Как и в районе Тайпале, после окончания Северной войны российскими военными инженерами здесь было сооружено укрепление, получившее имя «Кивиниемского шанца». Предназначенный для обороны южной стороны протоки, редут был оборудован по классическим фортификационным правилам XVIII века, имел ров по периметру своих земляных валов и пороховые погреба. Впрочем, как и его восточный сосед, «Кивиниемский шанец» никогда не участвовал в сражениях.

С постройкой в 1917 году железной дороги, соединяющей Петербург и Кексгольм, значение Кивиниеми повысилось. Теперь построенная здесь станция стала важным железнодорожным узлом, который пропускал через себя грузы, прибывшие с южного приграничья и с восточной части Перешейка. Через протоку перебросили еще один мост — железнодорожный, который находился на том же месте, что и нынешний.

В отличие от нынешнего шоссейного моста его предшественник был в два раза уже, то есть не обеспечивал одновременного двустороннего движения транспорта, а его конструкция не могла выдерживать современные нагрузки. Железнодорожный мост по своему виду напоминал современный, имея параболическую форму металлических ферм. Особенностью этих мостов как было тогда, так и остается по нынешнее время то, что они не имели тогда и не имеют сейчас промежуточных или серединных опор, так называемых «быков». Следовательно, заложив значительный заряд тротила посередине конструкции, оба моста было легко обрушить с последующим очень непростым их восстановлением.

В период гражданской войны 1918 года, когда почти весь Карельский перешеек был в руках финских коммунистов, Кивиниеми стал одним из немногих важных населенных пунктов, в котором сохранилась власть финской белой гвардии. Именно отсюда был организован поход на юг, к Рауту и далее к границе, завершившийся разгромом красногвардейцев и вытеснением остатков их частей в Советскую Россию.

Словом, Кивиниеми всегда был значимой точкой на карте, но когда началась разработка планов строительства оборонительной линии Карельского перешейка, в силу своего географического положения и природных условий построенные здесь в двадцатые годы фортификационные сооружения можно было пересчитать по пальцам. Бетонных было всего три — два у железнодорожного моста и один у шоссейного, простреливавший восточную часть акватории Вуоксы. Это сооружение у моста являлось артиллерийско-пулеметным ДОТом, подобного которому не было больше ни в одном укрепленном узле линии Маннергейма. В двух помещениях сооружения, смотря в противоположные стороны, находились орудие и пулемет. Вдоль протоки, на восток, был направлен ствол пулемета, а в противоположном направлении — орудие.

Несмотря на малочисленность укреплений, их эффективность была достаточно высокой для предотвращения переправы противника через бурлящий водный перепад, в чем в декабре 1939 года советские войска и убедились.

К 6 декабря к Кивиниеми подошли передовые роты 90-й стрелковой дивизии. Необходимо отметить, что дивизии этой достался один из наиболее неудобных секторов наступления. Единственной приличной дорогой в полосе ее продвижения было Кексгольмское шоссе, окруженное слева и справа неприветливыми холмистыми еловыми лесами, болотами и овражистыми речками. Учитывая, что в первый же день войны это соединение увязло на приграничной территории и два дня не могло продвинуться из-за ожесточенного сопротивления финнов в деревне Липола, продвижение его частей проходило довольно вяло в связи с усталостью и «потрепанностью» личного состава и матчасти. Только за 30 ноября 1939 года дивизия потеряла двенадцать танков, десять тракторов и два орудия. Кроме этих потерь, пять танков из приданного дивизии танкового батальона еще предстояло вытаскивать из трясины, в которую они угодили, пытаясь обойти противника с фланга. Что же касается живой силы, то за пять суток, предшествующие подходу красноармейцев к озеру Вуоксен-Вирта, это соединение потеряло без малого пятьсот человек убитыми и ранеными. Самое удивительное, что при отсутствии сильных морозов в начале декабря среди потерь числились шестьдесят два человека обмороженными.

Кроме вышесказанного, первоначальные планы наступления 90-й дивизии вообще не предусматривали выход ее частей к протоке между озерами. 5 декабря два ее полка, 286-й и 173-й, захватили приходской центр Валкярви (ныне Мичуринское) и были готовы на следующий день продолжать движение в направлении мыса Ораваниеми, что в двадцати километрах западнее Кивиниеми. Третий полк дивизии, 588-й стрелковый, вообще завяз в перестрелке с противником при подходе к финским укреплениям на реке Салменкайта.

Командир дивизии полковник Зайцев, ругая про себя вышестоящее начальство, отдал приказ командирам полков менять курс на северо-восток. При этом он все-таки выделил по одной-две роты из каждого полка для продолжения первоначального наступления, чтобы хоть какими-то силами выйти к берегу Вуоксы в районе Ораваниеми и иметь представление о том, что там происходит. Основные же войска, как было указано в новой «вводной», были перенаправлены к Кивиниеми. Находившийся западнее других 588-й стрелковый полк из-за своей дислокации вообще пришлось возвращать назад в Валкярви, дожидаться его прибытия, а потом выступать по дороге, ведущей на северо-восток.

Пока высшие командиры 90-й дивизии предпринимали необходимые действия по переброске своих медленно движущихся и очень инертных колонн с западного направления на восточное, непонятно откуда возник слух, что в районе Кивиниеми уже находятся подразделения 461-го полка 142-й дивизии, которые полностью очистили от противника весь южный берег озерной системы Вуоксен-Вирта-Суванто-ярви.

461-й полк действительно был близок к новому месту назначения полков 90-й дивизии, но непосредственные подходы к мостам в Кивиниеми с южной стороны успешно оборонялись 3-м батальоном 30-го полка 10-й дивизии финнов. Так называемый «предмостный плацдарм» оставался в руках неприятеля.

В точном соответствии с приказом к утру 7 декабря основные силы дивизии были в месте своего нового сосредоточения, в трех-четырех километрах от Кивинемских порогов, в районе населенного пункта Ваалима. Основными силами на тот момент были почти в полном составе 286-й и 173-й стрелковые полки, а также входивший в состав соединения 339-й танковый батальон. Дивизионная и приданная корпусу артиллерия, а также отстающий 588-й полк и 105-й танковый батальон все еще находились на марше, мешая друг другу и создавая заторы, от которых темп продвижения снижался все больше и больше.

Как только Зайцев и его начальник штаба начали разбираться, где находятся вверенные им подразделения, кто уже прибыл, а кто еще пытается к ним пробиться по нескольким нешироким дорогам из Валкярви, и имеется ли связь с соседними соединениями, как из штаба 50-го стрелкового корпуса поступило новое указание, от которого им обоим захотелось застрелиться.

Дивизии предстояло начать переправу всего через четыре часа. Без рекогносцировки на местности. Без разведки. Без информации о противнике. Без полного боевого состава и даже без понтонного оборудования, которое все еще находилось неизвестно где.

Правда, первым эшелоном все-таки должен был идти уже находившийся, по их сведениям, перед мостами 461-й полк 142-й дивизии, за ним танки 35-й бригады, а только потом они. Но несмотря на это, поставленные сроки все равно казались абсолютно нереальными.