Коллинз ударился обо что-то левым коленом, и теперь оно у него болело, пришлось проглотить аспирин. Вновь измерили уровень радиации и остались довольны результатом, однако оба с нетерпением ждали перехода на более низкую орбиту, подальше от проклятых радиационных поясов.
По законам механики, чтобы перейти на орбиту «Аджены-8», необходимо было спустить связку «Джемини» – «Аджена» с более высокой орбиты, на которой она сейчас находилась, на более низкую. Вновь запустили двигатель «Аджены». Астронавты почувствовали резкий толчок и быстрое нарастание перегрузки. Связка оказалась примерно на круговой орбите высотой 382 километра (в 13 километрах ниже «Аджены-8», но в 20 тысячах километров позади нее).
Программа полета предусматривала открытие люка и фотографирование звезд с «порога» кабины. Для Коллинза этот эксперимент должен был стать своего рода психологической подготовкой перед запланированным выходом в открытый космос. Однако при включении двигателя «Аджены» фотокамера, которую неосмотрительно достал из футляра Коллинз, упала на перегородку, и у нее вышло из строя устройство автоматического поддержания двадцатисекундной экспозиции. Тогда астронавты решили, что Янг будет держать камеру, а Коллинз вручную открывать ее затвор и давать нужную выдержку.
Коллинз сбросил давление в кабине, и когда оно достигло приемлемой величины, астронавты открыли входной люк. Перед ними предстало величественное зрелище. Внизу, над юго-восточной частью Земли, сверкали молнии, при свете которых угадывались вода и суша, справа была «Аджена», слева – секция «Джемини-10». Все небо и справа и слева, и сверху и снизу было усыпано звездами.
Астронавты занимались фотосъемкой, пока не появилось Солнце. И тут вдруг у Коллинза начали слезиться глаза. Позднее выяснилось, для того чтобы стекло гермошлема не запотевало, как это было у Сернана на «Джемини-9», его покрыли изнутри специальным составом, и вот теперь от солнечного тепла он начал испаряться и разъедать глаза. Понимание этого пришло потом, а сейчас…
Коллинз рассказал о своих неприятностях Янгу, но тот не придал этому особого значения. «Не смотри на Солнце, Майкл», – посоветовал он. Однако через минуту он с изумлением заметил, что у него тоже на глазах появились слезы. Дело принимало серьезный оборот. Астронавты понимали, что если они ослепнут от слез, то вряд ли смогут закрыть люк и наддуть кабину кислородом – и тогда верная гибель. Но даже если они останутся в живых, кто знает, что ждет их потом. Не ослепнут ли они навсегда?
Решение могло быть лишь одно – немедленно закрыть люк, наддуть кабину и снять скафандры. Только бы с люком ничего не случилось…
К счастью, его удалось закрыть без проблем. Янг наощупь нашел кислородный кран и открыл его. Кабина стала наполняться живительным кислородом.
Постепенно глаза астронавтов перестали слезиться. Страхи остались позади… Корабль как раз вошел в зону радиовидимости, и Янг передал на Землю информацию о случившемся. Оттуда посыпались десятки уточняющих вопросов, но экипаж не находил на них ответа.
Запланированный выход Коллинза в открытый космос оказался под вопросом. Впрочем, у экипажа наступило время очередного отдыха, а утро вечера, как известно, мудренее.
Сон пришел мгновенно (боль в колене у Коллинза утихла). На Земле тем временем непрерывно шли эксперименты «со слезами». Последующие выходы в космос решено было проводить на теневом участке орбиты.
Позавтракав, астронавты начали готовиться к последним маневрам по сближению с «Адженой-8». Предполагалось, что после 45 часов совместного полета с «Адженой» произойдет расстыковка. Первоначально планировалось расстаться с ней через 23 часа, но запасов топлива на «Джемини» не хватало для выполнения дальнейшей программы. Астронавты договорились с Землей, что, когда в баках корабля останется семь процентов топлива, все маневры будут прекращены.
Сближение прошло успешно – в баках осталось пятнадцать процентов топлива. Корабль вошел в тень Земли, и «Аджена-8» освещалась его прожектором. Янг старался удерживать «Джемини» около «Аджены-8», а Коллинз заканчивал последние приготовления к выходу в открытый космос. Когда он покинул корабль, то, прежде всего, переместился к негерметичному отсеку корабля и снял плату с микрометеоритным детектором.
Затем он вернулся к кабине, передал через открытый люк эту плату Янгу и вновь поплыл к отсеку. Теперь его задачей было прикрепить трубопровод к баку с азотом, служившим рабочим телом для ручного реактивного пистолета. Коллинз отчетливо понимал, что дело это рискованное. Янг должен был удерживать «Джемини» на безопасном расстоянии от «Аджены-8» (столкновение двух аппаратов могло привести к труднопредсказуемым последствиям). При этом он должен был включать попеременно шестнадцать двигателей системы ориентации, расположенных на боковой поверхности корабля и сгруппированных в четыре блока. Один из четырех блоков находился поблизости от азотного крана, к которому как раз и направлялся Коллинз. Если Янг случайно включил бы двигатели этого блока, то вырвавшаяся струя горячих газов могла прожечь скафандр Коллинза и тогда гибель его была бы неизбежной.
Коллинз находился на полпути к азотному крану, когда сила инерции бросила его в сторону и он ударился ногами об обшивку «Джемини». Корабль от полученного возмущения начал покачиваться. Янг заволновался и включил двигатель … как раз тот самый, напротив которого и находился в это время его товарищ.
– Майкл, – обратился он к похолодевшему от ужаса Коллинзу невинным голосом, – те двигатели действительно запускаются?
К счастью, Коллинз был еще на безопасном расстоянии, иначе несогласованность в действиях дорого обошлась бы ему.
Решив проблему с газовым пистолетом, Коллинз «подплыл» к люку корабля. Янг постарался приблизить «Джемини» к «Аджене-8» насколько это было возможно.
– Если я приближусь к ней еще, то я не смогу больше увидеть тебя или ее, – сказал он Коллинзу.
Тот отметил, что положение аппаратов хорошее и, включив газовый пистолет, за три-четыре секунды достиг «Аджены-8». Встреча с ней принесла неприятность. На ее поверхности не было никаких поручней или выступов, от которых можно было бы оттолкнуться и добраться до платы с микрометеоритным детектором. Коллинз кое-как «пополз» вверх по цилиндрическому корпусу «Аджены», и тут вдруг произошло непредвиденное. Когда он захотел остановиться, то это ему не удалось. Под действием инерции он оторвался от «Аджены» и улетел от нее. Частота пульса сразу же подскочила до 165 ударов в минуту. Его тело беспомощно вращалось, одновременно удаляясь все дальше и дальше от «Аджены». Коллинз вспомнил о пистолете. Но как с его помощью прекратить столь сложное движение? Он решил вернуться к «Джемини».
– Я возвращаюсь в кабину, Джон, так что ты не запускай двигатели, – предупредил он своего товарища.
Без особых сложностей и, как ему показалось, даже с некоторым изяществом он подлетел к люку и, схватившись руками за его края, полностью остановил свое движение. Немного погодя Коллинз решил повторить попытку и добраться до «Аджены». Теперь уже он имел некоторый опыт передвижения с помощью газового пистолета и, несмотря на определенные трудности, благополучно добрался до платы с микрометеоритным детектором и снял ее. Обратный путь особых трудностей не вызывал. После возвращения на «Джемини» Коллинз доложил в Центр управления полетом о своих впечатлениях и сообщил, что потерял фотоаппарат, за возвращение которого на Землю была обещана премия 10 тысяч долларов. При этом он отметил, что не смог добраться до обратной стороны «Аджены-8» и по этой причине не снял еще один небольшой прибор. Коллинз предложил вновь слетать за ним, но ему приказали этого не делать и беречь топливо. Коллинз отсоединил азотную линию, астронавты закрыли люк и наддули кабину кислородом. Программа полета была почти выполнена, оставались лишь некоторые научные и технические эксперименты на борту. 21 июля спускаемый отсек «Джемини-10» благополучно приводнился в восьми километрах от расчетного места посадки.
