— Похоже, у нас тут неприятности, — сказал я Сестре по телефону.

Теоретически Гонконг был частью Китая, но мой звонок считался международным. Связь была ужасной, и Сестра никак не могла меня расслышать.

— Что? — сказала она.

— Ароматы. Вы везде используете миндаль.

— Я вас не слышу.

— Зачем вы заменили ароматизаторы?

— Что?

Я понял, что говорить полными предложениями не имеет смысла, и просто прокричал в трубку китайское слово, означавшее миндаль: «Синжень!» Одно слово, по-видимому, дошло до моей собеседницы, и она тут же принялась все отрицать:

— Мэйю! Мэйю!

Когда я приехал на фабрику на следующий день, ее настроение переменилось. Она призналась, что заменила ароматизатор, и сказала, что новый ей нравится больше.

— Вы со мной не согласны? — спросила она.

Я ответил ей, что ни мое, ни ее мнение по этому вопросу не имели значения. Клиент Johnson Carter прислал заказ и получил набор образцов. Он одобрил заказ на основании того, что мы ему послали, и ожидал получить товары, соответствовавшие образцам.

Несмотря на все наши предыдущие дискуссии, Сестра так и не уяснила для себя главного. Она не могла понять, как устроены отношения поставщика с клиентом. Сестра самостоятельно принимала решения вместо того, чтобы сначала обсудить их с нами. Ей проще было принести извинения за свои действия потом, чем просить разрешения сначала.

Мы отправили в Соединенные Штаты миллионы флаконов. Сотрудники крупных компаний-распространителей, отвечавшие за закупки, не любили сюрпризов, и если они обнаружат, что мы изменили изделия без согласования с ними, нам — конец. По какой-то причине Сестра никак не могла или не хотела этого понять.

На каждый попавший в газеты крупный скандал, связанный с качеством продукции, приходились сотни мелких нарушений, не получавших никакой огласки. Разваливавшиеся картонные коробки, слишком тонкие пластмассовые флаконы с шампунем, миндалевый ароматизатор, имитировавший самые разные запахи, — все эти примеры манипуляций с качеством никогда не попали бы в выпуски новостей, хотя возможно, они этого заслуживали. Они не угрожали жизни и здоровью потребителей, но хорошо иллюстрировали трудности, с которыми импортерам приходилось сталкиваться. Возможно, если бы общественность знала об этих случаях, более серьезные нарушения не стали бы такой неожиданностью.

Средства массовой информации тоже были виноваты в том, что мало кто понимал, насколько серьезными были проблемы, связанные с качеством продукции. Они представляли манипуляции с качеством как отдельные случаи или, в лучшем случае, как проблемы, касавшиеся отдельной индустрии. Когда оказалось, что детские игрушки содержат свинец, это назвали «проблемой производителей игрушек». Когда в молочных продуктах нашли меламин, это была «проблема молочных заводов». На самом же деле проблема была гораздо глубже, это была общая «китайская проблема».

Любой, кто проработал в разных областях производства в Китае хотя бы несколько лет, предсказал бы кризис качества продукции. Китайские предприятия самого разного профиля привыкли игнорировать пожелания своих иностранных клиентов и, не задумываясь, меняли спецификации изделий, не извещая об этом клиентов. Нетрудно было понять, к чему приведут подобные привычки.

Производители часто повторяли фразу: «Аньцюань дии» («Главное — безопасность»). Знакомый поставщик однажды пошутил, что на самом деле их девиз: «Чжуанцянь дии» («Главное — заработать»).

Некоторые считали, что виной этому была Коммунистическая партия. Однопартийное правительство делает, что захочет и когда захочет. И хотя управлять без помех и споров удобнее, при таком подходе жизнь становится малопредсказуемой. Китайские предприниматели хорошо понимали, что находятся в полной власти чиновников, которые не всегда принимали наиболее эффективные решения.

Понимая, что многие предприниматели слишком концентрируются на краткосрочной выгоде, одни аналитики предлагали решить проблему махинаций в индустрии за счет более тщательных независимых проверок. К сожалению, у этого решения было слишком много изъянов. Прежде всего, импортеры должны были знать, что именно они пытаются обнаружить. Нечистые на руку производители не станут делиться с клиентами своими хитростями.

Другие считали, что нужно просто больше платить производителям за их продукцию. Но во-первых, ценовая конкуренция была очень жесткой, и если бы компании Johnson Carter пришлось платить за продукцию больше, она бы просто разорилась. Во-вторых, было неочевидно, что эту проблему можно решить деньгами. Кажется маловероятным, что поставщики, которые вели себя недобросовестно при ценах в 30 центов за изделие, изменят поведение, если цена вырастет до 36 центов. Владелица фабрики, уверенная, что достаточно умна, чтобы заменять ингредиенты, не спрашивая разрешения своего клиента, вряд ли станет вести себя так, как нам бы этого хотелось, только потому, что цена ее продукции вырастет на несколько центов.

В китайском производстве было множество проблем, но разобраться в них издалека было довольно трудно.

— Я узнал вас, — сказал водитель такси.

— Вы, наверное, меня с кем-то спутали, — ответил я. Как и многие иностранцы, считавшие, что все китайцы выглядят на одно лицо, китайцы тоже часто путали лица иностранцев.

— Нет, — настаивал он, — я вас уже подбирал раньше.

Водитель показал мне три пальца, давая понять, что подвозит меня в третий раз. Когда он назвал косметическую фабрику, как один из прошлых пунктов назначения, я был вынужден признать его правоту.

И в Гуанчжоу, и в Шаньтоу мне доводилось останавливать таксистов, утверждавших, что уже возили меня однажды, но третья поездка с одним водителем — такого со мной еще не бывало.

Когда я рассказал об этом удивительном совпадении своим китайским друзьям, многих моя история расстроила и даже немного обидела. Неважно, что вам повсюду встречались знакомые, а со мной это происходило постоянно, — нельзя было намекать на недостаток размаха или отсталость страны. Китай мог быть только огромным. Ваш личный круг знакомых мог быть узок, но размах Поднебесной империи считался недоступным разуму, и китайцы очень гордились своей многочисленностью.

Любопытно, что иностранные экономисты ставили под сомнение практически все статистические данные, публиковавшиеся китайским правительством, но никто напрямую не оспаривал данные о численности населения. Их никогда не обсуждали, словно эта тема находилась под строжайшим запретом.

Чем дольше я жил в Китае, тем меньше он мне казался и тем чаще я задавался вопросом, не были ли официальные сведения о численности населения немного завышены. Это могло быть результатом простой ошибки, и нетрудно было представить себе, как она могла произойти.

Начальнику администрации небольшого округа дали задание посчитать своих подопечных. Руководство, получив его цифры, предложило их немного увеличить, чтобы скомпенсировать возможные неточности. Нужно ведь было учесть рабочих-мигрантов, работавших по всей стране без подобающей регистрации. Их, вероятно, учитывали во многих районах, но никогда не вычитали по месту прописки. В этом уравнении были и другие неизвестные, например, бездомные или миллионы людей, по-прежнему жившие в пещерах. И, конечно, поскольку государство старалось ограничить рождаемость одним ребенком на семью, многих новорожденных родители не регистрировали. Чиновникам приходилось учитывать самые разнообразные факторы.

После того как полученные данные собрали вместе и передали руководству района, там их тоже слегка увеличили, чтобы если ошибиться, то в безопасную сторону. Так же поступали на уровне провинций и на самом верху. На каждом этапе чиновники для надежности слегка завышали данные. Дело ведь было в Китае, никто не удивится, если численность населения окажется высокой.

Конечно, у Китая были веские причины для завышения численности населения. На протяжении сотен лет правительство рассказывало иностранным инвесторам об огромном потенциальном рынке потребителей в стране. Осторожные оценки в этом никак не помогали, а достижение политических целей в Китае всегда было важнее правды.