Вальбон Шершавится скамья, омытая дождями, Пятнистый густ платан у входа в городок, Что на ладони весь и курится дымками. Он каждому раскрыт — ни слова между строк. Крутые улочки на площадь, как девчонки, Торопятся, бегут — на все бы поглядеть. Их будничный наряд опутал пояс тонкий Герани огненной и роз янтарных сеть. А с колокольни даль: холмы и виноградник, И статуя Христа на стыке двух дорог. О, милых прежних дней несокрушимый праздник. Кто здесь тебя для нас нетронутым сберег! «Развалины овчарни. Щедрость лета…» Развалины овчарни. Щедрость лета На голубой лавандовой поляне, И голубое половодье света — Теперь вы только вздох воспоминаний! А помнишь шалые велосипеды? Как, замирая, было сердце радо Войти навек собратом и соседом В непрочный быт твоей робинзонады, Где каждый миг значения исполнен, Где собеседники созвездия и книги, Где, словно праздник, проплывает полдень И нужно с плеч лишь повседневность скинуть. «Ту чашу синюю залива…» Ту чашу синюю залива Не выпить и не расплескать Одним рывком, одним порывом, Когда тоска, когда в тисках. Она ничьей не станет данью, Она, как дар, порой дана Лишь отреченью, созерцанью — Глотком лазурного вина. «Кто-то коврик трясет в окне…» Кто-то коврик трясет в окне, Машет пестрым узорным флагом Новых царств, неизвестных мне, С корабля с разноцветным флагом. Хорошо бы к нему подплыть, Познакомиться с ним поближе, Как лоза, что пришла завить Эти стены до самой крыши. И изрытый оспой фасад Словно в бусинах весь чернильных: Все мельчает здесь виноград С виноградников солнечных — ссыльный. Как он льнет к голубому окну, Как глядится в него — соглядатай! Любопытно и мне и ему — Мы сегодня родных два брата. «Задворки. Черепичной крыши…» Задворки. Черепичной крыши Подернутый загаром скат. Он греется, смуглеет, дышит, Он разомлевшей кошке рад. А беспорядочная груда Обрубков, веток, мелких дров У стенки солнечной, как чудо Нерукотворных очагов. «Нищая, в заплатах, кухня…»
Нищая, в заплатах, кухня, Выщербленный пол. Шкаф не скрипнет, дверь не стукнет, Дремлют стулья, стол. Тишиною руки полны И сады, и дол, — Праздника большой подсолнух Под окном расцвел. Памяти старой крестьянки Светился огонек в долине, Светало медленно вдали. С последней думою о сыне Ты уходила от земли. Он рядом спал. Трудом тяжелым Был утомлен. Ты не звала. Ребенком вспомнила веселым Вот тут, у этого стола. Твой старый дом: в нем столько было… Как миг один прошли года. Трудилась, мучилась, любила… Теперь покой. И навсегда. «Лишь первозданное, простое…» Лишь первозданное, простое — Деревья, воды и холмы Незыблемо стоит и стоит Поклона, памяти, хвалы. Во дни обид, во дни потери Ценить научится душа Бесхитростную ласку зверя, Приют лесного шалаша. И утра росное касанье, И шепот ивы — прасестры: Дары, что нам даются втайне… О, неприметные дары! «Расцветали стихи, как цветы…» Расцветали стихи, как цветы, Чтоб печальную скрасить дорогу, Полевые — предельно просты И тепличные — с тайным подлогом. Недоцветший и смятый букет — Это все, что осталося с нами. Это наш неумелый ответ На допросе, что длится веками. «Мы идем с тобой через весь Париж…» Мы идем с тобой через весь Париж. То стихи прочтешь, то опять молчишь. В этот тихий час, предрассветный час, Жизни жесткий перст не коснется нас. Сколько лет прошло между этих стен! Отшумел давно ветер перемен, — Стало песней все, песней и стихом — Мы воздвигли здесь наш нездешний дом. |
