— Я говорю серьезно, Флип.

Филиппа честно попыталась собраться с мыслями.

— Я знаю, Ливи. И какими бы глупыми ни казались мне некоторые принятые в обществе правила, я понимаю, что ты беспокоишься обо мне. — Она вздохнула. — Но согласись, лилии были прелестны.

— Да, но это только цветы. Ты должна мне верить. У меня больше опыта в общении с мужчинами, чем у тебя.

Филиппа понимала, что может рассказать Ливи кое-что такое, что заставит сестру покраснеть.

— Я учту твой совет, — сказала она, отчаянно сожалея, что у нее нет карманных часов, чтобы узнать точное время, — но я не готова отказаться от Беннета. — Одна только мысль о том, что она может его больше никогда не увидеть, вызывала тошноту и головокружение.

— Ты сегодня утром разговаривала с мамой или папой? Им не очень понравилось то, что произошло вчера в Лэнгли-Хаусе, — сказала Оливия и помахала знакомому, шедшему по другой стороне улицы.

Филиппе тоже все это не понравилось.

— Я думаю, сначала Керо хотела защитить Беннета, — миролюбиво заметила она. — А потом Беннет был вынужден защищать Керо.

— Но ведь капитан Лэнгли едва не лишился уха! А потом капитан Вулф разбил ему нос и подбил глаз.

Да, и мартышка, и ее хозяин действовали весьма эффективно.

— Я не хочу говорить об этом.

— Вероятнее всего, тебе придется, когда мы вернемся. Филиппа поморщилась.

— Тогда мы будем гулять очень долго, не возражаешь?

Оливия не возражала. Прогулка и болтовня о парижских модах — вечная и неиссякаемая тема — отвлекала Филиппу от мыслей о Беннете. По ее соображениям, Лэнгли должен был извиниться за литературное воровство, а Африканская ассоциация — поставить Беннета во главе следующей экспедиции, когда бы та ни планировалась.

— Ты меня слушаешь? — возмутилась Оливия. Филиппа встряхнулась.

— В основном да, — честно ответила она.

— О чем ты думаешь?

Что она должна была на это ответить?

— Ты привыкла иметь поклонников, — в конце концов, сообщила Филиппа, — а для меня это несколько необычно.

— Особенно таких, которые лазят в окно гостиной посреди ночи, — добавила Оливия.

— Что? — раздался громкий голос.

Филиппа вздрогнула от неожиданности и, обернувшись, увидела Джона Клэнси, который как раз спешился рядом с ними.

— Кто лазит в окна? — спросил он.

— Твой друг капитан Вулф. — Оливия скрестила руки на груди. Теперь весь ее облик говорил об оскорбленных сестринских чувствах.

— Он залез в окно гостиной? А почему не воспользовался дверью?

— Откуда нам знать? — сердито ответила Оливия. — Кстати, доброе утро, Джон.

Улыбнувшись, он склонился к руке Оливии.

— Доброе утро. Хочу сказать, что я не имею привычки лазить в окна, если это считается достоинством.

— Учту, — усмехнулась Оливия.

— О, пожалуйста, — раздраженно буркнула Филиппа. Она решительно повернулась и направилась в сторону дома. Если они и дальше будут идти в противоположном направлении, то скоро упадут в Темзу.

— Флип, — позвал Джон и ускорил шаг, чтобы догнать ее. — Если Беннет тебе надоедает, пожалуйста, скажи мне. Я с ним поговорю, и не важно, с какими дикими зверями он может справиться.

— Он не надоедает мне, — выпалила она, не скрывая раздражения. — Он за мной ухаживает, то есть делает именно то, что говорит. Я знаю, что никто в это не верит, но он действительно меня любит.

— Я верю, что он тебя любит, — ответил Джон. Теперь выражение его лица стало задумчивым. — Со мной он редко говорит о чем-нибудь или о ком-нибудь другом.

— Правда?

— Джон, не говори ей подобные вещи, иначе в следующий раз он залезет к ней по каминной трубе.

— Как скажешь, Ливи. Могу я проводить вас домой?

— Да, конечно.

Джон предложил Ливи руку, и они вдвоем пошли впереди, оставив Филиппу беседовать с конем Джона по кличке Броди.

— Как у тебя дела? — спросила она.

Серый мерин скосил на нее глаз и фыркнул. Впрочем, разговор с ним оказался таким же содержательным, как большинство светских бесед. Джон оглянулся через плечо, но она махнула ему рукой, чтобы он не отвлекался от болтовни с Оливией. Будь ее воля, Филиппа позаимствовала бы у Джона коня и отправилась в Эйнсли-Хаус узнать, как там дела.

Хорошие новости для Беннета — это плохие новости для нее. И наоборот. Утверждать, что он сделает ей предложение, пока еще находится в Лондоне, — это одно. Но как он поступит, если появится шанс уехать? Захочет ли, чтобы она последовала за ним? А захочет ли отправиться в неизвестность она?

Когда впереди показался Эддисон-Хаус, Филиппа замедлила шаг. На подъездной аллее стоял огромный гнедой Беннета Арес. Значит, встреча в Ассоциации завершилась.

— Боже мой, — прошептала она, потому что увидела на крыльце хозяина коня.

— Что-то он не выглядит счастливым, — заметил Джон. В этот момент Беннет повернулся к двери спиной. Заметив их, он сбежал по ступенькам и пошел навстречу.

— Филиппа.

— Беннет, что случилось?

— Мне нужно с тобой поговорить. — Он крепко взял ее за руку.

— Эй, дружище, отпусти-ка Флип!

Беннет взглянул на Джона с таким выражением, что Филиппа немедленно вклинилась между ними.

— Все в порядке, Джон. Не беспокойся. Пойдем в сад, Беннет.

— Хорошо.

Теперь, когда она шла рядом, Беннет слегка ослабил хватку.

— Беннет, скажи мне, что случилось.

— Прежде всего, твой отец не впустил меня в дом. Я как раз собирался снести эту чертову дверь, когда заметил вас.

— Что? — поразилась Филиппа. — Но почему он так поступил?

— Если верить вашему дворецкому, я нецивилизованный человек, негодяй, который без всякого повода лезет в драку. И я не должен приближаться к тебе на пушечный выстрел.

— Как? Но я же… — Филиппа лишилась дара речи. Нельзя же из-за одной, вполне понятной, ссоры отталкивать единственного человека, который решил за ней ухаживать! — Я поговорю с ним.

— Я бы сам с ним поговорил, если бы он подошел к этой чер… к двери.

Филиппа крепко сжала его пальцы.

— Беннет, ты не можешь затеять драку с моим отцом. Сейчас ты явно расстроен чем-то еще. Что произошло в Африканской ассоциации? Разве они не отправили Лэнгли каяться и посыпать голову пеплом?

Беннет молча уставился на нее. Его глаза цвета джунглей пылали плохо скрытым гневом. Слава Богу, не она была тому причиной. Его страсть была ошеломляющей, и ей даже думать не хотелось, какова сила его гнева.

— Беннет, скажи мне, — потребовала Филиппа, — ты из-за этого сюда пришел?

Он покачал головой.

— Я здесь, потому что ты… только ты напоминаешь мне о том, что в этом городе есть что-то хорошее. — Глубоко вздохнув, он отпустил ее руку и сел на каменную скамью.

Филиппа села рядом.

— Что случилось? Они тебе не поверили?

— Поверили.

— Они… это замечательно! — воскликнула она и тут же нахмурилась. — Разве не так?

— Не совсем так. — Беннет снова взял ее за руку — их пальцы сплелись. — Лэнгли стал весьма популярен и привлек большое внимание к Африканской ассоциации. Я же, с другой стороны, ненадежный и нецивилизованный дикарь, и к тому же владею обезьяной, которая нападает на людей.

— Но…

— Короче говоря, ассоциация посчитала, что для нее лучше быть представленной Дэвидом Лэнгли, чем Беннетом Вулфом, а квалификация и опыт значения не имеют. — Он резко выдохнул, и его плечи уныло опустились. — Нельзя забывать, что у семьи Лэнгли есть деньги, а лорд Трашелл получил для себя место в президиуме.

— Но это же несправедливо! — Филиппа возбужденно вскочила и заходила взад-вперед по дорожке. — Они позволили их подкупить! А я их так уважала!

Ассоциация, содействуя исследованиям внутренних районов Африки, многим представлялась образцом цивилизованности — умные, интеллигентные люди стремятся к приобретению знаний о неизведанных землях. А на деле они такие же эгоистичные и жадные, как все остальные.

— Я назвал их лицемерами.

— Правильно, они действительно лицемеры.