда кровь омыла появившегося младенца.

Пенелопа повалилась на бок, а ребенок улыбнулся ему и окончательно выбрался из ее головы.

– Отец, – произнес он громовым голосом.

– Сын.

Дион проснулся со странным ощущением, сел. Нижняя половина тела казалась чужой, незнакомой, будто принадлежала кому-то постороннему. Он на мгновение закрыл глаза и снова открыл, обнаружив, что все еще боится пошевелить ногами, боится, что они не смогут действовать так, как он привык.

Повернув голову, он посмотрел в окно. Было еще совсем темно, но в оконной раме отчетливо выделялся залитый лунным светом округлый силуэт горы.

Он быстро отвернулся. Ему стало страшно.

«Черт возьми, что это со мной происходит?»

Прошло много времени – он даже не знал сколько, – прежде чем он снова заснул.

Кевин с Дионом обошли школьный автобус, двигаясь к автостоянке. С утра шел дождь, и земля была мокрая. Тротуар весь был покрыт лужицами неправильной формы.

– Знаешь, – сказал Кевин, – с тех пор как вы двое снюхались, ты все время отворачиваешь от меня свою задницу. И не то чтобы мне очень была нужна твоя задница с разными извинениями, но…

Из окна автобуса кинули бумажный пакет, наполненный льдом. Он упал на тротуар справа от Кевина.

– Привет половым страдальцам! – гаркнул из окна какой-то парень.

– Держи свои проблемы при себе, приятель, – крикнул в ответ Кевин, затем нагнулся, поднял пакет и швырнул в автобус. Пакет оставил на стенке автобуса мокрое пятно.

Дион рассмеялся.

– Ну, так какие же у тебя планы на сегодняшний вечер?

Дион пожал плечами.

– Никаких.

– И ничего с Пенелопой?

– Не знаю.

– Значит, вечер у тебя свободен. Мы собираемся снова нанести визит отцу Ральфу. Всю эту неделю Пол был наказан, не выходил из дома, так что на этот раз он действительно хочет достать старика. Это будет что-то особенное.

– Я не хочу…

– Да брось ты. Не торопи любовь.

Дион усмехнулся.

– Да я и так не тороплю.

Кевин кивнул.

– Вот именно.

– Хорошо. – Дион рассмеялся. – Ты меня уговорил.

Они встретились снова в «Бергер Кинге». Там был еще один незнакомый Диону парень, пригнавший мини-фургон, в который поместились все шестеро. На этот раз выступали по полной программе – в машине имелась бутылка, а Пол раскурил сигарету с марихуаной. Дион нахмурился. Может быть, это ему просто показалось, но они все были какие-то чересчур возбужденные, гораздо сильнее, чем обычно. В общем, почти на пределе. Ему предложили затянуться, но он решительно замотал головой.

– Трус, – проворчал Пол.

Дион не обратил внимания.

Как и в прошлый раз, они остановились на некотором отдалении от дома отца Ральфа и начали продираться через кусты, пока не достигли задней стороны двора. В окне поблескивал голубой пульсирующий огонек телевизора.

Пол прокрался к окну, заглянул и, хихикая, немедленно спрыгнул назад.

– Посмотрите! – прошептал он. – Он там харит какую-то крошку!

Остальные придвинулись ближе и уставились в окно спальни.

У Диона свело живот. На полу на четвереньках рядом с кроватью стояла одна из матерей Пенелопы, а именно мать Маргарет, проповедник находился здесь же. Он примостился на коленях за ней, приготовившись вставить в соответствующее место свой возбужденный фаллос. Одежда и нижнее белье обоих были разбросаны по ковру. На ночном столике рядом с кроватью валялась опрокинутая пустая бутылка из-под вина. Наконец проповедник вошел в нее сзади, мать Пенелопы вскрикнула, и ее большие груди заколыхались.

– Да, – застонала она. – Да! Да!

Дион отвернулся и прислонился спиной к стене. Его тошнило.

– Приготовились бежать, – объявил Пол. Он встал, вытащил фотоаппарат, который принес с собой, и начал делать снимки. Дион представил себе немую сцену в спальне, когда темноту осветила серия фотовспышек. Он видел гримасу, застывшую на лице проповедника, – смесь шока, ярости и страха; смущенную мать Маргарет, осознавшую, что за ними наблюдает целая банда негодяев.

– Бежим! – вскрикнул Пол.

Дион последовал за остальными через кусты. Они мчались вперед, ломая по пути ветки, наступая в грязь, спотыкаясь о корни, пока не достигли мини-фургона.

Все влезли внутрь, отчаянно хохоча.

– А кого это он? – спросил кто-то.

Кевин покачал головой.

– Откуда нам знать.

– А сиськи все же неплохие, – усмехнулся Пол. – Неудивительно, что мой старик ее прищучил.

Мини-фургон помчался прочь по направлению к стоянке у «Бергер Кинга», ребята гоготали, а Дион откинулся на спинку сиденья и закрыл глаза.