— Насколько добросовестно велось с юридической точки зрения следствие и слушание в суде?

— Нетрудно было заметить, что обвинителей менее всего интересовали беспристрастные факты. Вместо этого сосредоточивались на домыслах и голословных утверждениях. Прокурор Марини в своей речи, например, ссылался на лиц, которые вообще в суд не вызывались, цитировал «документы», которых никто в глаза не видел. Таким образом, были грубо нарушены принципы непосредственности» объективности и состязательности сторон, признанные сейчас всюду в европейских странах. Прокурор Марини — не частное, а должностное лицо, представляющее в широком смысле итальянское государство. Это придает особое значение его поступкам и словам в качестве прокурора, в качестве обвинителя на процессе. Фактически Марини делал все, чтобы обойти стороной все пути, ведущие к Истине.

— Суду были известные многочисленные сигналы о контактах Агджи, с американскими и итальянскими спецслужбами, с мафией, политическими силами в западноевропейских столицах и в самом Ватикане. Не была ли шумиха вокруг «болгарского следа» использовала еще и как отвлекающий маневр, чтобы эта тема закулисных связей Агджи не стала предметом внимания?

— Основания для такого выводи есть. Еще следственный судья Мартелла своими действиями будто хотел подкрепить злонамеренный вымысел американских сочинителей К. Стерлинг и П. Хенци, которые первыми изобрели антиболгарскую версию. Затем события развивались словно по указанному этими авторами сценарию. Агджа, как по нотам, следовал рекомендациям, полученным им от лиц, которые были тесно связаны с итальянской секретной службой СЙСМИ. А те в свою очередь, как, например, Ф. Пацьенца, скрывающийся в США, имели непосредственный выход на американские государственные органы. Разоблачительным было и письмо Агджи из тюрьмы военному атташе США в Риме, в котором он раскрывал совместные планы по подготовке к судебному процессу и подчеркивал, что поступает сознательно в целях нанести ущерб социалистическим странам.

Была еще одна ниточка, которой повязаны ЦРУ и Ватикан, о чем свидетельствовали Ф. Пацьенца и сам Агджа. В одном из своих показаний Агджа прямо говорил: «Ватикану известно», «я не могу сказать, если мне не разрешит Ватикан» и так далее. Как гражданин другого государства, я не могу судить, что происходит в Ватикане, но как юрист полагаю, что следствие и прокурор обязаны были разобраться в этих намеках. Они этого не сделали, что является нарушением принципа объективности расследования, записанного в уголовно-процессуальном законодательстве Италии.

— На ваш взгляд, что должно было стать в первую очередь предметом разбирательства на римском процессе?

— Известно, что мы имеем дело по существу с двумя преступлениями. Одно из них — покушение на папу Иоанна Павла II. Подлинные виновники его, помимо Агджи, еще не установлены. Второе — это провокационный арест С Антонова. Это тоже должно быть квалифицировано как преступление. Это лжесвидетельство это ложный донос, это неправильное ведение следствия, должностные злоупотребления лиц, связанных со спецслужбами. Это само по себе требует расследования.

— В комментариях западных информационных агентств указывается на то, что формулировка об оправдании за недостаточностью доказательств или улик неравноценна полному оправданию…

— Во всех демократических государствах, это я говорю как юрист, любые основания для оправдания человека являются равноценными в силу презумпции невиновности. Что до итальянского правосудия, то оно опирается на юридическую формулу, появившуюся во времена Муссолини. Это архаичная формула для нашего времени. Она противоречит, с моей точки зрения, Конституции Италии и международным пактам, где говорится о презумпции невиновности. Эта формула, в том ее толковании, что принято в итальянской юридической практике, использована сейчас для того, чтобы бросить тень подозрения на болгарских граждан. Между тем с самого начала не было никаких улик и никаких оснований для выдвижения обвинений. Это все равно, что любого человека с улицы ухватить, обвинить его в преступлении, к которому он никакого отношения не имел, а потом его за отсутствием доказательств вины отпустить. Фактически речь должна была идти об отсутствии состава преступления, о непричастности болгарских граждан к покушению.

— В чем заключаются политические уроки судебного процесса в Риме, а вернее, операции психологической войны против стран социалистического содружества?

— Нужно говорить о двух уроках, негативном и позитивном. Во-первых, процесс показал стремление империалистических кругов, не брезгуя никакими средствами, отравлять сознание граждан западных стран ядом вражды и недоверия к социализму в целом. Эта политическая акция была призвана воссоздать атмосферу «холодной войны», сделать невозможным поворот в Европе к политике разрядки. Она противоречила хельсинкским договоренностям, дестабилизировала политический климат на континенте. Но процесс показал, во-вторых, — и это положительный момент, — что диверсии такого рода не проходят даром. Международная общественность принимала активные меры по разоблачению тайного сговора вокруг процесса, способствовала выявлению Истины, знакомила население других стран с подробностями слушаний в «Форо Италико», разъясняла существо происходивших событий. Я думаю, это сыграло немалую роль в окончательном решении суда. Однако необходимо знать, а еще важнее, помнить правду об этом процессе. Чтобы ничто подобное никогда не повторилось.

Живя на одной планете, нужно соблюдать элементарные нормы честности и порядочности, единые принципы человеческих взаимоотношений. Необходим переход к новому политическому мышлению, в том числе в так называемой гуманитарной сфере, к которой относится и область правосудия, юстиции. Слово «юстиция» и переводится как справедливость. Справедливость и должна всегда торжествовать в отношениях между людьми и государствами».

Истину в ходе римского судебного процесса, несмотря на все нарушения и ухищрения, скрыть не удалось. Это было бесперспективное дело, учитывая, что обвинения против троих болгар были явно надуманны, сам процесс проходил гласно, к нему постоянно проявляли внимание демократическая печать и прогрессивная международная общественность, в том числе такая влиятельная организация, как Международная ассоциация юристов-демократов. Большой вклад внесли в разоблачение антиболгарской версии преступления и демократические журналисты и публицисты.

В комментариях ряда западных органов печати проскользнула было правильная мысль о том, что формулировка оправдания за недостаточностью доказательств или за нехваткой улик неравноценна полному и безусловному оправданию, каким должен был быть единственно правильный вывод из установленных по «делу» фактов. Что можно сказать по этому поводу?

Скажем прямо: суд не смог преодолеть своих политических предубеждений и нажима заинтересованных сил. Казуистическая судебная формула — «оправданы за недостаточностью доказательств» — нелогична. В данном конкретном случае она использована для того, чтобы бросить хотя бы тень подозрения на С. Антонова, Ж. Василева, Т. Айвазова. Эта попытка предпринята при полном отсутствии доказательств какой бы то ни было вины оклеветанных болгарских граждан, чтобы спасти подпорченный престиж итальянского правосудия, оправдать его действия в отношении столь длительного беззаконного содержания С. Антонова под стражей. Согласно мнению признанных юридических авторитетов и демократической правовой практики, любые основания для оправдания человека являются равноценными в силу принципа презумпции невиновности.

Тем не менее и этот приговор является признанием, что ни Болгария, ни три ее оклеветанных гражданина не имеют ничего общего с покушением на папу Иоанна Павла II. Суд фактически показал, что пресловутый «болгарский след» — чистый вымысел, а публикации в западной прессе, раздувавшие клеветническую антиболгарскую и антисоциалистическую истерию, преследовали цель воспрепятствовать выявлению правды, ввести в заблуждение итальянскую и мировую общественность, помешать восстановлению попранной в «деле Антонова» справедливости.