«Сердце! Ты — как облако над нивой…» Сердце! Ты — как облако над нивой, Над осенней нивою бесплодной, Как орлиный клекот сиротливый На вершинах горних в час восходный! Сердце! Ты — как колокол набата, На пожар сзывающий тревожно… Все, что мы утратили когда-то… Все, что оказалось невозможным… Сердце! Над пустынным пепелищем Ты грустишь о чуде воскресенья, Всем слепым, покинутым и нищим Ты твердишь, что в гибели спасенье!.. «Ветер гуляет по миру…» Ветер гуляет по миру, Кружится ветер вокруг, Ветер безродный и сирый, Горестный ветер разлук… Ветер, вздымающий волны, Ветер, взвивающий прах, Ветер, томления полный, С вестью о дальних мирах… Ветер, внимающий жадно Песням мирской суеты, Ветер, как ты, безотрадный, Ветер, бездомный, как ты… Бессонница в поезде («—Кто стучит мне в грудь…») — Кто стучит мне в грудь так глухо? — Смерть старуха, смерть старуха. — — Кто стоит в дверях на страже? — — Все она же! Все она же! — — Кто глядит в окно так злобно? — — Мрак загробный, мрак загробный! — — Но ведь Бог сильнее рока! — — Он далеко! Он далеко! — — Он зовет к высокой цели! — — Неужели? Неужели? — — Парус гонит ветр небесный… — — Что ж так душно? Что ж так тесно? — — Ах, дождусь ли я рассвета!.. — Нет ответа! Нет ответа!.. — Лакримоза («Как пронзает печалью улыбка твоя, Лакримоза!..») Как пронзает печалью улыбка твоя, Лакримоза! Ты как мленье свечи пред бесстрастием мертвенных статуй, Как взыванье воздетых к Распятию глаз, как мороза Голубое дыханье, как все, что не знает возврата! Лакримоза! Ты как сладостно влажный, обласканный зорями воздух, Олеандровый, розовый воздух чужого заката Там, в далекой романской Кампанье, увы, Лакримоза, У немых катакомб, где останки любивших когда-то… Лакримоза! Ты как стон клавесина под лаской забытой кантаты, Ты как тленьем задетая, бледная, поздняя роза, Ты как слезы на блеклых ее лепестках, Лакримоза, Как роса на ресницах Любимой в час горькой утраты… «Сладостный новый Голос…»
Сладостный новый Голос В сердце родится вскоре, Голос как полный колос, Голос как в небе зори, Как золотой пшеницы Шорох на ниве черной, Голос как голубица Вскоре сойдет на зерна, Зерна высот стооких, Зерна любви воскресной. Только в сердцах жестоких Будет темно и тесно. Вскоре в тиши родится, Как голубое Слово, Как голубица-птица, Голос любви… «О всезабвении, о том, чего поэту…» О всезабвении, о том, чего поэту Вовек не выплакать, о вздохе между строк… Все погрузимся мы в безропотную Лету, И все утешимся, кто в скорби одинок. Напрасно вороны слетаются к могилам. Напрасно каркают: «О смерти не забудь!» Весенним вечером на кладбище унылом Печаль бессмертия пронзает сладко грудь. Да, все забудется, и будет все напрасно, Не станет времени поплакать над тобой. Ты юной горлинкой, ты горлинкой бесстрастной Светло заплещешься в купели голубой. «О, как вместить…» О, как вместить В одной судьбе любовь свою! Хотел бы жить Я много раз в земном краю, Чтоб много раз Встречать в скитаниях земных Светила глаз Таких единственно родных. Всегда дышать Одним дыханием с тобой, Всегда вкушать Твой воздух млечно-голубой! С тобой, с тобой Делить познанья горький плод, В веков прибой, Под всплеск летейских черных вод. Свой труд земной Тебе, Царица, подарить! Пребудь со мной, Пока времен творится нить! «Быть певцом Синая…» Быть певцом Синая, Быть певцом Суда, Словом заклиная Грозные года. В темной преисподней, С верой в благодать Милости Господней Молча ожидать, Чтоб в мирской пустыне, Страждя до конца, Вестию о Сыне Пробуждать сердца. Быть певцом Синая, Быть певцом Суда, Петь о чуде, зная, Как близка беда. |
