— Вот дослушаю и пойду, — заявила Марта.

— Он реставрирует Акрополь, — пояснила Клер.

Джесси почувствовала, что преследовавшая ее неясная тревога улетучилась.

— Знаешь, а он мне уже нравится, — сказала она Клер.

— Отличный парень, — поддержала ее Сью Кэрол.

— Гм, художник, — пробормотала Лисбет. — Стив тоже художник.

— Да все они… художники, — буркнула Нина.

Впрочем, она сразу же пожалела, что ее интонация была такой горькой. Нина ощущала какой-то металлический привкус во рту и не могла понять: то ли это любитель экзотических чаев оставил такое послевкусие, то ли она наконец достигла желанного, хотя и странного метаболического состояния, именуемого кетозис?[69] Кулинарные ароматы вызывали у нее повышенное слюноотделение (никто не чувствует запах еды так остро, как человек, сидящий на диете). Нина ощутила себя ищейкой: из всего богатства ароматов она могла вычленить нотку какой-то отдельной приправы, например кервеля. Рассказ о бурной любовной связи, который ей предстояло услышать, тоже будил аппетит. Таким образом, урчание в Нинином животе объяснялось и голодом, и отчаянием.

«Ладно, не трави себе душу, — приказала сама себе Нина. — Судя по всему, приключение Клер закончилось благополучно».

— Он реставрирует античные вещи, — продолжала Клер. — Он может работать часами, днями, неделями, а иногда и годами, чтобы извлечь из-под обломков и возродить к жизни какую-нибудь изящную деталь.

— И когда он планирует закончить? — нетерпеливо спросила Марта.

— Но это же Акрополь — его вряд ли вообще закончат, — возразила Джесси. — Реставрация будет идти еще много лет, правда?

— Да, Акрополь — это навсегда, — мечтательно согласилась Лисбет.

— Ага, значит, долгострой, — сделала вывод Марта. — Думаю, твой реставратор сознательно тянет резину… — Она открыто перешла в нападение: — Выходит, к родам его можно не ждать?

Клер поглядела на нее.

— Я не знаю, Марта. — Она пристально смотрела на нее и говорила тихим спокойным голосом. — Не знаю, стоит ли нам встречаться вновь. Возможно, наши чувства изменятся. Все это так загадочно. У нас была потрясающая ночь…

— Всего одна? — в голосе Марты звучало такое разочарование, как будто у Клер все было даже хуже, чем она, Марта, могла предполагать.

— Зато какая!

Клер просияла. Стоит ли ей в подробностях рассказывать им о той ночи — о Ночи Ночей? Она еще никогда не говорила о ней вслух, но про себя уже тысячу раз ее вспоминала. О да, это была ее лучшая ночь — воистину, Ночь Ночей.

Перед тем как начать повествование, Клер решила слегка помучить подруг:

— Мы так выдохлись, что наутро у нас было одно желание — бежать друг от друга куда глаза глядят. А какие у нас на бедрах были ожоги от ковра…

— Ожоги от ковра? — не поняла Марта.

— Это бывает, когда люди занимаются любовью на ковре, — пояснила Нина.

Марта захлопала ресницами, силясь представить себе, как это может быть.

— Иногда после такой близости лучше просто разойтись.

— Конечно — такая страсть… — понимающе прошептала Лисбет. — Вы были единым целым и испугались, что в этом единении потеряете самих себя.

«О да, — мысленно согласилась Джесси. — Можно потерять себя, можно совсем исчезнуть…» Она быстро взглянула на плиту, чтобы разглядеть время на таймере. Без десяти восемь. Джесси показалось, что все ее внутренние органы напряглись в неистовом ожидании звонка.

— Эй, — напомнила о себе Сью Кэрол.

Она сидела на полу, привалившись к дивану, и, как заметила Джесси, все время пила (она завладела одной из бутылок шираза, предназначенных для обеда, и поставила ее возле себя). «Надо проследить, — сказала себе Джесси, — чтобы она не назюзюкалась». А Сью Кэрол действительно наполняла свой бокал каждую минуту, что могло привести к непредсказуемым последствиям: перебрав, она вела себя довольно странно. С другой — практической — стороны, Джесси беспокоилась, что хорошего вина просто не хватит, если подруга и дальше не сбавит темп.

— Эй, — повторила Сью Кэрол, — а как насчет самого интересного?

— Так ты влюбилась в него, правда? Ты бы, наверное, не оставила ребенка, если бы не влюбилась? — спросила Лисбет.

Джесси покосилась на бокал Лисбет и с облегчением и удивлением заметила, что там все еще оставалась водка. Правда, в следующую секунду у Джесси появился новый повод для волнения: подруга выложила на кофейный столик пачку «Голуаз» и свою любимую голубую зажигалку. Неужели она собралась закурить?

— Так игра стоила свеч? — поинтересовалась Нина.

Достаточно было взглянуть на Клер, чтобы узнать ответ. Ее лицо смягчилось прямо на глазах. «О да, — поняла Джесси, — она влюбилась…»

— Ладно, я влюбилась, — подтвердила Клер, — и поэтому решила оставить ребенка. Кто знает, когда я еще влюблюсь? Может, только через много лет…

— А к тому моменту уже не сможешь иметь детей, — подытожила Марта.

Потом она выдала свою формулу того, как правильно завести ребенка, — четырехгодичный «план Марты»: два года, чтобы найти идеального партнера, год, чтобы выяснить, совместимы вы с ним или нет…

Остальные прыснули: все это они много раз слышали, к тому же «план Марты» совсем не подходил Клер. Не то чтобы у Клер был свой план — просто все ее поступки совершались под властью минуты, и у нее вообще не было никакого плана. Так, по крайней мере, считали подруги.

И вот Клер открыла им тайну Ночи Ночей. Здесь, в этой комнате, при звуках негромкой музыки и отдаленном завывании ветра за окном, в колеблющемся свете свечей, она откинулась на спинку дивана и наслаждалась воспоминаниями.

Клер рассказала подругам, как увидела его, Мужчину, боковым зрением.

— Он стоял справа от меня возле ящика с мандаринами. Знаете, как это бывает, когда тебе кто-то нравится? Знаете, как быстро принимаешь решение? Знаете или нет?

— Да, — сказала Джесси, вспомнив ту ночь в Колорадо. — О да…

— Я подумала: «Красивый, интересный…», но не знала, как с ним заговорить. И тут он в буквальном смысле перехватил инициативу, взял у меня из рук авокадо и предложил: «Давайте я выберу вам поспелее». Завязался разговор — мы стали обсуждать, почему часть фруктов лежит в магазине, а часть на лотках снаружи. Мол, по какому принципу хозяева лавок сортируют товар?

— Спешат избавиться от гнили, — не без иронии объяснила Марта.

— Да нет, они не гнилые, просто спелые.

— Ну конечно! Ты покупаешь эти… дешевые фрукты, а в них грибок, — упрекнула подругу Марта.

Грибок. Да, заразные заболевания есть не только у людей…

— Его зовут Дэвид, — сообщила Клер.

По ее словам, он оказался приятным собеседником. Конечно же, он привлек ее и своей внешностью: стройным телом, пшеничной бородой, глазами цвета морской волны. Она обратила внимание и на руки Дэвида — крупные, с выпуклыми венами, загорелые (он ведь почти все время на воздухе). Да, глаза у него чудесные… и это самое главное.

— Мы поняли, — мечтательно проговорила Клер, — как только мы посмотрели друг другу в глаза, сразу поняли… что это произойдет и что нам будет здорово.

— Значит, ты встретила этого мужчину у фруктового лотка, — с плохо скрываемым раздражением сказала Марта, — и объявляешь нам, что… зачала ребенка от человека с улицы?

— Это произошло не на улице. Мы пошли ко мне, — возразила Клер.

— Но встретились-то вы на улице?

— Не на улице, а во фруктовой лавке, — вступилась за подругу Лисбет.

Марта прибегла к очередной максиме:

— Если знакомство состоялось не на вечеринке, не на работе и не через друзей, то это знакомство — уличное.

— Но не все ли равно, где знакомиться? — искренне удивилась Клер. — На улице что, не люди? Они тоже ходят на работу и на вечеринки.

— Нет, не все равно! Что бы ни случилось в дальнейшем, втайне мужчина всегда будет называть тебя «угол Пятьдесят шестой улицы и Девятой авеню». Ему ничего не стоит оскорбить и даже ударить тебя, ты ведь для него женщина… с улицы.