Лед озера пересекали разведывательные группы как с финской, так и с советской стороны. С обеих сторон на них устраивались засады, которые, как правило, заканчивались неудачей. Об активности противоборствующих сторон красноречиво говорит оперативная сводка 142-й СД от 23 декабря.
«а) На фронте дивизии в течении 23.12.39 производилось усиленное наблюдение и действия засад в районе 172 ОРБ, 461 СП, 701 СП с задачей установления проникновения диверсионных групп противника с северного берега оз. Суванто-ярви… В период ночи 22–23.12.39 противник под прикрытием артиллерийского и пулеметного огня производил вылазку мелких диверсионных групп от пяти до двадцати человек… которые отбиты ружейным и пулеметным огнем.
б) В районе мз. Саккола… противник с 22.00 22.12.39 по 6.00 23.12.39 производил подрыв по северному берегу оз. Суванто-ярви, оставляя проходы для своих диверсионных групп, одной из них сигнализировал при отходе ракетами и фонарями.
в) Артогонь 260 ГАП и 334 АП прикрывал отход наших разведпартий»[42].
При таком пристальном внимании ко всему происходящему в расположении противника трудно утаить сотни больших костров, у которых грелись красноармейцы в лесу у деревни Рииска (Удальцово), расположенной прямо напротив финских позиций северного берега озера. Но и финнам также трудно было держать в тайне расположение своих ДОТов и опорных позиций вдоль северного берега, которые стали подвергаться методичному артиллерийскому обстрелу и, если позволяла погода, авианалетам.
От взгляда наблюдателей Красной армии не ускользало ничего. Когда на территории противника в облаке снежной пыли совершил вынужденную посадку свой самолет, по мановению ока ему на помощь организовалась группа советских военнослужащих. Но неприятель успел блокировать подходы к драгоценному трофею, расстреляв всех бойцов еще на подходе. В своих агитационных листовках, сбрасываемых на занятую РККА территорию, за самолет финны обещали выдать премию десять тысяч долларов США и билет в любую страну мира. В героической попытке прийти на помощь своим товарищам погибло пять и было ранено восемь красноармейцев, оставлено финнам два пулемета, четыре винтовки и один наган. Ни самолета, ни летчика вызволить не удалось, и крылатая машина досталась противнику в качестве трофея.
Сами же пушечные ДОТы на северном берегу были вычислены советской артиллерийской разведкой еще в начале декабря. С этого момента сооружения в Кеккиниеми и Патониеми стали подвергаться ежедневным артиллерийским ударам. Подобно муравьям, финские солдаты каждую ночь набрасывались на появившиеся повреждения, притаскивали и устанавливали на свое место разметанные очередным метким попаданием валуны и песок либо откапывали завалившиеся от разрывов сектора обстрелов. И чем ближе подходило время к операции 142-й и 4-й стрелковых дивизий, тем интенсивнее становилась, огневая нагрузка на северный берег Суванто-ярви. 22 декабря один из пулеметных ДОТов в Патониеми был разрушен прямым попаданием советского снаряда. На следующий день таким же точно образом был разрушен второй пулеметный полукапонир. Таким образом, главный каземат с установленными в нем морскими орудиями всего за два дня остался без своего пулеметного прикрытия, и это непосредственно перед наступлением частей Красной армии.
Последнее тревожное донесение пришло в половине двенадцатого ночи 24 декабря. Уставший финский унтер-офицер, только что вернувшийся из разведки с территории противника, срочно доложил в штаб: «Край леса рядам с дорогой на Лапинлахти наполнен советскими войсками, по-видимому, ждущими сигнала к атаке»[43].
Обеспокоенный предчувствием скорого наступления русских, командир гарнизона ДОТа в Кеккиниеми связался с расквартированными поблизости пехотинцами с просьбой подвезти ему дополнительный запас снарядов. Капитан Мюллер, командир расположенного неподалеку 3-го батальона 30-го пехотного полка, в ответ на запрос пробурчал что-то среднее между туманными обещаниями и рождественскими поздравлениями.
Нельзя сказать, что тревожные рапорты не оставались без внимания офицеров различных рангов всего финского III армейского корпуса. Их беда была в том, что каждый подчиняющийся им резервный батальон, рота, взвод были столь немногочисленны, что срывать их с места и занимать позиции в предполагаемых районах удара противника казалось слишком расточительным. То же самое касалось и расхода боеприпасов. С самого начала войны в тактике финнов оставалось неизменным одно — если есть удар, то надо на него реагировать как можно быстрее. Но реакция на наступление неприятеля должна была осуществляться лишь тогда, когда предельно четко выяснен характер атаки, ее направление и силы противника. В качестве предварительных мер противодействия финны периодически подрывали лед озера для образования полыней, но из-за экономии тола и наступившей морозной погоды эти мероприятия оказались малоэффективными. Основная площадь ледяного пространства оставалась нетронутой и укрепляющейся день ото дня.
Ночь перед финским Рождеством выдалась слабоморозная и снежная.
Ранним утром 25 декабря финские дозоры, залегшие на льду озера в сотне метров от своего берега, заметили приближающиеся к ним темные фигуры, едва различимые за пеленой плотного снегопада. Сомнений быть не могло — русские начали атаку. Стремительно снявшись с умятых снежных наблюдательных позиций, финны поспешили к своим, хотя уже было ясно, что предупредить основные силы вовремя они не смогут — ночной снегопад сделал свое дело, и атакующие солдаты неприятеля были замечены слишком поздно.
В тот момент, когда запыхавшиеся часовые торопливо докладывали об увиденном, первая волна подразделений 4-й дивизии уже достигла северного берега Суванто. И тут относительную тишину предрассветной ночи, нарушаемую только отдаленным гулом у Тайпалеен-йоки, разорвал мощный рокот советской артиллерии. Молчавшие до этого орудия РККА, обстреляли тыловые позиции финнов, ограждая своих спешно окапывающихся товарищей на вражеском берегу озера.
В планы советских командиров входило не просто выйти в тыл финской 10-й дивизии, но создать там цельный плацдарм на всем протяжении северного берега Суванто-ярви. Для этого два полка 142-й дивизии и три полка 4-й дивизии РККА одновременно нанесли удары по пяти направлениям.
Первый, самый западный, удар, почти у самой деревни Саккола, был произведен подразделениями 19-го и 461-го полков 142-й стрелковой дивизии. Несмотря на солидный боевой опыт и стойкую волю к выполнению задачи, ни одному из батальонов не удалось добраться до противоположного берега. Бойцы 19-го полка сумели преодолеть первый ряд установленных на льду «рогаток» из колючей проволоки, но залегли у второго ряда колючки, прижатые плотным огнем финских пулеметных расчетов.
На пути наступавших на левом фланге двух батальонов 461-го полка препятствий из колючей проволоки не было. Зато были минные поля и полыньи, устроенные противником. Красноармейцы продвигались вперед вопреки всем препятствиям, но в каких-нибудь шестидесяти или пятидесяти метрах от заветной цели на них обрушился сильнейший минометный и пулеметный обстрел из молчавших до сих пор финских траншей. Встретив такое упорное сопротивление, полк откатился на свой берег, чтобы в полдень повторить попытку и снова отступить.
К наступлению темноты все участвовавшие в этой атаке советские солдаты (кому удалось выжить) вернулись на южный берег Суванто-ярви. Многие из красноармейцев пролежали на льду весь день с утра до вечера. Отдаваясь инстинкту самосохранения, они не смели поднять головы и терпеливо дожидались наступления темноты, отмораживая себе руки, ноги, щеки, носы. Никогда еще короткий декабрьский день им не казался таким безумно долгим и страшным. На удивление командования, потери были не так уж и велики: чуть больше тридцати убитых в каждом из атаковавших полков и около ста тридцати раненых за десять часов боя.
