Литмир - Электронная Библиотека
Содержание  
A
A

— Сентиментальность — не то слово, — поправила она. — Это что-то импульсивное, и я ничего не могу с собой поделать.

Импульсивное? Поэтому-то она и присоединилась к нему сегодня вечером, хотя ни разу в жизни не видела его. Он пожал плечами.

Когда они пробирались сквозь толпу к стоянке такси, случилось небольшое происшествие. Они были уже возле самого такси, но сесть не успели, так как в этот момент появился слепой нищий с кружкой и толкнул ее. Горящая сигарета выпала у нее изо рта и упала в кружку нищего, Гендерсон это увидел, она — нет. Прежде, чем он успел вмешаться, нищий сунул пальцы в кружку и с криком боли выдернул их обратно.

Гендерсон быстро вытащил тлеющую сигарету и сунул в руку нищего долларовую бумажку.

— Прости, старина, это вышло нечаянно, — пробормотал он. Нищий испуганно отпрянул, но толпа не дала ему далеко отойти. Гендерсон сунул ему еще одну долларовую бумажку и, решив, что дело улажено, поспешил вслед за ней сесть в такси.

— Который час? — спросила она,

— Без четверти двенадцать.

— Давайте поедем к «Ансельмо», где мы встретились, — предложила она. — Посидим немного и разойдёмся. Вы пойдете своей дорогой, а я— своей. Я люблю очертить круг.

Ему не очень этого хотелось, но, как галантный кавалер, он принял предложение.

Теперь в баре было больше народу. Однако он нашел место для нее и пристроился рядом.

— Ну, вот и все, — сказала она, поднимая бокал. — Встретились и прощаемся. Очень хорошо, что мне встретились именно вы.

— Я рад, что вы так говорите.

Они выпили. Он — залпом, она — мелкими глотками.

— Я еще побуду здесь, — сказала она и протянула ему руку. — Доброй ночи, и желаю вам счастья. — Они пожали друг другу руки. Когда он повернулся, чтобы уйти, она потянула его за рукав. — Раз уж вы придерживаетесь своей системы, почему бы вам не вернуться к ней еще раз?

Он удивленно посмотрел на нее.

— Я думала об этом весь вечер, — спокойно сказала она.

На этом они расстались. Он направился к двери, а она повернулась лицом к бару.

Эпизод завершился.

У выхода он обернулся и посмотрел ей в спину. Она сидела выпрямившись и держала в руке бокал. Ярко-оранжевая шляпка с двумя антеннами торчала на ее голове.

Это было последнее, что он разглядел сквозь сигаретный дым и тусклый свет. Теперь окружающее казалось нереальным; ему вдруг почудилось, будто ничего этого не было.

Глава 2

Сто пятидесятый день перед казнью Полночь

Десять минут спустя Гендерсон вышел из такси на углу дома, где он жил. Расплатившись с таксистом, он подошел к входной двери, отпер ее своим ключом и вошел в вестибюль.

В вестибюле стоял мужчина, очевидно, кого-то ожидавший. Это был явно незнакомый ему человек, который не жил в этом доме. Прежде Гендерсон ни разу его не видел. Оглядев его, Гендерсон направился к лифту. Мужчина повернулся к нему спиной и уставился на картину, висящую на стене. У этого человека на совести что-то есть, подумал Гендерсон, потому что картина не стоила того, чтобы на нее обращать внимание. Он тут же обругал себя: ему-то какое дело до этого человека?

Подошел лифт. Он вошел в кабину, захлопнул за собой тяжелую дверь и нажал кнопку последнего этажа. Пока лифт поднимался, он успел заметить, что незнакомец торопливо направился к распределительному щиту.

Гендерсон вышел на шестом этаже, достал ключ и направился, к двери своей квартиры. В холле было тихо, и звяканье ключа показалось ему очень громким.

Он направился к правой двери. Там было темно, и он, чертыхаясь, включил свет, заливший небольшую прихожую. Он закрыл за собой дверь и бросил пальто и шляпу на стул. Молчание и темнота дома раздражали его. Лицо снова выразило упрямство, как и в шесть часов.

Он громко выкрикнул женское имя, но в ответ не раздалось ни звука.

— Марселла! — нетерпеливо повторил он. Голос его звучал раздраженно.

Ответа не последовало.

— Да выйди же! — продолжал Гендерсон. — Неужели ты не понимаешь, что ведешь себя, как ребенок? Я с улицы видел свет в твоей спальне и знаю, что ты дома. Встань и выйди сюда.

Снова молчание.

Он шагнул в темноту.

— Ты уже успела выспаться, но, как только услышала, что я возвращаюсь, решила сделать вид, что спишь. Это же смешно!

Его рука потянулась к выключателю. Раздался щелчок, и вспыхнул яркий свет. Но этот свет зажег не он — он не успел даже дотронуться до выключателя. Он удивленно уставился на свою руку. У выключателя была еще чья-то рука. Он проследил взглядом за этой рукой и увидел какого-то человека. Рядом стоял еще один. Шаги третьего раздались за спиной. Он огляделся. Все трое стояли неподвижно, как статуи, и мрачно разглядывали его.

Он изумленно смотрел на них. Окружающие предметы не оставляли сомнения в том, что он попал к себе домой.

Он пришел в себя.

— Что вы делаете в моей квартире? Они не ответили.

— Кто вы? Молчание.

— Что вы здесь делаете? Как вы сюда попали? — Он снова окликнул Марселлу, но дверь, из которой он ожидал ее появления, оставалась закрытой.

Они заговорили. Он резко повернулся к ним.

— Вы — Скотт Гендерсон?

— Да, это я. — Он снова посмотрел на дверь, но она не открывалась. — Что все это значит?

Они продолжали задавать вопросы, не отвечая на его собственные:

— И вы живете здесь, не так ли?

— Конечно, я живу здесь!

— И вы муж Марселлы Гендерсон, не так ли?

— Да! Но послушайте, я хочу знать, в чем дело? Он попытался подойти к двери, но они загородили ему дорогу.

— Где она? Ее нет?

— Она здесь, мистер Гендерсон, — спокойно ответил один из троих.

— Но если она здесь, почему же она не выходит? — Его голос поднялся: — Да скажите же! Скажите!

— Она не может выйти, мистер Гендерсон.

Один из мужчин сделал рукой какой-то жест, смысл которого не сразу дошел до Гендерсона.

— Одну минутку! Что вы мне показали? Полицейский жетон?

— Успокойтесь, мистер Гендерсон. — Теперь к ним присоединился четвертый.

— Успокоиться? Но я хочу знать, что случилось! Нас ограбили? Произошло какое-нибудь несчастье? С ней что-нибудь случилось? Уберите от меня руки! Пустите меня туда!

Но его крепко держали за руки.

— Я живу здесь, это мой дом! Вы не имеете права держать меня! Почему вы не выпускаете мою жену из спальни?

Неожиданно они отпустили его. Один из четверки махнул рукой. — Хорошо, Джо, пусть он туда войдет.

Он торопливо бросился к двери, открыл ее и сделал пару шагов вперед.

Вперед, в красивое и уютное место, в хрупкое место, в место любви. Все голубое— и серебряное, знакомое вплоть до запахов. На туалетном столике сидела кукла и таращила на него глаза. На двуспальной кровати лежало нечто, покрытое голубым покрывалом. Кто-то спал или заболел.

Он рванулся вперед.

— Она… она сделала что-то с собой! О, маленькая дурочка… — Он уставился на ночной столик, но тот был пуст: ни флаконов, ни коробочек.

Он подошел к постели и через покрывало притронулся к ее плечу.

— Марселла, ты жива?

Они стояли у двери и следили за ним. Он смутно сознавал, что они изучают и оценивают каждый его шаг. Но сейчас это было ему безразлично.

Четыре пары глаз следили за ним. Следили, как он снимает голубое покрывало.

А потом наступил невероятный, чудовищный момент. Он чуть сдвинул покрывало и увидел ее усмешку. Она улыбалась застывшей улыбкой. Черные волосы, разбросанные по подушке, еще сильнее подчеркивали бледность ее лица.

Его руки задрожали, он отпустил покрывало и отступил.

— Я не хотел, чтобы это случилось, — разбитым голосом сказал он. — Я не хотел этого…

Трое переглянулись. Его взяли за руки, увели из спальни и усадили на диван. Он сел. Один из мужчин закрыл дверь.

Он сидел неподвижно, закрыв лицо руками, как будто свет стал нестерпимым для глаз. Они не смотрели на него. Один стоял у окна, другой находился у небольшого стола и листал журнал, третий сидел напротив него и смотрел в сторону.

3
{"b":"176484","o":1}