3. «Я побежден неведомою силой…» Я побежден неведомою силой, Я приношу невидимому дань. Проходят дни. Над скорбною могилой Сплетает время призрачную ткань. Мой прах истлел. Враждебные стихии Разрушили могильную плиту. Венки из роз, поблекшие, сухие, Истлели, прикрепленные к кресту. Я слышу: путник бродит меж холмами, Минувшего отыскивая весть, И надпись, полустертую годами, Припав к земле, пытается прочесть. И не найдя ответного призыва, В могильных снах прозрев свою судьбу, Встает с земли и думает тоскливо Об имени уснувшего в гробу. Неведомому Богу За гранями узорного чертога Далеких звезд, невидимый мирам, В величии вознесся к небесам Нетленный храм Неведомого Бога. К нему никем не найдена дорога, Равно незрим он людям и богам, Им, чьи судьбы сомкнулись тесно там, У алтаря Неведомого Бога. За гранью звезд воздвигнут темный храм. Судьбы миров блюдет он свято, строго, Передает пространствам и векам. И много слез, и вздохов тяжких много К нему текут. И смерть — как фимиам Пред алтарем Неведомого Бога. 1904 «Я стучался в сердца людские…» Я стучался в сердца людские, Молчаливой не вняв земле: Укажите пути всеблагие, Направьте в туманной мгле. Были холодны, были враждебны Пресыщенные взоры их, Славословья, гимны, молебны Заглушили трепетный стих. Ныне верю, что камни живы И живые мертвы сердца, Ныне знаю — мгновенья лживы И безмерна лишь святость конца. Между мной и ликующим миром Никогда не поблекнет тень. Возжигайте ладан кумирам, Возжигайте — но близок день! 1904 «И понеслися они в урагане высоко, высоко…» И понеслися они в урагане высоко, высоко… Синее море под ними, шумя, разостлалось без краю, Волны ходили, дробясь, и сверкала холодная пена, Ярко сверкала внизу, рассыпаясь серебряной пылью. Мерно потом проносились они над пустынной землею, Слышали пение ветра и нежно дрожали всем телом, Запах вдыхая цветов и любуясь манящим узором. …Долог был путь их воздушный, и выше они поднялися, Выше они поднялися над царством цветов и туманов. Было мертво, и печально, и тускло в пустынях эфира, Вздрогнув, порвалися струны и звуков внезапно не стало. Только стучали сердца, два созвучные сердца стучали, Два палящие взора встречались, сближались, сплетались, Два палящие взора — лучи загоревшихся душ их, Вечным огнем загоревшихся душ их, зажженных любовью. Сентябрь
Ночью сон наш нежат вьюги, к утру будят холода. На заре, в туманном круге, солнце греет сталь пруда. Мы живем в высоком доме, под горой увядший сад. В полдень, в радостной истоме, стекла алые дрожат. На куртинах, под балконом, георгины отцвели. Целый день с прозрачным звоном режут небо журавли. Ветер поле обвевает, в полдень прячется в овраг, На закате налетает, рвет и треплет красный флаг. Чье-то тихое мерцанье гаснет трепетно вдали, Чье-то звонкое молчанье сторожит покой земли. Сходит день в чужие страны, стынет низкий небосвод, И опять поют туманы, водят бури хоровод. Вихри бьются в стены дома, крутят мутное кольцо, Зацветающая дрема тихо всходит на крыльцо. Сумрак сердца не встревожит, вьюга снов не замутит, Светлый день безбурно прожит и любовью перевит. «Из мрамора, звенящего победно…» Из мрамора, звенящего победно, Мы поклялись воздвигнуть стройный храм. Ничтожные! Как сердце наше бедно, Как далеко от праха к небесам! Прервался труд, и храм наш недостроен; Среди долин пятном белеет он; Весенний ветер дышит из пробоин И обвевает линии колонн. Да пыль кругом ложится голубая, Крутясь в лучах полдневного тепла, И уж трава, душистая, сырая, Меж мраморов разбитых поросла. Но близок сердцу храм незавершенный «Сердце еще не разбилось…» Сердце еще не разбилось — Верит, и любит, и ждет… Целую ночь ты молилась, Целую ночь, напролет. Пламя свечи трепетало, Дымно горело, темно. Поздняя вьюга стучала Сослепу в дверь и в окно. Поутру злобным порывом Ветер свечу погасил. Я по тоскующим нивам, Плача, тебя проводил. Сердце еще не разбилось — Верит, и любит, и ждет. Грустно со мной ты простилась, Гордо пошла ты вперед. Шла ты с душою открытой, Шла в опустевших полях… Бог тебе будет защитой В чуждых и дальних путях! |
