— Во мне — новая жизнь, — подытожила Клер. — Только дети способны вывести нас из этого… Дети — наш… пропуск в будущее. Чтобы понять этот ужасный мир, мне нужна помощь ребенка, — только он знает, как сделать мир лучше. Прошлой ночью у игровых автоматов я видела мальчика. Он играл в войну и смеялся, побеждая машину.
— Так ты заводишь ребенка, чтобы разобраться в игровых автоматах? — спросила сбитая с толку Марта.
— Возможно, — откликнулась Клер, — а иначе все будет только хуже. Разве ты не чувствуешь, каким жутким холодом повеяло? Каждый день случаются все новые и новые ужасы. У нас появились враги куда более страшные, чем мы сами…
Она подняла парковочный столбик и выпрямилась.
— Может, я куплю тебе новый велосипед? — засуетилась Марта.
— Ну, это уж как минимум, — усмехнулась Нина.
— Да не нужны мне твои подарки, — спокойно сказала Клер.
— Что ж, тогда… — Марта обмякла, и ее шикарная накидка сразу же потеряла вид. — Пожалуй, мне пора.
Она потянулась за сумочкой и… выронила ее. Сумочка раскрылась, и все ее содержимое — ключи, кредитки, косметика — рассыпалась по полу. Смущенная, Марта опустилась на колени, собирая свои вещи. Но собраться внутренне оказалось куда труднее.
— Ну что, что я могу для вас сделать? — прошептала она. — Скажите — я сделаю. Хотите, устроим… ланч… с вином? — Она заглядывала в глаза то одной, то другой из подруг. — Я… приглашаю, — с мольбой добавила она.
Они не ответили, и ей пришлось пойти на дальнейшие уступки:
— Знаете, а я хорошо провела время.
— Да уж, повеселилась на славу, — съязвила Нина.
— Мне кажется, вечеринка удалась… и мне понравилась твоя квартира, Джесси.
— Спасибо на добром слове, — промолвила Джесси, — я рада, что ты пришла.
Марте не оставалось ничего, кроме как рассказать всю правду о себе. Время было позднее, отступать некуда. И потом, правда заразительна, одно признание порождает другое. Марте не хотелось уходить — ей этого и раньше не хотелось. Она жаждала только одного: тепла, согревавшего их, когда все они еще жили в «Тереза-хаусе».
Она призналась, что с Дональдом все было далеко не так здорово, как могло показаться со стороны. Например, она вовсе не в восторге от условий их брачного контракта.
— Он вовсе не спешит делить со мной расходы. Говорит, все его деньги вложены в дело. Ха-ха, такой уж он у меня деловой… Вот и живем на мои кровные…
— Так ты оплачиваешь его счета? — искренне ужаснулась Сью Кэрол. Такого даже она не ожидала.
— Да, можете радоваться — я оплачиваю все счета, бронирую гостиничные номера, заказываю билеты… Он почти не разговаривает со мной. Запирается у себя в комнате, возится… с компьютером, наверно. Говорит, что играет на бирже, по интернету, но прибыли пока не видно. А секс… с сексом тоже сложности. Сказать по правде, он занимается со мной любовью раз в году — в мой день рождения. А все остальное время я просто… пытаюсь хоть как-то его расшевелить. — Она скорчила рожу. — В общем, я забираюсь на него и делаю все сама. К тому же его штуковина уже не стоит, как раньше, она… складывается… как аккордеон. Представляете — она у него складная… Хоть бы в брачную ночь удалось ее… выпрямить.
Марта рассказала и об экспериментах с «виагрой».
— Думаете, съел — и порядок? Нет! Эрекции от этой «виагры» какие-то странные, да и без побочных эффектов не обходится. Бывает, что у него стоит несколько часов, и тогда приходится вызывать «скорую». А иногда ему такое мерещится…
— Но ты его любишь? — поинтересовалась Лисбет.
— Дорогуша, да он меня в упор не видит, хоть кричи… Конечно, я люблю его, но, между нами говоря, от него почти никакого проку.
— Тогда ради чего эта пышная свадьба? — спросила Сью Кэрол. — Почему мы должны наряжаться в бежевые балахоны и украшать себя гидрангеями?
— Потому что, — с тяжелым вздохом сказала Марта, — так проще.
«Проще? Чем что?» — удивилась про себя Джесси.
— Я хоть могу пойти в дорогой ресторан, — пояснила Марта. — Знаете, я ведь люблю такие места, где подают омаров, но без спутника туда не сунешься. Каково это торчать за столиком в полном одиночестве? Я бы со стыда сгорела. А одна я куда пойду? В забегаловку с треснутыми тарелками и бугристыми стаканами? Чтобы какая-нибудь вертихвостка плюхнула мне мой обед, как будто я ей должна?
— Эй, полегче! — одернула ее Сью Кэрол.
— Вы все, все ненавидите меня, — подытожила Марта, — а ведь вы мои лучшие подруги.
Она взяла свои сумки и побрела к лифту. Никто не знал, что предпринять. Только Клер смогла остановить Марту.
— Слушай, — сказала она, — в дружбе всякое случается — споры, раздоры. Это не значит, что мы тебя не любим. — Она отвела Марту к дивану и жестом пригласила ее сесть. — Кстати, ты во многом права: я стала старше, но действительно… так и не выросла.
— Я не хотела тебя обидеть, — пролепетала Марта. Казалось, она вот-вот заплачет. — Мы все еще молоды, но это не может тянуться вечно…
— Возможно, ты права, но нельзя быть такой… резкой. Впрочем, хочу сказать тебе спасибо.
— Пожалуйста, — пробормотала Марта.
Взрыв хохота.
— Ты так меня разозлила, что у меня в мыслях наступил полный порядок, — призналась Клер. — Я здорово завелась. Бегая туда-сюда я получила такую встряску, какой не получала с той встречи во фруктовой лавке. Господи, ну кто знает, правилен мой выбор или нет? — Она дотронулась до живота. — Главное — это мой выбор. Да, я хочу этого ребенка, потому что это дитя любви, а не плод долгой и скучной связи. В конце концов, это моя жизнь, жизнь, а не какое-то размеренное, унылое продвижение к финалу. По мне так лучше рисковать по-крупному — если теряешь, то все сразу…
Марта подняла глаза на Клер и наконец-то увидела ее.
— Я тебе завидую, — прошептала она, — но, поверь, желаю тебе только добра.
— Я знаю, — ответила Клер. — И мы вовсе не ненавидим тебя. Да, мы говорим о тебе, но говорим… с нежностью. Более того, надеюсь, все со мной согласятся, — она оглядела присутствующих, — если я скажу: Марта, ну что бы мы без тебя делали?
— Человек ты вообще-то хороший, — хором загудели подруги.
— Простите, простите, — залепетала Марта, шмыгая носом, — я не хотела вас обидеть…
Клер тоже заплакала.
— И я вовсе не такая дурочка, какой ты меня считаешь. Я наблюдаюсь у врачей. Просто я другая и не гожусь в компанию ни к деловым женщинам в дорогих костюмах для беременных, ни к хипповым девицам, рожающим в ванной. Но я проходила обследование — у меня брали анализ околоплодной жидкости, и я знаю, знаю… с ребенком все будет в порядке и… — Слезы хлынули у нее из глаз. — Это девочка.
Они сбились в кучу и обнялись, рыдая так, как еще никогда в жизни не рыдали… даже двадцать лет назад в «Тереза-хаусе».
— Я так рада, — всхлипывала Джесси, — так рада, что устроила эту вечеринку…
Всем известно — кастрюля, за которой тщательно следят, ни за что не закипит. Не зазвонит и телефон, если очень сильно ждать звонка. В два часа ночи, когда подруги уже спали, Джесси вскочила, словно ужаленная, услышав пронзительный визг телефона. Она была так поглощена прошедшим вечером, что сперва даже не узнала низкий мужской голос на том конце провода, но потом, когда дымка усталости рассеялась…
— Ах, это ты, — сказала Джесси. — Жду твоих извинений. Разве ты забыл: «Мое время — это твое время»?
— Меня арестовали, — ответил он.
Она засмеялась с облегчением.
— Слава богу. Но разве тебе не разрешили сделать один звонок?
— Я позвонил матери. Она ждала меня к обеду, а тут демонстрация вышла из-под контроля. Всю ночь просидел за решеткой.
«И я тоже», — подумала она. Так что — верить ему или нет?
Она понизила голос, чтобы не разбудить остальных.
— Слушай, — сказала она, — я больше не мечтаю о семейном уюте… Мне бы не хотелось… стирать твое белье.
— А что вдруг ты заговорила о белье?
— Не знаю. Возможно, я чувствую, что не хочу жить с тобой вместе. Я просто… хочу навещать тебя время от времени, и чтобы ты тоже навещал меня… Просто… — Черт, она никак не могла удержаться от этого признания! — Я так люблю тебя… Ты такой дикий и свирепый, а я… я ни за что не уеду из Нью-Йорка насовсем.
