— Конечно, доктор, присаживайтесь. Ну как, сработало?

— Пока еще непонятно. Я думаю, нам надо оставить их на некоторое время одних, но не надолго. Младенца следует обмыть.

— Господи, знали бы вы, как я волнуюсь! До сих пор не знаю, правильно мы поступаем или нет, но я не могла допустить, чтобы Кори отказалась от ребенка. Я ее хорошо знаю. Она будет страдать, если отдаст его в чужие руки.

— Я с вами вполне согласен, мисс Флоренс, иначе никогда бы не согласился на этот фарс.

— Вы ведь знаете, никаких доводов она не слушает, а если побудет наедине с малышом, может, все и образуется.

— Да, самое лучшее — оставить их вдвоем и подождать, — согласился доктор, — а где же счастливый отец семейства?

— Он отправился на радостях куда-то выпить, — ответила Флоренс, поднимая свой стакан, — и, по-моему, это была неплохая идея.

Рассказав о нежелании хозяйки иметь ребенка, Флоренс все-таки скрыла, в каких отношениях находились Коринна и Дрейтон, опасаясь, что доктор перестанет относиться с должным уважением к женщине, делящей кров с чужим мужчиной.

Рассел ушел выпивать среди ночи вовсе не потому, что безмерно волновался за Коринну и ее ребенка. Он отправился праздновать окончание длительного ожидания, надеясь, что теперь развод не за горами. Флоренс уверила его, что роды преждевременные, и он вряд ли огорчился бы, узнав, что ребенок родился мертвым.

Флоренс не жаловала Рассела Дрейтона и раньше, а последнее время не выносила его. Она заметила, что, когда Коринны не было рядом, этот молодой повеса вел себя совершенно по-другому, словно существуют два разных Дрейтона. Флоренс инстинктивно чувствовала исходящую от него опасность, но никак не могла понять, в чем она заключается.

— Пожалуй, нам пора к роженице, — прервал размышления служанки доктор.

— Думаете, уже можно? — с беспокойством спросила Флоренс. — Кто знает, может. Кори недостаточно посмотреть на ребенка и подержать его в руках? Вы ведь знаете, как она упряма.

— Упряма — это не то слово, мисс Флоренс, она не упряма, она своенравна, резка и неуправляема. А главное, сама не знает, чего хочет. В первый раз встречаю подобную женщину, и надеюсь — в последний.

— Да, терпения ей Господь не дал, — согласилась Флоренс, — мне с ней приходится ох как нелегко.

— Охотно вам верю, — согласился доктор, отворяя дверь в спальню и пропуская Флоренс, несущую теплую воду.

Коринна сидела на кровати, опершись спиной на подушки, и держала младенца на руках. В глазах молодой матери больше не было ни ненависти, ни злобы.

— Не волнуйтесь, — прошептала Коринна, — он спит.

Флоренс поставила таз на стол и склонилась над ребенком.

— Придется нам разбудить вашего мальчика. Иди сюда, мой маленький, сейчас я тебя искупаю.

— Почему вы так долго не приходили? — спросила Коринна.

Голос ее звучал ровно и спокойно, нервозность бесследно пропала.

— Я пролила воду, — солгала Флоренс. — Пришлось заново греть. Да и неудивительно. Вы восемнадцать часов рожали, и я не отходила от вас ни на шаг. По правде говоря, я едва на ногах держусь. Слава Богу, хоть не обварилась.

— Почему же Рассел тебе не помог?

— Ну вы и скажете, мисс Коринна! Да его еще с вечера след простыл.

— Мне очень жаль, Флоренс. Я никак не ожидала, что он бросит нас в такую минуту.

— Не стоит огорчаться по этому поводу, миссис Дрейтон. Ваш супруг ведет себя точно так же, как большинство молодых папаш. Они так волнуются и боятся, что сбегают из дома куда глаза глядят, пока все благополучно не завершится.

Слова доктора заставили Коринну вспомнить о Джейрде. Интересно, как бы себя повел он? Нет, об этом даже думать нельзя. Он никогда не узнает о сыне, никогда!

Коринна не отрываясь следила за доктором, который принялся осторожно обмывать младенца водой. Малыш снова заплакал, но доктор действовал быстро и умело, и через несколько минут чистенький младенец был плотно запеленут и завернут в одеяльце. Флоренс приняла пищащий сверток из рук доктора и направилась к двери.

— Куда ты его несешь? — спросила Коринна.

— В соседнюю комнату, — ответила Флоренс, — мы еще не решили окончательно, в какую семью его отдать.

— Завтра днем я все устрою окончательно, — заверил доктор, — а сейчас вам надо отдохнуть. Да и нам с мисс Флоренс не помешало бы немного вздремнуть. Сейчас я поеду домой, а завтра обязательно проведаю вас.

С этими словами доктор вышел из комнаты, и Флоренс с ребенком на руках проследовала за ним. Коринна откинулась на подушки в полной уверенности, что мгновенно заснет, но не тут-то было. Из соседней комнаты доносился непрекращающийся плач мальчика. Неужели Флоренс ушла и младенец там совсем один? Эта мысль не давала Коринне покоя. Напрасно говорила она себе, что это дитя Джейрда, а не ее, напрасно убеждала себя, что ненавидит ребенка. Ненависти в ее душе не осталось и в помине. Закрыв глаза, она представляла малыша, сладко посапывающим у своей груди.

Плач не умолкал ни на минуту, и Коринна почувствовала, что не в силах больше выносить его.

— Флоренс, — позвала она, — Флоренс, успокой ребенка.

Но на ее зов никто не откликнулся, а плач стал еще громче. Коринна нахмурилась и, смахнув набежавшие слезы, медленно встала с постели. «Я не буду заботиться о ребенке, нет, нет. Я только проверю, все ли с ним в порядке, позову Флоренс и уйду», — думала Коринна. Медленными нетвердыми шагами она добралась до соседней комнаты.

Младенец лежал на широкой постели и заходился от плача. Он казался таким крошечным и несчастным в огромной пустой комнате, что, несмотря на боль, Коринна подбежала к нему, схватила на руки и прижала к себе.

— Ну, ну, маленький, успокойся, — прошептала она и погладила пальцем влажные волосики на макушке.

Но малыш не умолкал, напротив, его плач из жалобного и тихого перерастал в настойчивый и требовательный.

Коринна снова положила его на кровать и дрожащими руками распеленала, но малыш был сухой. Вид его сведенных в судороге ножек и ручек, его отчаянный, горестный плач сделали наконец свое дело. Своенравная мать сдалась. Она прилегла рядом с малышом, осторожно приподняла его и приложила к груди. Жадные губки тут же нашли материнский сосок, и плач сменился умиротворенным посапыванием. Не прошло и нескольких минут, как малыш уже безмятежно спал.

Слезы брызнули из глаз Коринны.

— Господи, — прошептала она, — зачем ты сделал это со мной?

Прошло еще несколько минут, и в комнату неслышно заглянула Флоренс. Мать и дитя сладко спали, прижавшись друг к другу. Успокоенная и очень довольная собой служанка бесшумно выскользнула из комнаты.

Коринна внимательно изучала свое отражение в огромном овальном зеркале. На ней было изысканное платье из тонкого голубого поплина с белой кружевной отделкой. Свой гардероб она обновила полностью: в нем больше не осталось никаких свободных одежд местного колорита. Коринна хотела выглядеть так, будто она только что сошла с корабля, который привез ее из Америки.

— Какая прелесть! Ну, вы просто куколка, мисс! — восторженно заметила Флоренс, входя в комнату с корзиной только что срезанных цветов. — Ас чего это вы вдруг начали примерку?

Коринна сделала вид, что не расслышала вопроса, и продолжала разглядывать себя со всех сторон, поправляя на лбу короткую челку-Прическу она тоже изменила, но уже из чисто практических соображений: чтобы меньше страдать от жары, она гладко зачесывала волосы и стягивала их узлом на затылке.

— Посмотри-ка, Флоренс, ведь не зря я мучила себя бесконечными упражнениями. Фигура стала точно такой же, как и до родов. Это платье мне кроили по старому, которое я носила в Бостоне, и, смотри, оно мне впору.

— Ив груди совсем не жмет, правда? — с хитрой улыбкой спросила служанка.

— Ив груди в самый раз, хотя это довольно странно, — растерянно ответила Коринна.

— Ну, так скажите мне спасибо, мисс, — произнесла довольная Флоренс, — это я попросила портниху, чтобы она чуть расставила платье в груди.