Скорбь Морены Кто из сестер-богинь злосчастнее, чем я?! Что стало с юностью и красотой моею! О прошлом вспомню лишь, и прямо цепенею. О, где ты, родина прекрасная моя?! Когда-то жизнь и смерть в груди моей тая, Теперь лишь смерти хлад я на устах имею. Дохну, и все вокруг объято станет ею… С тех пор как теплые я бросила края, Где я была — туман над бездной моря синей, И на полночь ушла вслед за ордой славян, В стране лесов, болот, где мрак, снега и иней, Я перестала быть прекрасною богиней [27]. Закутав шубою мой прежде стройный стан, Чтоб слез не видели, творю вокруг туман. Лель [28] и Полель I Пусть говорят, что Лель с Полелем – плод Досужих вымыслов писателей старинных, Что ты ни в хрониках, ни в сказках, ни в былинах Их не найдешь имен. Пусть ни среди болот, Ни в сенях чаш лесных у брега сонных вод, Ни средь пустынных скал на высотах орлиных, Ни в зарослях цветов, пестреющих в долинах, Никто не видел их… Но отчего лишь лед Растает на реке, и снег исчезнет с луга, И ласковым теплом в лицо дохнет Апрель, А у околицы призывная свирель Пастушья зазвучит, — к тебе твоя подруга Прижмется, сладкого исполнена недуга, Кто в сердце у нее поет: свирель иль Лель? Лель [29] и Полель II Мы — Лады сыновья, но кто был наш отец – Не ведает никто. Мы не имеем тела. Никем не зримые, со всеми в бой мы смело Вступаем. Первым я, божественный стрелец, Заставлю петь мой лук, а кончит мой близнец – Полель. Он вяжет всех, кому судьба приспела Быть нашим пленником. Моя стрела свистела И в смертных и в богов. Всем был один конец – Попарно связанным предаться воле Лады. Но побежденные своей неволе рады, И победителей, под звон чеканных чаш, Зовут: «Полель и Лель, на пир венчальный наш Придите благостно! Ты, Лель, нам страсти дашь, А ты, Полель, — семейные услады»… Мерцана [30] Перуна грозного возлюбленная дочь, Я — светлоокая небесная царевна. Из-под ресниц моих, лишь только гляну гневно, Зарницы всполыхнут, и, царственная, прочь Отпрянет с трепетом, встречая взор мой, Ночь… В мой терем царь-отец заходит ежедневно. И я молю его и сладко и напевно: «Поведай, батюшка, кто мать мне? Ах, невмочь Без нежных ласк ее грустить средь небосвода! О, пожалей меня! Скажи мне, где она?!..» Вотще! Молчит Перун. И я, не зная сна, Брожу от сумерек вдоль нив и огородов, Благословляя их, чтоб червь не трогал всходов. Улыбка уст моих спокойна и грустна. Ретрский Радегаст [31] На ложе пурпурном, в доспех золотых И шлеме блещущем с простершей крылья птицей, Сижу задумчиво с секирою в деснице. Синь пестрая знамен и вражьих и своих Колеблется вверху. Везут отвсюду их, Чтоб поместить в моей таинственной божнице… На славный ретрский холм у редарей в столице… Отсюда властвую, то яростен, то тих.. Щит с бычьей мордою и черной и рогатой Мне украшает грудь — победы давней знак. Из четырех голов лишь три унес мой враг… С тех пор к моим ногам, в мой храм девятивратый [32], Влекутся пленные, мне в жертву, супостаты, И обезглавленным объемлет очи мрак. Святилище Святовита [33] Повсюду славится Арконский Святовит. Его святилище знаменами одето. Владыка грозных битв и благостного света, В нем Дажбог и Перун одновременно слит. Из дуба крепкого изваян, бог стоит, Четверолик и строг. Десница ввысь воздета; Огромный турий рог рука сжимает эта; Мед сладкий раз в году туда бывает влит. Старинный скифский лук другая держит длань. Трепещут стрел его соперники Арконы И ежегодную к ногам слагают дань. Но если враг идет, — «Воспрянь, о бог, воспрянь!» – Взывают ругичи толпой воспламененной И Святовитовы выносят в бой знамена. Щетинский Триглав [34] Святилище пышней едва ли видел взор. По клену резаны, и божества, и птицы, И звери, и цветы, вдоль стен моей божницы В пестро раскрашенный переплелись узор. Там в главной храмине стою я с давних пор, Предвечной ночи сын, таинственной царицы, Славянский древний бог, Триглав серебролицый… Главу четвертую Перунов снес топор… Ее весь день держу за длинные рога. Но только смеркнется, я храм мой покидаю. Конь черный ждет меня, и в поисках врага, С кривой секирою в руках, я объезжаю Всю землю Щетина от края и до краю, Вперяя в тучи взор и в моря берега… Ругевит [35] От любопытных глаз в святилище укрыт Багряно-алою завесой, семиликий, Испачкан птицами, но грозный и великий, С мечом, подъятым ввысь, застыл я, Ругевит. Семь запасных мечей на поясе висит Вокруг дубовых чресл руянского владыки. Но мне уже давно не слышны браней клики. Страна вкушает мир, и бог войны забыт… Забыт, но все же бог! И вещей думы полной Как будто слышу там, где в берег плещут волны, Размерный весел шум… Я знаю: час пробьет, И полный викингов пристанет датский флот… Короткий, жаркий бой… И улыбнусь безмолвно Секире вражеской, что у колен блеснет… вернуться У русских славян стала богиней зимы («Зимней Матреной»). вернуться Лель и Полель упоминаются у Длогуша, который считает их близнецами вроде Кастора и Поллукса. вернуться Согласно «Powiesci o klasztorze Lysolorskim» идол (1550) Леля стоял некогда на месте этого монастыря рядом с идолами Лады и «Boda» (Boda – Дажбог). вернуться Мерцана, которую следует отличать от польской Marzanы, по толкованию Бутурлина, – Зарница вернуться Бог племени оботритов. Храм его в Ретре славился пророчествами и жертвоприношеними (Гельмонд). вернуться 32. По Адаму Бременскому – девять ворот; по Титмару Мерзебургскому – трое. вернуться Главный бог ругичан. Описание взято у Саксона Грамматика. вернуться Божество, лики которого соответствуют фазам луны. Черная масть коня указывает на ночной характер этого бога. Храм подробно описан Оттоном Бамбергским. |
