Он уже собирался бросить его у своих ног, но остановился. Ему вдруг сделалось холодно. Он находился глубоко в Дорнсет Маунтин, в лабиринте пещер. Ни одно человеческое существо не смогло бы выбраться отсюда, только гном с его чутьем на дневной свет.

У самого лица Крокетта пролетела летучая мышь. Он был почти уверен, что она пискнула голосом Броки Бун: "Ну и драка!" Однако полной уверенности у него не было. Прежде чем бежать, он обвел пещеру взглядом.

В ней царила полная неразбериха. Летучие мыши, моли, черви, утки и дюжины других существ летали, бегали, кусались, визжали, фыркали, рычали, бились и крякали повсюду. И повсюду оставались гномы — теперь их было немного, не больше тысячи, продолжая превращаться во что попало по воле Императора.

Пока Крокетт наблюдал за этой сценой, несколько ящериц пробежали в поисках укрытия.

— Бастовать!! — ревел Подгран. — Я вам покажу!

Крокетт повернулся и побежал. Тронная комната была пуста, и он нырнул в первый же туннель. Там он сконцентрировался на дневном свете. Его левое ухо ощутило давление. Он кинулся в этом направлении и бежал до тех пор, пока не увидел слева боковой проход. Нырнув в него, он побежал еще быстрее. Шум битвы становился все более отдаленным.

Крокетт крепко сжимал в руках яйцо Кокатрис.

Что же было не так? Подграну следовало остановиться и начать переговоры. Только он этого не сделал. Мерзкий, злобный и глупый гном. Он, наверно, не остановится, пока не уничтожит все свое королевство. Эта мысль заставила Крокетта прибавить скорость.

Реакция на свет продолжала вести его вперед. Иногда он ошибался туннелем, но всегда, стоило ему лишь подумать о дневном свете, он чувствовал, как нужное направление давит на него.

Его короткие кривые ноги оказались на удивление быстрыми.

Потом он услышал, что за ним кто-то бежит. Крокетт не стал оборачиваться: поток ругательств, достигший его ушей, и так указывал ему имя преследователя. Вне всякого сомнения, Подгран очистил комнату Совета от последних гномов и теперь намеревался разорвать на части Крокетта. И это было лишь одно из его многочисленных обещаний.

Крокетт мчался вперед. Он пролетел по туннелю, как пуля. Реакция на свет вела его. Он страшно боялся, что не успеет добежать. Топот за его спиной делался все громче. Если бы Крокетт не знал преследователя достаточно хорошо, он решил бы, что его догоняет целая армия гномов.

Быстрее! Быстрее! Подгран был уже близко. Его рев сотрясал стены.

Крокетт подпрыгнул, свернул за угол и увидел поток света вдали. Это был дневной свет, каким он выглядит для глаз гнома.

Он не успеет добраться до него вовремя. Подгран уже за спиной. Еще несколько секунд, и корявая, страшная рука вцепится Крокетту в горло.

Крокетт вспомнил о яйце Кокатрис. Если он превратится в человека сейчас, Подгран не сможет до него дотронуться. А он почти у входа в туннель.

Крокетт остановился и бросил яйцо. Император при виде этого немедленно протянул обе руки и выхватил из воздуха шесть-семь кристаллов. Он швырнул их прямо в Крокетта — целую радугу.

Но Крокетт уже успел бросить у своих ног красный кристалл. Раздался взрыв, вокруг Крокетта замелькали красные искры. На него упала разрушенная кровля. Крокетт с трудом выбрался из-под обломков. Путь во внешний мир был по-прежнему открыт, и — благодарение Богу! — дневной свет снова выглядел нормальным, а не сверкающей белой дымкой.

Крокетт посмотрел назад и замер. Оттуда, с трудом переставляя ноги, выбирался Подгран. Его ругательства, однако, не переставали быть такими же яростными.

Крокетт повернулся и побежал, спотыкаясь о камни и падая. На бегу он успел увидеть, что Подгран смотрит на него. Некоторое время гном стоял, как громом пораженный. Потом издал громкий вопль и ринулся обратно в темноту. Звук его быстрых шагов замер вдали.

Крокетт с трудом перевел дыхание.

Гномы боятся людей… вот оно! Теперь…

Он почувствовал большое облегчение. Подсознательно он сомневался, сработает ли заклинание, поскольку Подгран швырнул в него шесть или семь яиц Кокатрис. Но он успел разбить красный кристалл раньше. Странный серебристый свет, сопутствующий гномам, исчез. Глубины пещер были темными и молчаливыми.

Крокетт направился к выходу. Выбравшись наружу, он растянулся под теплым предвечерним солнцем. Он находился недалеко от подножия Дорнсет Маунтин, среди зарослей ежевики. Сотней футов дальше он увидел фермера с плугом.

Крокетт поковылял к нему. При его приближении человек обернулся.

Некоторое время он стоял, как будто примерзший, потом заорал и бросился бежать. Его крики замерли вдали, когда Крокетт, вспомнив о яйцах Кокатрис, заставил себя оглядеть собственное тело.

Потом закричал он.

Звук этот не был похож на те, которые издает человеческое горло.

И все же он был вполне естествен при данных обстоятельствах.

Неуклюже, подобно тяжело переваливающемуся с ноги на ногу животному, она оторвалась от эллиптической равнины планеты.

Ее реактивные двигатели были испещрены рубцами и пятнами, среднюю часть опоясывала шершавая лента — память о столкновении с неласковой атмосферой Венеры, каждое из ее подвергшихся когда-то сварке мест на теле угрожало распасться при новом напряжении.

Капитан пил в своей каюте, его плаксивый писклявый голос раздавался за пределами его каюты — он давал нелестную характеристику Межпланетной Торговой Палате.

Команда являла собой дикую смесь из дюжины миров. Половина ее была законтрактована нечестными путями. Логгер Хильтон, помощник капитана, пытался разобраться в разодранных картах, а "Ла Кукарача", чьи моторы дрожали, наводя на мысли о самоубийстве, направлялась через космос к Большой Ночи.

В контрольной загорелся сигнальный огонь. Хильтон схватил за руку какого-то матроса.

— Ремонтную бригаду! — закричал он. — Пусть выбираются на ее шкуру и проверят двигатель А-6. Шевелись!

Он снова повернулся к картам, покусывая губу и поглядывая на пилота, крошечного негуманоида селенита, обладавшего многочисленными паукообразными конечностями и хрупким с виду телом. Те'сс — таким или близким к этому было его имя — носил аудиконверторную маску, которая делала его субсонический голос различимым для человеческих ушей, но в отличие от Хильтона он не носил космического костюма.

Ни один лунерианин никогда не нуждался в защите от глубокого космоса. За миллионы лет, проведенных на Луне, они привыкли к отсутствию воздуха. Атмосфера корабля тоже не беспокоила Те'сс. Он просто не вдыхал воздух, вот и все.

— Черт побери, нельзя ли полегче! — сказал Хильтон. — Хочешь нас на части разорвать?

Глаза селенита блеснули в прорезях маски.

— Нет, сэр. Я поднимался так медленно, как только можно на реактивном горючем. Когда я буду знать формулу деформации, все пойдет легче.

— Давай вперед — без реактивных двигателей!

— Нам нужно ускорение, чтобы перейти на кривую, сэр.

— Неважно, — сказал Хильтон. — Я нашел координаты. Должно быть, на этой карте кто-то разводил пчел. Вот в чем весь фокус.

Он продиктовал несколько уравнений, сразу же переработанных фотографической памятью Те'сс. Издалека послышалось унылое завывание.

— Это капитан, — сказал Хильтон. — Я сейчас вернусь. Как только сможешь, ложись в гипер, иначе нас сомнет, сплющит в гармошку.

— Да, сэр. Э… мистер Хильтон.

— Что?

— Вам бы нужно посмотреть, есть ли в комнате капитана огнетушитель.

— Зачем? — спросил Хильтон.

Несколько из многочисленных конечностей селенита изобразили процесс выпивки.

Хильтон сморщился, встал и направил ускоритель вниз по трапу. Бросив взгляд на видеоэкран, он отметил, что они проходят уже около Юпитера, и это принесло ему облегчение. Гравитация гигантской планеты не уменьшит боль в ноющих костях, но зато теперь они в безопасности.