*** …а жизнь лежит на донышке шкатулки, простая, тихая — что августовский свет. Уходит музыка в глухие переулки, в густую ночь, которой больше нет. Раскаяния с нею не случится, затерянной в громадах городов. Чернеют ноты. Вспархивают птицы с дрожащих телеграфных проводов. Когда б я был умнее и упорней, я закричал, я умер бы во сне — но тополя, распластывая корни, еще не разуверились во мне. Там церковь есть. Чугунная ограда бросает наземь грозовую тень, и прямо в детство тянется из сада давнишняя продрогшая сирень. Я всматриваюсь — в маленьком приделе три женщины сквозь будущую тьму склонились над младенцем в колыбели и говорят о гибели ему. Они поют, волнуясь и пророча, проходит жизнь в разлуке и труде, и добрый воздух предосенней ночи настоян на рябине и дожде… 1978 *** До горизонта поля полыни до горизонта поля полыни а за полынью поля сирени а за сиренью поля беглеца до самой смерти попытка жизни до самой смерти возможность жизни до самой жизни возможность смерти и так без конца без конца Я сам не знаю чего мы ищем паря меж церковью и кладбищем чего мы ищем о чем мы помним когда плывем в небосвод ночной в полях пшеницы в полях сирени убегают в прошлое наши тени ускользают в прошлое наши тени надеждой мучаясь и виной До горизонта вместе с грозою сизые ночи гневные зори вплоть до подземного дома грома до расставанья а дальше врозь дальше на выбор — свист соловьиный шелест совиный явка с повинной в полях несжатых дорога к дому покуда сердце не сорвалось А с двух сторон с двух сторон пригорка снежная оземь легла скатерка где полыхали поля полыни полынья протяжная глубока заснежено сердце а в небе ночами не замерзает речка печали — не замерзает эта река 1977 *** неизбежность неизбежна в электрической ночи утомившись пляской снежной засыпают москвичи кто-то плачет спозаранку кто-то жалуясь сквозь сон вавилонскую стремянку переносит на балкон хочешь водки самодельной хочешь денег на такси хочешь песни колыбельной только воли не проси воля смертному помеха унизительная кладь у нее одна утеха исцелять и убивать лучше петь расправив руки и в рассветный долгий час превращаться в крылья вьюги утешающие нас 1978 *** В Переделкине лес облетел, над церквушкою туча нависла, да и речка теперь не у дел — знай журчит без особого смысла. Разъезжаются дачники, но вечерами по-прежнему в клубе развеселое крутят кино. И писатель, талант свой голубя, разгоняет осенний дурман стопкой водки, И новый роман (то-то будет отчизне подарок!) замышляет из жизни свинарок. На перроне частушки поют про ворону, гнездо и могилу. Ликвидирован дачный уют — двух поездок с избытком хватило. Жаль, что мне собираться в Москву, что припаздывают электрички, жаль, что бедно и глупо живу, подымая глаза но привычке к объявленьям — одни коротки, а другие, напротив, пространны. Снимем дом. Продаются щенки. Предлагаю уроки баяна. Дурачье. Я и сам бы не прочь поселиться в ноябрьском поселке, чтобы вьюга шуршала всю ночь, и бутылка стояла на полке. Отхлебнешь — и ни капли тоски. Соблазнительны, правда, щенки (родословные в полном порядке), да котенку придется несладко. Снова будем с тобой зимовать в тесном городе, друг мой Лаура, и уроки гармонии брать у бульваров, зияющих хмуро, у дождей затяжных, у любви, у дворов, где в безумии светлом современники бродят мои, словно листья, гонимые ветром. *** Сердце хитрит — ни во что оно толком не верит. Бьется, болеет, плутает по скользким дорогам, плачет взахлеб — и отчета не держит ни перед кем, разве только по смерти, пред Господом Богом. Слушай, шепчу ему, в медленном воздухе этом я постараюсь напиться пронзительным светом, вязом и мрамором стану, отчаюсь, увяну, солью аттической сдобрю смердящую рану. Разве не видишь, не чувствуешь — солнце садится, в сторону дома летит узкогрудая птица, разве не слышишь — писец на пергаменте новом что-то со скрипом выводит пером тростниковым? Вот и натешилось. Сколько свободы и горя! Словно скитаний и горечи в Ветхом Завете. Реки торопятся к морю — но синему морю не переполниться — и возвращается ветер, и возвращается дождь, и военная лютня все отдаленней играет, и все бесприютней, и фонарей, фонарей бесконечная лента… Что они строятся — или прощаются с кем-то? |
