Это был момент полной дезориентации. Стены камеры, казалось, двигались относительно друг друга в сложном взаимодействии, как великолепно отлаженная машина. Когда Сойер упал на пол камеры, он увидел, что Клей вытолкнуло из камеры движущимися стенами. Это была ловушка. Когда он вскочил на ноги и бросился к стене в отчаянии, в тщетной попытке вырваться, он увидел лицо Затри в маске, прижавшееся к стеклу с той стороны, услышал его голос, мягкий и чистый.

— Прости меня, юноша, — сказал он. — Я пришел сюда, чтобы самому занять место Клей. Но лучше, если там окажешься ты, так как для тебя не обязательно все кончится смертью. У тебя есть шанс. А для любого другого… Он обреченно махнул рукой.

Клей упала на колени возле Затри. Дед осторожно и нежно поднял ее. Сойер смотрел на них сквозь переменчивые взоры на стекле. Они уже начали гипнотически действовать на него, так что он даже не мог сфокусировать на них свой взгляд. Сон уже затуманил его мозг. Он постучал по стеклу.

— Закрой глаза, — сказал Затри. — Не смотри на стены, пока я говорю. Нет, это не убийство. Ведь если ты умрешь, умрем и мы. Но у тебя есть шанс спастись и спасти всех нас. Может быть, и весь наш народ. Если бы у меня был хоть малейший шанс, я пошел бы в камеру сам. Но только у тебя есть амулет — передатчик. Ты один сможешь сопротивляться гипнозу, когда настанет высший момент Церемонии. Только ты.

Он взглянул на Альпера, который смотрел на все это, ничего не понимая. Затри слегка дернул веревку.

— Как твоя жизнь — в его руках, так и его жизнь — в моих. И я не пожалею ничьей жизни, чтобы достичь цели, к которой стремлюсь. Если бы Альпер согласился избавить тебя от передатчика и вмонтировать его в меня, я бы поменялся с тобой местами. Но он не сделает этого. Итак, тебе придется идти на Церемонию в качестве жертвы, но не беззащитной. У тебя есть передатчик. У тебя есть Огненная Птица. У тебя есть такой шанс, какого не может быть ни у кого.

Моя цель — сбросить иго Изверов и освободить мой народ. Я знаю, что тебе наше дело чуждо, но я не могу щадить ни тебя, ни себя. Я должен сделать все, что могу, чтобы достичь своей цели. Теперь слушай меня, потому что времени у нас мало. Ведь в любой момент ты можешь попасть на Церемонию.

Сойер, внимательно слушающий старика с закрытыми глазами, услышал тревожный шепот Клей. Он открыл глаза и сквозь переливающуюся всеми цветами стену увидел, как девушка подняла голову и стала изумленно осматриваться вокруг себя. Затри мягко встряхнул ее.

— Ты пойдешь на Церемонию не беспомощный, — продолжал он, — не загипнотизированный, не слепо повинующийся им. Каждый раз, когда ты почувствуешь, что начинаешь терять волю, ты можешь попросить Альпера тронуть слегка кнопку управления передатчиком. Я все объясню ему. Малейшего звука в твоем мозгу будет достаточно, чтобы нарушить гипноз.

Что происходит на Церемонии, никто не знает, известно только, что жертву, прежде чем ее скормят Огненным Птицам, необходимо загипнотизировать. Но еще до того, как подойдет твоя очередь, вмешаются мои Хомы. Может быть, они спасут тебя. У нас есть взрывчатка. Я надеюсь взорвать стену Замка, чтобы туда ворвались Селли. Таков мой план. Если он сработает, ты спасен.

Перед окончанием Церемонии башни Замка начнут светиться, и все дикари соберутся вокруг него. Может, нам удастся взорвать стену самого Холла Миров и направить Селли на Изверов. Начнется драка. — Глаза старика заблестели в отверстиях маски. — Тогда у Изверов не останется выбора — им придется применить свое последнее оружие. Я надеюсь, что Селли возьмут верх над Изверами. Но если этого не произойдет, у нас останется последняя возможность. Все будет зависеть от тебя…

Он замолчал в нерешительности.

— Ты слышишь меня? — спросил он. — Открой глаза на секунду. Я хочу убедиться, что ты еще в своем уме. Слушай! Если ты увидишь, что побеждают Изверы, тогда сам выбирай момент. Когда ты решишь, что пора, прорывайся к Источнику. Ты должен бросить туда Огненную Птицу — бросить ее открытой!

— Но… Альпер говорил… — попытался возразить Сойер.

— Альпер прав, это очень опасно. Бессмертие Изверов зависит от Источника, мы не можем убить их. Но… мы можем уничтожить сам Источник. Конечно, это может погубить город, может взорваться весь Верхний Мир, Хомад. Но… — Затри сделал паузу. — Если победят Изверы, мы все погибнем. Лучше погибнуть в бою, чем быть принесенным в жертву. Лучше погибнуть, уничтожив целую расу богов, чем умереть одному. Лучше погибнуть, зная, что после тебя останутся свободными люди, которые вечно будут благодарны тебе за то, что ты сделал для них.

Затри замолчал, с трудом переводя дух. Наконец он сказал:

— У нас мало времени. Лучше будет, если ты скажешь Альперу, что он должен делать, только не упоминай об Огненной Птице. Если он поймет, что Птица для него потеряна, он может отказаться помогать нам. — Он кашлянул.

— Взгляни на меня, юноша, — сказал он. — Только на секунду открой глаза. Я не прошу у тебя прощения, но я должен сказать, что я сделал то, что должен был сделать. Если умрешь ты, умрем мы все. Если ты победишь, победим и мы. Мне бы очень хотелось сделать все самому. Ты веришь мне?

Сойер встретился с ним взглядом сквозь переливающуюся радугу стекол.

— Я тебе верю. Я не говорю сейчас о прощении. Если мне удастся выбраться живым, тогда и поговорим о том, что ты сделал. Но я тебе верю. — Он повернулся к Альперу. — Альпер, я…

Он посмотрел на Альпера.

— Альпер! Затри, разбуди его!

Альпер безвольно прислонился к стеклянной стене, глядя расширенными глазами на игру света. Он уже был под гипнозом. Затри сильно встряхнул его, чтобы разбудить. Клей сонно смотрела на них. Сойер звал Альпера, не рискуя кричать громко:

— Альпер! Альпер! Ты слышишь меня? Альпер, проснись!

— Я не сплю, — внезапно сказал Альпер, вырываясь из рук Затри. — Со мной все в порядке. Но… Сойер? Ты видишь? Ты понимаешь, куда попал?

Сойер не смотрел. После первого своего ощущения бесконечности, которая таилась в этих сполохах цветного пламени, он больше не хотел смотреть. Да и времени не было.

— Слушай меня, — сказал он. — Если ты хочешь получить Огненную Птицу, то сделаешь то, что я скажу. Альпер, ты слышишь меня?

— Да, да, — рассеянно сказал Альпер. — Что ты хочешь сказать?

Сойер быстро пересказал ему разговор с Затри, умолчав об Огненной Птице. Но Альпер что-то бормотал про себя:

— Сердце атома… Танец атома… Электроны… на семи оболочках. Огненные круги в камерах, где крутятся электроны! Сойер, ты понимаешь, что это? Я и раньше предполагал это, а сейчас полностью убедился, что…

Сойер смотрел на Альпера сквозь цветное стекло, не совсем понимая, что случилось. Стеклянная стена начала вдруг вибрировать. Фигура Альпера стала расплываться, и голос его стал вибрировать. Как будто и звуковые и световые волны модулировались вибрацией стен.

— Это электрон! — сказал Альпер. — Космотрон, синхротрон, все, что ты хочешь. Что-то внутри его создает силы, которые разгоняют электроны в камере. Планетарный циклотрон! Где-то здесь находится аппаратура, фокусирующая пучок высоко-энергетических лучей. Ты видишь?

И голос, и лицо Альпера расплывались все больше. Расплывалось все: и тревожные глаза Затри в отверстиях маски, и поднимающаяся фигурка Клей. Вибрация была такой, что заставила дрожать все молекулы в его теле. Движущиеся цвета на стене вдруг двинулись на него, проникая в самый центр его мозга. И последними остатками своего сознания Сойер стал Молить Альпера о помощи…

И вот в его мозгу послышался шепот. Шепот становился все громче. Вот уже прерывистый ток крови в жилах стал казаться ему отдаленным рычанием льва…

Сойер, с трудом сохраняя сознание, крикнул в золотистый туман, наступающий и затопляющий его:

— Хватит, Альпер! Хватит! — и рычание льва стало стихать, превращаясь в еле слышимый шепот, который проникал в его плоть, заполняя артерии и вены, сохраняя его разум живым и светлым.