Когда Саманта поняла, что беременна, она воспрянула духом, вновь возненавидела Хэнка. Ему хотелось, чтобы у нее был ребенок, и он добился своего. Она была в ярости. И в какой-то степени почувствовала облегчение. Теперь у нее было оправдание покинуть места, в которых ее преследовали кошмарные воспоминания. Она покинет страну, и Хэнк никогда не узнает о ребенке.

Она думала, что, уехав, почувствует себя лучше, но этого не произошло. Она думала о ребенке и о том, как будет воспитывать его одна, и вновь почувствовала душевную пустоту. Хотя мысли о ребенке иногда немного поддерживали ее. А еще был Шелдон и интерес к нему, попытки понять раздражение, которое он в ней вызывал. А потом появился Хэнк…

Боль стала нестерпимой, и Саманта закричала в тот момент, когда появился доктор. Но он теперь мог и не приходить! Здесь должен быть Хэнк, который виноват во всем. Нет, она больше не хочет его видеть! Не хочет, чтобы он знал, как она страдает. Ни за что!

Шелдон обещал ему, что сообщит, когда Саманте придет время рожать. Известие пришло, и Хэнк был больше чем счастлив. Всю дорогу он пребывал в страшном возбуждении, с ним был Лоренсо, но Хэнк не слышал ни слова из того, что тот говорил. У Саманты будет ребенок! Ее ребенок, их ребенок!

Спустя несколько минут после приезда он услышал крики, доносившиеся сверху, и почувствовал дурноту. Ему налили виски, и он устроился в, гостиной, как можно ближе к плотно прикрытой двери. Руки у него тряслись, лед звякал в такт крикам, краска схлынула с щек. Он допивал третий бокал, мучительно размышляя о том, что происходит наверху.

— Вам не следует сидеть здесь, Хэнк, — сказал Шелдон, когда затих очередной крик. — Во всяком случае, я больше не выдержу.

Хэнк посмотрел на Шелдона. Прошло несколько секунд, прежде чем он заговорил.

— Вы меня не выгоняете?

— Конечно, нет.

— Тогда я останусь.

— Мой клуб совсем рядом. Почему бы нам не пойти туда? — предложил Шелдон.

— Нет.

Лоренсо покачал головой, наблюдая за ними.

— Он прав, Хэнк. Тебе здесь не место. Пойдите, прогуляйтесь.

— Мое место здесь, — ответил Хэнк.

— Она не знает, что ты здесь, — колко сказал Лоренсо. — И ты ей не поможешь.

— Оставь меня, Лоренсо. Больше я ничего не хочу. — В этот момент раздался особенно громкий крик, и бокал выпал из рук Хэнка. — Боже! Она умирает. Это я убил ее.

— Чепуха, — проворчал Лоренсо. Хэнк повернулся к нему.

— Ты уверен, что она не умрет? Уверен?

— Господи Боже мой, — вмешался Шелдон. — Я больше не могу. Во-первых, это неприлично, а во-вторых, я схожу с ума. Оставайтесь, если можете. Я ухожу.

Он взял пальто и направился к двери. Но едва он прошел полпути, как детский плач настиг его. Сразу же за этим раздался торжествующий вопль Фролианы:

— Мальчик!

Шелдон вернулся и ухмыльнулся:

— Теперь у меня есть племянник.

Но Хэнка как ветром сдуло. Он пробежал мимо Шелдона, взбежал по ступенькам и влетел в спальню Саманты.

От бака с горячей водой комната была заполнена паром, жара была ужасающей. Фролиана при виде Хэнка запротестовала, но доктор кивком согласился с его присутствием, и она вернулась к обмыванию ребенка.

— Вы ее муж?

Хэнк не услышал вопроса, уставившись на кровать, где лежала Саманта. Он не мог разглядеть ее лица.

— С ней все в порядке?

— Разве вы не хотите посмотреть на el nino? — с гордостью спросила его Фролиана. Но Хэнк не услышал ее.

— С ней все в порядке? — настойчиво повторил он.

— Почему ты не спросишь меня? — едва проговорила Саманта.

Хэнк приблизился к кровати. Саманта с трудом открыла глаза и посмотрела на Хэнка. Он никогда не видел ее такой изможденной.

— Сэм?

— Что ты делаешь здесь? — Голос у нее был хриплый.

— Твой брат обещал прислать за мной, — быстро объяснил Хэнк. — Сэм, ты не имеешь права выгнать меня отсюда.

— Имею. Я ведь не нужна тебе, не так ли? Ты не возражал, что я хотела развестись с тобой. Что тебе здесь нужно?

Хэнк напрягся и ответил воинственно:

— Конечно, ребенок.

— Ну, разумеется, — ответила она.

— Я не хочу спорить с тобой, Сэм, — ответил он и вздохнул. — Боже, я думал, что ты умираешь.

— Чепуха, — возразила она устало. — Это было неприятно, но все женщины, собирающиеся иметь детей, проходят через это…

Ее глаза закрылись, она замолчала. Хэнк все еще стоял и смотрел на нее, не собираясь трогаться с места. Саманта Блэкстоун Кингсли Чавес, его жена, мать его сына, женщина, сводившая его с ума. Женщина, всегда изумлявшая его гордостью, нравом, страстью.

Карета неторопливо двигалась через парк. Холодный ночной ветер проникал через зашторенные окна, заставляя фонарь внутри кареты мерцать. Его неверный свет искажал черты сидевших там двух людей.

— Ты думаешь, что Шелдон рассердился, когда я попросила тебя, Жан, проводить меня домой? — напряженным голосом спросила Тереза.

Француз пожал плечами.

— Кто знает, дорогая! Может, этот англичанин никогда вообще в жизни не сердился? Не думаю, что он очень чувствителен. Я бы, например, не стал оставлять свою невесту на попечении другого мужчины, будь он хоть трижды моим другом.

— Ты недооцениваешь его! — резко возразила Тереза. — Мужчины, которые внешне так сдержанны и холодны, могут впадать в ужасный гнев.

— Ну так и сидела бы там да тех пор, поев не осталась одна. Тогда бы ему самому пришлось провожать тебя.

— Я не могу больше ездить с этой женщиной. Он всюду таскает ее с собой. Если бы я выслушала еще одно ее ядовитое замечание, я бы закричала. Ты не слышал многих ее штучек. После того, как фигура у нее восстановилась, к ней вернулся острый язычок. Я боюсь, она догадывается о нас, милый.

— Чепуха, та chere, — упрекнул ее Жан. — Но вообще-то она стерва. Они с мужем не могут остаться в одной комнате без того, чтобы искры не полетели в разные стороны. Теперь Чавес приезжает в Блэкстоун только из-за сына. Саманта ненавидит мужа, но ничего не может поделать, потому что Шелдон принял его сторону.

— Об этом я не беспокоюсь. Ее разговоры заставляют меня нервничать. Она особенно изощряется, говоря по-испански, потому что Шелдон не понимает. Но…

— Она вымещает на тебе свое поражение, Тереза, вот и все, — успокоил ее Жан.

— Но почему я должна страдать? — огрызнулась Тереза. — Я ненавижу ее!

— Потерпишь.

— Как ты смеешь говорить со мной таким снисходительным тоном? — резко спросила она. — Ненавижу, когда ты обращаешься со мной как с ребенком!

— Из-за чего вся эта суета? — спросил Жан, привыкший к ее вспышкам гнева. — Ты скоро выйдешь замуж, и больше нам не надо будет беспокоиться. Хотя… Если Шелдон умрет, не оставив наследника, все перейдет к сыну Саманты.

— Несмотря на то что я его жена?

— Да. Старик предусмотрел, чтобы поместье перешло к кровному наследнику.

— Черт бы побрал эту женщину и ее ребенка! — прошипела Тереза. — Она порушила все мои планы. Я слишком много сил потратила на Шелдона и не могу заниматься другим мужчиной. Я продала последние семейные драгоценности. У меня не осталось денег на поиски другого мужа.

— Успокойся. Пока ничего еще не потеряно. Тереза внимательно посмотрела на него.

— Наш план состоял в том, чтобы убить Шелдона через несколько месяцев после свадьбы. Теперь ты говоришь, что мне ничего не достанется после его смерти!

— Точно. Но хорошо, что мы поняли это сейчас, пока не избавились от Шелдона. Из завещания ясно, что будет ли у Саманты один ребенок или пятеро десять лет спустя, поместье перейдет к первенцу. Убив первым Шелдона, мы лишимся всего. Тогда уже поместье не вернешь, оно перейдет к сыну Саманты.

Глаза Терезы сверкнули.

— Ты сказал «первым»? Ты нашел способ, как решить проблему?

— Есть единственное решение. Первыми должны умереть Саманта и ее сын. Его половина поместья не может быть передана до того, как ему исполнится год. Если мы избавимся от него до этого срока, то убив затем Шелдона, получим все. Со смертью Саманты не будет других Блэкстоунов, которые смогут претендовать на наследство.