Чтобы понять, что произошло весной 1982 г. с Агджой в тюрьме г. Асколи-Пичено, необходимо вспомнить, что именно в этом тюремном заведении закончились тогда тайные переговоры между представителями «специального отдела» СИСМИ и Р. Кутоло, в результате чего был освобожден из «плена» за огромный выкуп наместник христианско-демократической партии в Неаполе Чиро Чирилло, похищенный в апреле 1981 г. террористами из пресловутых «красных бригад». В тюрьму сотрудники секретных служб проходили когда хотели. Но не будем пересказывать слова Дж. Пандико из интервью редакции журнала «Эспрессо» (15.6.1985), а приведем их полностью.

«Это нечто большее, чем тюрьма, — говорит Пандико. — Это самая настоящая штаб-квартира новой неаполитанской. мафии. Следует сказать также, что с 1981 г. по весну 1982 г. в тюрьме в Асколи-Пичено тюремные власти ничего не значили. Все решения принимали мы. И каждый, кто нуждался в помощи, должен был обращаться к нам. Именно так в конце концов произошло с раскаянием Агджи.

Вопрос: — Начнем как раз отсюда. Во время судебного. процесса в Неаполе вы сказали: «Именно мы заставили Агджу раскаяться». Что вы хотели тем самым сказать?

Ответ: — Чтобы понять, что произошло, нужно вернуться к событиям 1982 г. В тот период в тюрьме находился Али Агджа, с которым Кутоло и я сразу же завязали дружеские отношения. Али Агджа испуган. Он не знает языка, у него нет одежды, он острижен наголо и помещен в грязную камеру. Мы решили ему помочь.

Вопрос: — Почему?

Ответ: — Мы считали, что такого человека, как он, можно прекрасно использовать в качестве нашего наемного убийцы в тюрьмах, и ПОЭТОМУ мы начали за ним ухаживать, чтобы затем его можно было сделать членом нашей организации. Мы снабдили его одеждой, приказали поставить телевизор в его камеру и постелить на пол ковер. Мы подарили ему книги и словари. Мы разговаривали с ним жестами, с помощью рук. Мы подружились. И вот в один прекрасный день мы узнали, что 2 марта министерство юстиции решило перевести Кутоло на остров Азинара. Но это не все.

За пять или шесть дней до отъезда я разговорился с директором тюрьмы нашим другом Козимо Джордано, и тот сказал мне: «Я узнал от капитана секретных служб, что во время перевозки они хотят подстроить аварию и убить Кутоло». Мы сразу же забили тревогу и через адвоката Мадонну, члена нашей организации, установили контакт с Пацьенцей и Музумечи.

Вечером 1 марта Музумечи приехал в Асколи-Пичено. В одной из комнат, сидя за столом, мы разговаривали с 8 часов вечера до поздней ночи. Мы попросили, чтобы перевод в другую тюрьму был отложен на две недели. Музумечи сказал мне: «Я окажу вам эту любезность, если вы окажете мне другую любезность».

И он попросил нас помочь ему заставить раскаяться турка Агджу. Он вынул из кармана лист бумаги, своего рода проект протокола допроса. На нем были изложены причины, на которые Агджа должен сослаться, чтобы объяснить свое раскаяние. Там говорилось о Советском Союзе, о болгарах. Мы согласились. С нами находились тогда также капеллан Мариано Сантини и сержант Гуарачино, члены нашей организации. Агджу позвали. Мы объяснили ему, что Музумечи может ему помочь, подчеркнули, что если в Турции ему угрожает смертная казнь, то здесь, в Италии, дела могли бы сложиться для него гораздо лучше. Мы заставили его прочитать документ, и, если мне не изменяет память, Музумечи заставил его подписать этот документ.

Впрочем, в тех условиях Агджа подписал бы или сказал бы все что угодно. Мы продолжали убеждать его всю ночь и в последующие дни как я, так и отец Сантини. Мы угрожали Агдже, что если он не прислушается к советам Музумечи, то с ним вполне могут произойти неприятности даже в тюрьме.

Вопрос: — По существу, вы говорите, что вместе с Кутоло провернули операцию с Агджой, получив взамен гарантию отсрочки перевода Кутоло в другую тюрьму.

Ответ: — Совершенно верно. И отсрочка нам была дана. Вспомните о том, что 2 марта по телевидению было даже передано сообщение о переводе Кутоло, хотя это произошло лишь 15 дней спустя в 9 часов утра. Я подчеркиваю время, потому что обычно заключенных перевозят по ночам. Но мы этому воспротивились.

Вопрос: — Зачем вам понадобились эти 15 дней? Ответ: — Чтобы предупредить всех членов нашей организации в итальянских тюрьмах. Если бы в пути с Кутоло что-либо произошло, все знали бы, что это убийство, и уже был готов план бунта и убийств в тюрьмах.

Вопрос: — Вы не разговаривали больше с Музумечи об этой истории после той ночи 1 марта?

Ответ: — Разговаривали. Мы увиделись вновь в Асколи-Пичено в середине апреля. Мы были удовлетворены отсрочкой, а он — помощью, которую мы оказали ему в деле Агджи. «Каждый получил то, что хотел», — сказал он мне.

Мнение о том, что турецкий террорист был натаскан на «болгарскую версию» во время своего тюремного заключения агентами западных секретных служб, подтверждалось все новыми фактами. Итальянский еженедельник «Эпока» (1.7.1985) опубликовал (вслед за еженедельником «Эспрессо») второе интервью с одним из главарей преступной «новой итальянской каморры» Джованни Пандико. Дж. Пандико не только подтвердил свои предыдущие показания о том, как обрабатывался турецкий террорист высокопоставленными агентами итальянских секретных служб, связанных с американским ЦРУ и госдепартаментом США, но привел ряд новых свидетельств. Он категорически опроверг заявление бывшего главы «специального отдела» СИСМИ генерала Музумечи о том, что тот якобы не посещал тюрьму в Асколи-Пичено. «Впору было ставить в тюрьме для Музумечи раскладушку, — сказал Дж. Пандико. — Сначала контакты с А. Агджой поддерживали я и Кутоло, Музумечи, тюремный священник Сантини и сержант из числа тюремных охранников Франко Гуарачино. По требованию спецслужб Гуарачино оказал содействие в том, чтобы Агджа раскаялся и чтобы в реестре посетителей не значились имена влиятельных лиц, посещавших Кутоло и Агджу. Гуарачино давал разрешение на контакты, позволял нам входить когда захотим в камеры, в том числе и к тем, кто находился в режиме изоляции. До того как встречаться с Агджой, Музумечи показывал нам текст заявления с «болгарской версией», которое должен был сделать А. Агджа».

Корреспондент еженедельника «Эпока», который никак не заподозришь в симпатиях к Болгарии, еще раз переспросил Дж. Пандико:

—

Итак, вы утверждаете, что «признание» А. Агджи и «болгарскую версию» обсуждал Пьетро Музумечи?

—

Совершенно верно, — подтвердил Дж. Пандико.

Каморрист добавил, что в любой момент он готов на очную ставку с А. Агджой с тем, чтобы «освежить ему память». «На процессе АГ Агджа валяет дурака и лжет, но я уверен, что рано или поздно он скажет правду», — заявил Дж. Пандико.

Версия о «болгарском следе» часто оказывалась в кризисном положении. Признания Пандико на судебном процессе по делу каморры, который продолжался все три летних месяца 1985 г. в неаполитанской тюрьме «Поджо реале», нанесли очередной сокрушительный удар следствию, проведенному Иларио Мартеллой. Сколько же времени понадобилось для того, чтобы в зале судебного заседания в Риме, перед длинным столом, за которым восседают судьи и присяжные, наконец предстал в последние дни 1985 г. Джованни Пандико. Его показания вызвали особый интерес. Этот невысокий, коренастый, круглолицый человек в темно-синем костюме, носящий очки с темными стеклами, по единодушному мнению присутствующих в зале «Форо Италико», больше похож на провинциального бухгалтера, чем на одного из руководителей могущественной каморры — этой разновидности неаполитанской мафии. В деталях, называя имена и даты, он рассказал, как бывший заместитель директора СИСМИ генерал Пьетро Музумечи в начале 1982 г. при помощи каморристов, находившихся в заключении в тюрьме города Асколи-Пичено, склонил Али Агджу к даче «показаний». По его настоянию турецкий террорист обвинил Сергея Антонова и Двух других болгарских граждан в «причастности» к покушению на папу римского.