— Я понимаю, как безнадежно ожидать, что вы вспомните определенного человека среди моря лиц, которые появляются перед вами каждый вечер. — В тишине голос Ломбара звучал очень громко. — Я знаю, что вы выступаете шесть вечеров в неделю и даете два утренних представления, да еще в переполненных театрах…

— Я никогда еще не выступала в пустых театрах, — с гордостью сказала она. — Даже пожар не может мне помешать. Однажды в Буэнос-Айресе в театре начался пожар. Вы думаете, зрители покинули театр?

Он переждал, пока она выговорится, и снова приступил к делу.

— Мой друг и эта женщина сидели в первом ряду возле прохода. — Он извлек из нагрудного кармана бумажку. — Они сидели слева от вас, если смотреть в зал со сцены. Она два или три раза вскакивала с места, когда вы пели.

Глаза ее снова заблестели.

— Она вставала? Когда Мендоза была на сцене? Это очень интересно. Я не знала, что такое случается. — Она стала задумчиво теребить свою бархатную пижаму. — Видимо, ее не волновало мое пение? Или наоборот? Может быть, ее наняли, чтобы освистать меня?

— Нет, нет, нет, вы не поняли, — торопливо сказал Ломбар. — Разве мог кто-нибудь сделать такое ВАМ? Нет, нет! Это было, когда вы пели «Чича, чича, бум, бум». Вы забыли, что в этот момент вы бросаете в зал маленькие сувениры, и она вскакивала, чтобы привлечь ваше внимание. Некоторое время она стояла перед

вами.

Она закрыла глаза.

— Я попробую вспомнить, — пробормотала она. Она закурила сигарету и продолжала сидеть с закрытыми глазами, Он видел, что она и в самом деле пытается что-то припомнить.

— Нет, не могу, — наконец объявила она. — Простите. Это очень трудно. Каждый прошедший вечер кажется мне прошедшим двадцать лет назад. — Она покачала головой.

Он снова заглянул в листок бумаги.

— О, тут есть еще одно, обстоятельство, хотя я не думаю, что это может вам помочь. Она была в такой же шляпке, что и вы. Так говорит мой друг. Я имею в виду, что у нее была точная копия.

Актриса резко выпрямилась. Очевидно, его слова поразили ее. Глаза ее сощурились. Он боялся пошевелиться и сидел, затаив дыхание. Даже Биби перестала шуршать газетами.

Неожиданно она отшвырнула сигарету.

— А-а. Теперь я вспоминаю! Да! — Она торопливо заговорила по-испански, но тут же смутилась и снова перешла на английский. — Да, да! Она стояла перед сценой в моей шляпке! Она стояла прямо перед сценой и смотрела на меня! Ха! Я вспомнила, вспомнила! Вы думаете, такие вещи забываются? — Она столь бурно проявляла свою радость, что Биби испуганно забилась в угол, а Ломбар стал опасаться за ее рассудок.

— Сеньорита, портной ждет вас, — вмешалась горничная.

— Он может подождать, ничего с ним не случится!

Актриса отчаянно замахала руками. — Я услышала такое, чего никогда не слышала!

Она вскочила с шезлонга и пустилась в пляс по комнате, напевая: «Вспомнила! Вспомнила! Я вспомнила!» Биби испуганно наблюдала за хозяйкой.

— Так что вам нужно и при чем тут ваш друг? — внезапно она успокоилась и снова заняла свое место в шезлонге. — Вы ведь не сказали.

По ее изменившемуся поведению он понял, что больше никакой помощи он от нее не получит. Однако терять ему было нечего, и он продолжал:

— Поверьте мне, сеньорита, у него большие неприятности. Я не хочу утомлять вас, но эта женщина — единственный человек, который может спасти его. Ему нужно доказательство, что он был именно с ней, и именно в тот вечер. Он впервые познакомился с ней в тот вечер, и мы не знаем ее имени. Мы не знаем, где она живет. Мы ничего не знаем о ней. Поэтому мы ищем.

Ломбар увидел, что она задумалась, и замолчал.

— Я была бы рада помочь вам, — проговорила она. — Я бы с удовольствием сообщила, кто она, но… — она беспомощно развела руками. — Я никогда ее раньше не видела. Я не видела ее после. Я только помню, как она стояла перед сценой. Это все, и больше я ничего не могу вам сказать. — Она казалась разочарованной больше, чем он.

— А вы не обратили внимания на мужчину, сидевшего рядом с ней?

— Нет, я даже не смотрела на него. Не могу сказать, был ли с ней кто-нибудь. Очевидно, он находился в тени.

— Видите ли, в этом деле не хватает одного звена. Дело в том, что большинство других людей помнят его, но не помнят ее. Вы же помните ее, а не его. Этого, конечно, мало, потому что ровным счетом ничего не доказывает. Только то, что в театре была женщина. Какая-то женщина. Она могла быть одна. Ее мог видеть кто-то еще. Мне нужны два звена, которые были бы связаны одним свидетелем. — Он встал. — Я остался там же, где начал. Спасибо, что вы уделили мне свое время.

— Я попробую вам помочь, — сказала она. — Не знаю, что я могу сделать, но попробую.

В это Ломбар не верил. Он пожал ей руку и вышел из комнаты. Он был расстроен, но понимал, что, собственно говоря, рассчитывать ему было не на что. Лифтер предупредительно открыл дверь лифта, Внизу кто то другой столь же предупредительно открыл перед ним. дверь отеля, и он очутился на улице. Некоторое время он неподвижно стоял около отеля — просто потому, что не знал, что делать дальше. Он не мог принять решения и беспомощно стоял на одном месте.

По улице проехало такси, и он решил остановить его, но оно было занято, и Ломбар стал ждать другого. На это ушла минута. Какая разница — минутой больше, минутой меньше? Он не оставил Мендозе никаких сведений о себе, она же не знала, где его найти и как с ним связаться.

Он уже сидел в такси, когда дверь отеля резко отворилась и из нее выскочил коридорный. Он торопливо огляделся и подскочил к машине.

— Вы — тот джентльмен, который только что покинул мисс Мендозу? Она сейчас позвонила и попросила, чтобы вы снова зашли к ней, если не возражаете.

Ломбар снова вошел в отель, снова поднялся в номер, снова нечто меховое прыгнуло на него. Он никак не реагировал на это.

Пижама исчезла, и теперь на ней было нечто иное, что именно — он не обратил внимания.

— Надеюсь, вы женаты? Фу, впрочем, если нет, то когда-нибудь вы женитесь, что одно и то же. — От изумления он едва не разинул рот, но промолчал и ждал, что же будет дальше. Она куталась в какую-то ткань, но сейчас ему все было безразлично.

— После того, как вы ушли, я кое-что придумала, — продолжала она, — Видите ли, мне было… не по себе. Я прошлась по комнате, как делаю всегда, когда думаю, — Она внимательно посмотрела на него. — Потом случилось странное. Я подумала о женщине, о которой вы говорили. — Она пожала плечами. — Это странно, не правда ли? Я подумала о своей шляпке, и решила, что вам это может помочь…

Он ждал, не сводя с нее глаз. Она наставила на него палец.

— Так вот, в тот вечер, когда я видела женщину в моей шляпке, я вернулась в свою туалетную комнату … гм… — она глубоко вздохнула. — Я сидела так, — она сделала взмах рукой, как бы сметая что-то со стола. — Вы понимаете, что я чувствую? Вы не порицаете меня?

— Я не порицаю вас вообще ни за что.

Она поправила браслет.

— Вы думаете, что я могу позволить кому-нибудь подражать мне в присутствии многих людей? Вы думаете, я, Мендоза, позволю это?

Ломбар этого не думал, он думал лишь о ее бурном темпераменте.

— Управляющий и горничная держали меня за руки, чтобы я не выскочила в зал и не разорвала ее на куски своими собственными руками!

На мгновение у него возникла надежда, что случилось нечто, что поможет ему, но он тут же отбросил эту мысль. Ничего не случилось, ничего не было, иначе Гендерсон рассказал бы об этом.

— Я бы ей показала! — Она была в ярости, как будто сцена, о которой она рассказывала, произошла только что. — На следующий день я была все еще раздражена, — продолжала она. — Поэтому я отправилась к модистке и при заказчиках швырнула ей свою шляпку прямо в лицо. Я сказала: «Значит, вы считаете, что это — один-единственный образец, да? И ни у кого такой больше нет?» И я плюнула ей в лицо. Когда я уходила, она что-то бормотала, но я не стала ее слушать.