Мне не следовало произносить вслух это имя! Пламя в хрустальной чаше заколебалось, словно черная завеса прикрыла его на какое-то мгновение. Громовое эхо прокатилось по всем ячейкам сознания и, весьма вероятно, достигло Кэр Ллура, обитатель которого зашевелился за Золотым Окном, зашевелился и выглянул наружу. Даже находясь в глубине пещеры, я почувствовал голод, навеваемый из отдаленного купола. И тогда я понял, что натворил. Ллур проснулся.

Я уставился на Фрейдис оцепеневшим взором, все еще способный наблюдать, как расширяются ее голубые глаза. Хозяйка пещеры также почувствовала не предвещавшее ничего хорошего шевеление, от которого незримая волна прокатилась по Темному Миру. Она докатилась и до замка Совета, где застигнутые врасплох Медея, Матолч и Эдейри смотрели друг на друга с тем же ужасом, от которого оцепенели я и Фрейдис.

Ллур проснулся!

И я разбудил его. В своем воображении я прошел по сверкающему коридору, я стоял перед Окном, за которым жил Он. Так стоит ли удивляться тому, что Ллур проснулся?!

Я задрожал от возбуждения.

— Теперь им просто необходимо что-либо предпринять! — воскликнул я радостно. — Ты добилась большего, чем я предполагал, воскресив мои воспоминания. Ллур проснулся и никогда еще он не был таким голодным. Истекло так много времени после последнего шабаша, и Ллур требует своей жертвы Скажи мне, жрица, наблюдают ли твои люди сейчас за замком?

Фрейдис кивнула головой.

— Прекрасно. Тогда мы узнаем, когда предназначенных в жертву рабов вновь поведут на шабаш. Это будет скоро. Это должно быть скоро! И Эдвард Бонд возглавит нападение на замок, когда его хозяева отправятся в Кэр Сапнир. И тогда я завладею маской и жезлом, старуха!

Мой голос звучал торжественно, словно я произносил заклинание.

— Маска и Жезл окажутся в руках Ганелона! Гэст Райми, брошенная всеми рухлядь, ответит на мои вопросы, если еще в состоянии говорить. Норы встали на нашу сторону, Фрейдис!

Фрейдис слушала меня, не произнося ни слова.

Затем подобие улыбки осветило ее лицо и, наклонившись, она протянула руку ладонью вниз вплотную к пламени. Я увидел, как огонь лижет тонкие пальцы. Не знаю, сколько мгновений это продолжалось, затем пальцы сжались, и тотчас же огонь мигнул и погас.

— Норы с нами, Ганелон! — В кромешной темноте голос жрицы звучал особенно внушительно. — Смотри, чтобы ты не вздумал предать нас, помнил о своей клятве. Или тебе придется держать ответ пред богами и мною. И клянусь богами…

Она хрипло рассмеялась.

— Клянусь богами, если ты предашь нас, мне не понадобится ничего иного, кроме моих рук, чтобы раздавить тебя.

Мне удалось разглядеть, как она подняла свои сильные руки.

Ничего не скажешь, Фрейдис могучая волшебница, и я не был уверен, что смогу осилить ее в простом единоборстве, если до него дойдет дело. Ни в чем не уступала она мне, в том числе и в физической силе, и мне ничего не оставалось, как склонить голову.

— Да будет так, жрица. — Я искренне верил, что мне не придется нарушать свою клятву. Встав, я протянул к ней руку, и мы обменялись рукопожатием.

— Пошли, мои соплеменники заждались нас! — сказала Фрейдис и повела меня к выходу из пещеры.

Арле и настороженный Ллорин стояли впереди. Я остановился, уловив движение многих рук, потянувшихся к оружию. Лесных жителей явно охватила паника. Я испытывал истинное упоение от того, что внушаю этим людям такой трепетный страх, чувствуя себя господином, случайно оказавшимся в окружении готовых пресмыкаться рабов. От меня зависит их будущее, и вскоре многие из них узнают, как непомерно тяжела длань Ганелона.

За моей спиной раздался властный голос Фрейдис.

— Я выяснила, кто этот человек! Это Эдвард Бонд! Лесные жители заулыбались: слова Фрейдис развеяли их сомнения.

Израиль-корень пробудился от зимней спячки, приосанились в ожидании моих приказов звероподобные стражники дерева судьбы. К трем Норам, властительницам судеб, обращался я с мольбою.

К Урдур, стерегущей Прошлое.

Она поведала мне шепотом всю подноготную членов Совета, об их силе и слабостях. Как на ладони предстал предо мною Матолч, припадки гнева были его самым большим недостатком, делали уязвимым для противника. Когда порыв необузданной ярости лишит оборотня вселенской хитрости, я сражу его своим неотразимым ударом. Урдур шептала мне о ведьме в алом, о более чем таинственной Эдейри, об одряхлевшем Гэсте Райми. Я узнал в одночасье все, вплоть до мелочей, о моих врагах, уверовал в то, что смогу одолеть их с помощью неких талисманов, о которых я наконец-то вспомнил.

Вердайли, повелевающая Настоящим!

Эдвард Бонд сделал все от него зависящее, на что был способен. Повстанцы продемонстрировали мне хранившееся в пещерах оружие: примитивные ружья и гранаты, начиненные удушающим газом бомбы, и в том числе несколько сосудов с самовоспламеняющимся веществом. Все это найдет применение в час схватки с рабами Совета. Но никакого толка не будет от горы железа и взрывчатки в единоборстве с членами Совета, — благо, что об этом знал только я один. Возможно, и Фрейдис.

Ллорин со своими единомышленниками готов воспользоваться жалким оружием землян, до сих пор еще неизвестным обитателям Темного Мира. И я готов был возглавить их, повести на решительный штурм замка, как только наши разведчики сообщат о приготовлениях к шабашу. Это произойдет в ближайшие часы, это должно произойти в ближайшие часы, потому что Ллур проснулся, жаждущий и алчущий взирает из-за Золотого Окна, связывающего его с мирами человеческими.

Скульд, повелевающая Будущим!

Мольба к ней была наиболее продолжительной. Я хотел, чтобы члены Совета еще до рассвета покинули замок и отправились в Кэр Сапнир. И я хотел также, чтобы повстанцы сохранили свои силы к этому часу.

Вряд ли их можно было вымуштровать лучше, чем это сделал Эдвард Бонд. Все они подчинялись жестким правилам, на которых зиждется воинская дисциплина. Каждый в совершенстве изучил свое оружие, и все они прекрасно ориентировались в лесных зарослях. С учетом всего этого мы — я, Ллорин и Арле, — составили план предстоящих действий, хоть я и не открыл все свои карты перед новоявленными союзниками.

Отряд за отрядом исчезали повстанцы за стволами деревьев, двигаясь в направлении к замку.

Я уточнил: о преждевременном нападении не могло быть и речи. Они должны были находиться вне поля зрения стражников цитадели, схорониться в густых зарослях, терпеливо дожидаясь сигнала к атаке. И когда дождутся, со всею стремительностью ринутся к двустворчатым воротам, сорвут их с петель с помощью взрывчатки и гранат.

Мне уже не казалось странным намерение Фрейдис противопоставить магии гранаты и ружья. Потому что благодаря возвращению памяти я смог понять, что Темный Мир управляется не только предписаниями волшебников и чародеев.

Для земного разума существа, подобные Матолчу и Медее, могли показаться сверхъестественными, но только не мне, обладающему памятью и жизненным опытом двух совершенно различных индивидуумов. Став самим собою, лордом Ганелоном, я сохранил возможность пользоваться воспоминаниями Эдварда Бонда, как воспользовался бы рабочим инструментом.

Я не забыл ни на йоту того, что знал о Земле. Опираясь на логику землян, я осознал многое и откинул то, что раньше принял бы как основополагающую аксиому.

Разгадка заключается в мутациях. В мозгу человека существуют области, еще никем не изученные, некогда наделявшие человека возможностями, ныне утраченными, атрофированными, подобно третьему надбровному глазу. И все-таки человеческий организм наиболее удивительное творение из плоти и крови, выпестованное природой или Создателем.

Любой хищник наделен клыками и когтями. У человека главные защитные функции возложены на серое вещество. Но также как плотоядные миллионами лет оттачивали свои клыки, точно так же шлифовался постепенно и мозг человека. Даже на Земле расплодились медиумы, телепаты, ясновидящие и им подобные. В Темном Мире мутационные процессы шли чаще и дольше, они поддерживали зыбкое равновесие, в котором не будет нужды в ближайшие миллионы лет.