47 Сказала. Аладин ей отвечает: «Воительница доблестная, есть ли На свете столь далекая страна, Где имя бы твое не прогремело! В твою поддержку веря, я спокойно Победы ожидаю над врагом. Несметное будь войско у меня, Надеялся не так бы я, как ныне. 48 Испытывает слишком уж Готфрид Мое терпенье длительным походом. Свой меч ты предлагаешь мне: тебя Великие лишь подвиги достойны. Я воинов своих тебе вручаю, Твои приказы им законом будут». Со скромностью Клоринда отвечает На полную приятной лести речь 49 И заключает так: «Не удивляйся, Что я тебя оцениваю раньше; Но, веря в доброту твою, решаюсь Просить пощады этим двум несчастным. Я к милости взываю, а должна бы, Скорее, к справедливости взывать: Доказывать невинность их, однако, Не стану я, хоть в ней не сомневаюсь. 50 Свалить покражу образа хотят На христиан во что бы то ни стало. Я это обвиненье отвергаю, И вот тебе неотразимый довод. Тебя на преступленье, на кощунство Склонил своим советом чародей: Великий грех для нас, чтоб в нашем храме Был идол, да еще и чужеземный. 51 Я чудо к Магомету отношу: Он нам явил и мощь свою, и славу; Его десница праведную веру От подмеси нечистой избавляет. Оружия иного не имея, Колдует пусть по-прежнему Исмен: Мы, воины, мечом владеем только; Все знанье наше в нем и вся надежда». 52 Бесчувственное сердце Аладина Упорствует в жестокости, но он Желаниям Клоринды уступает И просьбам покоряется ее. «Дарую, – молвит, – жизнь им и свободу. Будь это справедливость или милость: Невинные, оправданы они; Виновные, помилованы мною». 53 Снимают с них оковы. Но – о чудо! — Любовью оба сердца пламенеют. Олинд, любивший только, стал любимым; Супруг счастливый вскоре, превращает Огонь костра он в факел Гименея, С Софронией хотел он умереть, Но поворот судьбы – и уж согласна Софрония, чтоб он в живых остался. 54 Но деспот подозрительный боится Соединить с отвагой добродетель: Он подвергает их почетной ссылке В далекую страну. И все ж от мести Не хочет он избавить христиан: Заковывает часть, часть изгоняет; И в тягостном прощании они Последнее находят утешенье. 55 Жестокая разлука! Аладин Разит лишь тех, кто для него опасен. И старики, и женщины, и дети Заложниками сильных остаются. Отцы, мужья и сыновья уносят Не скорбь, а лишь отчаянье в сердцах. Они спешат соединиться с войском, Эммауса уж стены обложившим. 56 Твоя земля, Эммаус, по соседству С землей Солима. Ах! В какую радость Один твой вид приводит христиан! Какого нетерпения полна Их без того кипучая отвага! Но больше половины совершило Пути дневного солнце, и Готфриду Приходится сдержать свой бранный пыл. 57 Уж на ночь разбивать палатки стали, Уж солнце приближалось к океану, Когда вдруг примечают двух вельмож, По платью и обличью чужеземцев, Притом они являются, как видно, Глашатаями дружбы. То послы Властителя египетского были; И их сопровождал блестящий поезд. 58 Один – Алет. Из самой низкой черни, Без племени и рода, он сумел Добраться до подножия престола. Речистый, льстивый, вкрадчивый, проворный, Свой вид и нрав он каждый миг меняет. И в клевете великий мастер тоже: Злословить продолжает и тогда, Когда по всем приметам только хвалит. 59 Другой – черкес Аргант. В Египет он Явился как искатель приключений И звания сатрапа там достиг. Отвагу боевую обнаружив, Высокое он в войске занял место. Нетерпеливый, яростный, упорный, Усталости не знающий, привык Лишь одному мечу он поклоняться. 60 По требованью их без промедленья Они к Готфриду доступ получают. Простой и в обхожденье, и в одежде, Сидел он посреди других вождей; Но ярко блещет истина и доблесть, В заимствованном блеске не нуждаясь. Скользнув по нем высокомерным взглядом, Аргант едва кивает головой. 61 Алет же, к сердцу руку приложив И опустив свой взор, поклон столь низкий Отвешивает скромному Готфриду, Как будто тот – Египта повелитель. И речи слаще меда полились Из уст его струей неудержимой; А христиане молча ждут, пока Иссякнет весь родник его витийства. |