Селимар (тихо). Пусть попробуют — я им ни гроша не верну! (Громко.) Я не стану вас торопить: лишь бы эта сумма была у меня к пяти часам. (Вынимает часы.) Сейчас всего три.

Вернуйе (вынимает часы). Нет, половина третьего, ваши часы спешат…

Бокардон (так же). А на моих только четверть третьего…

Коломбо (так же). А на моих десять минут четвертого!

Селимар. В конце концов, это не важно.

Вернуйе (ядовито). То есть как — не важно. Получается, что только ваши часы идут правильно!

Бокардон (так же). Да, и всегда приходится ему уступать — в конце концов это может надоесть.

Коломбо (удивленно). Что это с ними?

Селимар (в сторону). Заметьте, что я им ничего не говорю.

Вернуйе. У мсье пренеприятная привычка навязывать людям свое мнение.

Бокардон. Это просто возмутительно: я утверждаю, что сейчас четверть третьего.

Вернуйе (Селимару). Вы уж лучше скажите прямо, что мои часы — старая калоша!

Бокардон (гневно). Старая калоша?!. Это часы-то моей матери?!

Вернуйе. Он оскорбляет наших матерей!

Селимар (в сторону). Заметьте, что я ничего не говорю!

Вернуйе (горячась). Конечно, мсье, я человек необидчивый, но есть такие слова…

Бокардон (так же). Которые человек учтивый…

Вернуйе. Не может стерпеть…

Бокардон. Если он сам себя не презирает.

Вернуйе. И если вы хотите таким способом дать нам понять, что наше присутствие вам обременительно…

Бокардон (вспылив, к Вернуйе). О, да он выставляет нас за дверь!

Вернуйе (крайне возбужденно). За дверь!

Бокардон. Поехали, мсье!

Отходят вглубь сцены.

Селимар (в сторону). Заметьте…

Вернуйе (у двери). Вот уж никогда бы не поверил, что наши отношения могут так кончиться…

Бокардон (тоже у двери). Да и я, конечно, тоже! Пошли! Мне здесь слишком тяжело! Вернуйе. Вот они, друзья!

Оба выходят через дверь в глубине, в то время как Эмма и мадам Коломбо появляются слева, а Коломбо и Селимар хохочут и приплясывают.

Эмма, Селимар, Коломбо, мадам Коломбо, затем Питуа.

Мадам Коломбо. Танцуют!

Эмма. Они уехали?

Селимар. И навсегда!

Мадам Коломбо. Но как вам это удалось? Ведь это же самые близкие ваши друзья?

Селимар. Я им дал успокоительного.

Эмма и мадам Коломбо. Чего, чего?

Селимар. Очень просто: я решил занять у них денег…

Коломбо. Вот от чего гаснут самые лучшие дружеские чувства!

Эмма. И этого оказалось достаточно?

Селимар. Общее правило: можно что угодно попросить у друга, все у него взять… (в сторону) даже жену! (громко) — но нельзя трогать его кошелька.

Питуа (входит). Мсье, дог утащил ваши калоши.

Мадам Коломбо. О господи, надо догнать его!

Эмма (поспешно). Нет-нет, вдруг они еще вернутся!

Селимар. И потом — пусть что-нибудь возьмет: по крайней мере так мы будем квиты!

Питуа (в сторону). Нет, он просто заставляет меня краснеть!

Селимар. Если я еще когда-нибудь стану ухаживать за замужней женщиной…

Эмма. Что же тогда будет, мсье?

Селимар (опомнившись). То есть нет, вот если у меня будет сын… (Смотрит на Эмму, которая опускает глаза.) Кстати, почему у нас нет сына?

Коломбо и мадам Коломбо. Тсс! Тсс! Тсс!

Селимар. Так вот в тот день, когда он явится на свет, я ему скажу (делает вид, будто держит на руках младенца и дает ему шлепка): молодой человек, никогда не ухаживайте за замужней женщиной. Если необузданная страсть увлечет вас когда-нибудь, я не стану вас ругать за это, но вы обязаны уважать замужнюю женщину — за исключением, может быть, вдовы!

Все (поют).

Эмма.

Селимар.

(К публике.)

Действующие лица

Перришон.

Майор Матьё.

Мажорен.

Арман Дерош.

Даниэль Савари.

Жозеф, слуга майора.

Жан, слуга Перришон а.

Мадам Перришон.

Анриетта, ее дочь.

Хозяин гостиницы.

Проводник.

Дежурный по вокзалу.

Носильщики.

Лионский вокзал в Париже. В глубине — ограда, за которой видны залы ожидания. В глубине справа — окошечко билетной кассы. В глубине слева — скамьи, киоск торговки сластями; справа — книжная лавка.

Мажорен, дежурный по вокзалу, пассажиры, носильщики.

Мажорен (нетерпеливо прохаживается по платформе). А этот Перришон все не едет! Вот уже час, как я его жду… Ведь он именно сегодня должен уезжать в Швейцарию с женой и дочкой… (с горечью.) Каретники ездят в Швейцарию, подумать только! Каретники имеют сорок тысяч ливров дохода… Каретники имеют кареты! Ну и времена! А я — я получаю всего две тысячи четыреста франков… Человек умный, трудолюбивый. Целый день я корплю за своим столом… Вот только сегодня отпросился у начальства: сказал, что нужно сделать обход… Мне необходимо повидаться с Перришоном до его отъезда… Хочу попросить у него в долг — под мое квартальное жалованье… Франков шестьсот!.. Он, конечно, примет покровительственный вид, станет разыгрывать из себя важную персону!.. Гм, каретник! Даже обидно как-то! А он все не едет. Точно нарочно! (носильщику, проходящему мимо в сопровождении пассажиров.) Скажите, пожалуйста, в котором часу отходит прямой на Лион?

Носильщик (грубовато). Спросите у дежурного. (уходит влево.)

Мажорен. Благодарю вас… Вот грубиян! (дежурному у окошечка кассы.) Скажите, пожалуйста, во сколько отходит прямой на Лион?

Дежурный (резко). Понятия не имею! Посмотрите расписание. (указывает на доску с расписанием, висящую слева.)

Мажорен. Благодарю вас… (в сторону.) Ну и вежливые же эти чиновники! Приди когда-нибудь ко мне на работу, я тебе покажу!.. Пойду посмотрю расписание… (уходит в левую кулису.)

Дежурный, Перришон, мадам Перришон, Анриетта входят справа.

Перришон. Сюда, сюда!.. Только, пожалуйста, не потеряйтесь, а то мы потом не найдем друг друга… Где наш багаж?.. (смотрит вправо; кому-то за сценой.) Ага, отлично! У кого зонты?

Анриетта. У меня, папа.

Перришон. А саквояжи? А пальто?..

Мадам Перришон. Вот они!

Перришон. А моя панама?.. Я оставил ее в карете! (собирается вернуться назад, но останавливается.) Ах нет, вот она — у меня в руке!.. О господи, до чего жарко!

Перришон. Хлопотен только отъезд… А вот усядемся… Подождите меня тут, я пойду за билетами… (отдает панаму Анриетте.) Подержи-ка мою панаму… (в окошечко кассы.) Три билета первого класса на Лион!..