Он наклонился над ней и отпер дверь.

— Выходите.

— Нет! Что вы хотите сделать? Я вижу по вашему лицу…

Он толкнул ее, и через мгновение оба стояли возле машины на груде листьев. Он с грохотом захлопнул за собой дверцу машины. Они находились среди мокрых и мрачных деревьев.

— Идемте, — сказал он и схватил ее за локоть, чтобы быть уверенным, что она идет.

Они шли в темноте, скользя по листьям. Она повернула голову, вглядываясь в его лицо. Но оно было удивительно спокойным и ничего не выражало.

Они молчали, пока огни фар машины не сделались едва различимыми. На границе света и тьмы он отпустил ее руку. Она по инерции прошла вперед, и он резко остановил ее.

Он достал сигареты и предложил ей. Она пыталась отказаться, но он настоял, чтобы она закурила:

— Вам лучше закурить! — Он прикурил сам и дал ей. Во всех его жестах было что-то ритуальное: вместо того, чтобы успокоить, он все больше пугал ее. Она сделала затяжку, и сигарета выпала из ее руки. Он из предосторожности затоптал ее ногой, хотя сигарета упала на мокрые листья.

— Всё, — сказал он. — Теперь идите и садитесь в машину. Ждите меня. И не оглядывайтесь, идите прямо вперед!

Или она не поняла его, или ужас сковал все ее тело, но она не могла сдвинуться с места. Он повернул ее лицом к машине и слегка подтолкнул. Она сделала несколько неуверенных шагов.

— Идите вперед, прямо к машине, — сказал он. — Идите и не оглядывайтесь.

Она была женщиной, и женщиной крайне испуганной. Замечание, которое он сделал, возымело обратный эффект: она потеряла голову.

Он уже держал в руке пистолет, хотя еще не до конца продумал свои действия. Его молчание испугало ее, и она бросилась к нему.

Пронзительный крик, крик раненой птицы, нарушил тишину и замер где-то среди деревьев. Она старалась приблизиться к нему, как будто это могло стать гарантией ее безопасности.

— Стойте! — сурово приказал он. — Я хочу облегчить вашу участь, так что идите и не оборачивайтесь.

— Нет! Не надо! Зачем? — Она заплакала. — Я же вам сказала, что скажу им все, что вы хотите. Я же обещала! я…

— Нет, — перебил он с ужасающей холодностью. — Вы ничего никому не скажете, и я заставлю вас убедиться в этом. Вы скажете это ему самому, когда через полчаса встретитесь в другом мире. — Он поднял пистолет.

На фоне огней машины она представляла собою отличную мишень. Обезумев от страха, она не могла сдвинуться с места. Как кролик перед удавом, стояла она перед ним и не отрывала взгляда от медленно поднимавшегося пистолета.

Конец.

Грохот выстрела замер в кронах деревьев. Но она продолжала кричать.

Должно быть, он промахнулся, хотя они стояли очень близко друг от друга. Дымок из ствола не шел, но выяснить причину этого он не успел. В свете фар что-то блеснуло, и он был отброшен в сторону. Потом он осознал, что пистолет лежит у ее ног на мокрых листьях, а его самого кто-то прижал к дереву.

Из темноты возник мужской — силуэт. Человек с поднятым пистолетом подошел к Ломбару. В мертвой тишине голос его прозвучал громко и отчетливо:

— Вы арестованы за убийство Марселлы Гендерсон!

Он поднес что-то ко рту, и громкая трель свистка нарушила тишину, затем снова воцарилась тишина. Барчесс вернулся к ней поднял с колен.

— Я все знаю, — успокаивающе сказал он. — Теперь все уже позади. Вы сделали свое дело: спасли его. Остальное сделаю я, а вы поплачьте. Вам станет легче.

— Я ничего не хочу сейчас. Уже все прошло. Я только… я только не думала, что кто-то может быть здесь в такое время…

— За вами не следили, это было очень трудно. — К ним подъехала другая машина. — Но я все время был С вами. Знаете, где? Я сидел в багажнике. Влез туда, как только вы вошли в магазин.

Он повысил голос и крикнул в сторону группы людей, стоящих у деревьев:

— Грегори и остальные здесь? Поезжайте обратно, не стоит терять здесь время. По дороге подъедете к ближайшему телефону и позвоните окружному прокурору. Мы тоже через несколько минут двинемся. Передайте, что я задержал некоего Джона Ломбара, который признался в убийстве миссис Гендерсон, и что мне нужен ордер.

— У вас нет доказательств, — сказал Ломбар, морщась от боли.

— Нет? Зачем мне больше того, что вы сами дали? Я захватил вас в тот момент, когда вы собирались хладнокровно убить девушку, которую никогда в жизни не видели. Что вы могли иметь против нее, кроме того, что она могла спасти Гендерсона? Почему вы хотели ее убить и помешать ей спасти его? Потому, что это спасение было бы опасным для вас. Вот и доказательство.

— Вам нужна помощь? — спросил полицейский дорожной службы.

— Отведите девушку в машину. Она еще не вполне пришла в себя, за ней нужно присмотреть. А о парне я сам позабочусь.

— А кто она?

— О, настоящий человек, — ответил Барчесс. — Это Девушка Скотта Гендерсона. Она лучше всех нас.

Собрались в гостиной небольшой квартирки Барчесса на Джексон-Хейтс. Это была их первая встреча после его освобождения.

Они ждали здесь приезда Гендерсона.

— Не стоит встречать его у тюрьмы, — сказал он девушке. — Лучше подождите у меня.

Сейчас они сидели на диване. Гендерсон обнимал ее за плечи. Их счастливые лица вызывали у Барчесса странное чувство. К горлу подкатывал комок.

— Ну как? — грубовато спросил он.

— Приятно снова видеть человеческие вещи, — сказал Гендерсон. — Я почти забыл, как все это выглядит. Ковры на полу. Мягкий свет лампы. Диван. И все остальное… Как будто я заново родился.

Барчесс и девушка с состраданием переглянулись.

— Я только что вернулся от окружного прокурора, — сказал Барчесс. — Он в конце концов во всем признался.

— Никак не могу это осмыслить. — Гендерсон потряс головой, — Никак не могу поверить… Что кроется за всем этим? Любил ли он Марселлу? Она видела его всего дважды в жизни, насколько я знаю.

— Вот именно, насколько вы знаете, — сухо отозвался Барчесс.

— Вы имеете в виду, что между ними что-то было?

— А вы этого не замечали?

— Я не думал об этом. Между нами давно не было близких отношений…

— Да, — задумчиво проговорил Барчесс и прошелся по комнате. — Одно я в состоянии сказать вам определенно, Гендерсон. Ваша жена не любила Ломбара. Если бы это было так, то она и по сей день была бы жива. Она не любила никого. Кроме себя. Обожала поклонение и лесть. Она принадлежала к тому типу женщин, которые флиртуют направо и налево, не имея никаких серьезных намерений. Но такая игра пройдет с девятью мужчинами, а вот десятый может оказаться очень опасным. Ломбар для нее тоже был игрушкой; она лишь хотела убедить себя, что не нуждается в вас. Кстати, Ломбар был плохим человеком. Большую часть своей жизни он провел на нефтяных месторождениях в забытых Богом местах. И у него не было большого опыта в обращении с женщинами. Ломбар не умел легко относиться к любовным связям. Он принял Марселлу всерьез.

Нет сомнений в том, что Марселла много обещала, но ничего не давала. Она даже обещала связать с ним свое будущее, зная, что этого никогда не будет. Она позволила ему подписать контракт на пять лет работы в Южной Америке. Ломбар даже купил там бунгало и обставил его. Он считал, что, как только Марселла оформит развод, они поженятся. Учтите: он был в том возрасте, когда такими вещами не шутят. И когда он узнал, что обманут, то был поражен в самое сердце.

Вместо того, чтобы как-то сгладить ситуацию и успокоить его, Марселла перешла все границы. Ей не нужно было то, что происходило: постоянные звонки по телефону, ленчи, обеды, поцелуи в такси. Он нуждался во всем этом, она — нет. Она откладывала и откладывала исполнение своих обещаний. Она ждала тот день, когда он отплывет в Южную Америку. Она ждала этот день, чтобы порвать с ним.

Я не удивляюсь, что это стоило ей жизни. Ломбар признался, что пришел почти одновременно с вами. Может быть, вы помните, что в тот момент внизу не было привратника. Старый уволился, а новый еще не был найден. Поэтому никто не видел, как он вошел в дом. И, как нам всем хорошо известно, никто не видел, как он выходил.