Консерваторцы в кишлаке На сборе хлопка контрабас Опережает первых скрипок. Солирует басистым скрипом На сборе хлопка контрабас. И хлопок в фартуках у нас Колышется, пушист и зыбок. Неповоротлив контрабас, Но обгоняет первых скрипок. Ташкентская фиалка В январский полдень на припёке, Фиалка распустилась вдруг. Мой маленький безмолвный друг! В январский полдень, на припёке, Как я, ты перепутал сроки И не предвидел новых вьюг. Смотрите, люди, — на припёке Фиалка распустилась вдруг! Салют Мы здесь не слышали салюта, Того салюта в январе. В узбекском маленьком дворе Не громыхал раскат салюта, Но с ленинградкой на заре Все целовались почему-то, Хоть и не слышали салюта, Того салюта в январе. Не Киев ли? И снова город нами взят! Бегут под окнами, смеются. Не Киев ли? Разбилось блюдце. Ещё ведь город нами взят. И влага светлая в глазах, И спицы в руки не даются. Не Киев ли сегодня взят? Бегут под окнами, смеются. В чайхане Полна народу чайхана. Толкуют о делах за чаем. А скоро кончится война! …И вдруг умолкла чайхана: Глядим на карту. Тишина. Флажки маячат за Дунаем. Ликует наша чайхана, Поют все за зелёным чаем. Домой Уже раскрыты чемоданы, И в нашем доме всё вверх дном. Сгорел чулок под утюгом. Укладывают чемоданы. Вербовка в новый цех «Светланы». Соседки едут завтра днём. Не упади на чемоданы — Ведь в нашем доме всё вверх дном! И мы уедем И мы уедем очень скоро. Какое слово — «Ленинград»! Опять волненье, споры, сборы. Неделя — это очень скоро. Сюда — клавиры. В них — халат. Портрет — в портфель. Он так нам дорог. И мне и дочке. Очень скоро И он увидит Ленинград. Берёзка Всю ночь не спят у нас в теплушке — Не тот, не прежний ли вагон? За перегоном — перегон. И вдруг заплакали в теплушке: Берёзка! Та же, на опушке! И ей отвесили поклон Все, то в ту ночь не спал в теплушке. Не тот, не прежний ли вагон? С дороги Умылись только что с дороги, И музыкой наполнен дом. Стоит соседка на пороге: «Вы отдохнули бы с дороги!» Но ты, как прежде, в позе строгой Под чёрным поднятым крылом. Ещё не пили чай с дороги, А музыкой наполнен дом. Жажда Всё осмотреть, всем надышаться, На каждом постоять углу, К решётке на мосту прижаться, Всё обойти, всем надышаться И каждой встрече поражаться, Знакомой трещинке в полу, Листать тетради, надышаться Своим трудом в родном углу! Дар жизни На люльке — девушка-маляр. Она неистовстует кистью. Вот это жизни светлый дар! Поёт, работая, маляр, И брызги охры, точно листья Под осень разожгли пожар. Спасибо, девушка-маляр, Что там неиствствуешь кистью! Сфинксы Два сфинкса смотрят друг на друга. Не видя больше ничего. Но волны катятся упруго. Два сфинкса смотрят друг на друга. Огней расцвеченная вьюга — Салют. Какой волшебство! Но сфинксы смотрят друг на друга, Не замечая ничего. Гитара Играют где-то на гитаре, А кто-то плачет там навзрыд. Асфальт в котле как чёрт дымит. Стучат. Играют на гитаре. Всё это — жизнь, и труд, и быт, Печать и радость вечно в паре. Струну порвали на гитаре, И снова плачут там навзрыд. Признак мира Всё надо начинать сначала, Квартира чья-то занята. Тут — стульев нет, там — одеяла Придётся всё начать с начала, Но даже эта суета — В ней признак мира. Горя мало, Что надо начинать сначала И что квартира занята. Сиянье …И засверкал, как прежде, купол. Как траур, сброшены чехлы. Луч солнца каждый блик нащупал. Сияет шпиль, сверкает купол, И даже средь вечерней мглы Их очертания светлы. Друг перед другом шпиль и купол Гордятся! — сброшены чехлы. |
