Говорить «да» было бы просто глупо. И звучало бы смешно.

 - Я отказываюсь от права говорить, ваша честь, - ответил подсудимый.

 По толпе пробежал чуть ли не огорченный вздох: неужели он даже не предпримет попытки оправдаться?

 - Хм… - Судья явно был сбит с толку этим смелым заявлением подсудимого. – Эээ… Что ж, тут сказать-то…

 Тут встрял Фробениус:

 - Я считаю необходимостью допросить свидетеля, который, по словам герра Сорбо, присутствовал при его последней встрече с подсудимым, а также при аресте. Нам все-таки важно знать все подробности. Не так ли, ваша честь?

 Харальсон прокашлялся и посмотрел в свои бумаги.

 - Суд вызывает Келду Халворсен!

 Ближние ряды зрителей расступились, пропуская вперед Келду, и девушка твердой походкой подошла к кафедре. По требованию судьи она, так же, как и Томас Сорбо, принесла клятву на Библии, и Харальсон начал допрос.

 - Правда ли, фрекен Халворсен, что вы были вместе с подсудимым, когда встретились с доктором Сорбо?

 - Да, ваша честь.

 - И в чем же, позвольте спросить, причина того, что вы оказались вместе?

 - Мы встретились случайно во время прогулки по берегу фьорда. Герр Абель был еще слаб после своего первого ранения, и поэтому я убедила его возвратиться в деревню, но по дороге назад мы случайно наткнулись на доктора Томаса, как уже было сказано.

 - Надеюсь, вы расскажете нам о той встрече подробнее герра Сорбо, ведь он переживает сильное потрясение, а вы были наблюдателем. Что случилось после?

 - После они… эээ… повздорили.

 - И кто же был зачинщиком этой ссоры?

 Келда прокашлялась, чтобы прочистить горло, и хрипло сказала:

 - Герр Абель. Но он не…

 - Так значит, правда, что обвиняемый напал на доктора?

 - Ну, вообще-то да, но…

 - И угрожал?

 - Он… Он просто был немного не в себе и… не то, чтобы он угрожал герру Сорбо, он просто был очень разгневан и не сдерживал своих эмоций.

 И снова в разговор вступил Греджерс.

 - Ваша честь, позвольте мне задать свидетельнице вопрос.

 - Конечно, герр Фробениус.

 Греджерс повернулся к Келде и с доброжелательной интонацией мягким голосом спросил:

 - Скажите, фрекен Халворсен, вы знаете, кто нанес обвиняемому эту рану? Я имею в виду свежую.

 - Да. Это был доктор Сорбо. Но он просто защищался и немного… не выдержал. Переборщил.

 - И что было потом?

 Келда опустила голову и вздохнула, прежде чем отвечать.

 - Потом герр Сорбо испугался своего собственного поступка и поспешил обратно к деревне. Герр Абель последовал за ним и… да, он сказал, что убил Инглинга Сорбо.

 - Обвиняемый ничего не говорил об уничтоженном доме? – спросил Греджерс.

 Девушка изумленно посмотрела на детектива, ее губы дрогнули.

 - Откуда вы…?

 - Так он говорил?

 - Говорил. Он сказал, что это было его рук дело, и эта новость поразила герра Томаса сильнее всех остальных.

 - Ага… - понимающе кивнул Греджерс, глаза его сверкнули, будто… Хотя, наверное, это были только солнечные блики на очках.

 - А что-нибудь еще подсудимый говорил? – спросил Харальсон.

 Сжав кулаки, лежащие на кафедре, Келда решилась взглянуть на Роальда, который продолжал  упорно смотреть на… Нет! Теперь он, не мигая, смотрел на нее. В глазах отражалось непонятное чувство. Они словно говорили: если ты скажешь, тебе все равно не поверят. Тебя сочтут за сумасшедшую. Какой в этом смысл?

 Келда ответила взглядом, который должен был означать: а я скажу! Ты не хочешь оправдывать себя, но я попытаюсь! Потому что все должно быть по справедливости.

 Девушка перевела взгляд на судью. Она должна была сказать…

 И она намерена была поведать о том, что тогда услышала. Ну, разве что о «Роальде Сорбо» решила пока умолчать.

 Ее голос был тверд.

 - Да, ваша честь. Подсудимый сказал, что Томас Сорбо убил его отца.

 Харальсон даже вскочил со своего стула, Греджерс нахмурился, толпа громко ахнула.

 - И ты наивно поверила в то, что наговорил тебе этот негодяй? – со злобой и с насмешкой крикнул знакомый голос из-за спины.

 Келда резко обернулась и гневно сверкнула глазами в сторону Стеина.

 - Я говорю то, что слышала своими ушами, Торстеин! – воскликнула она. – Это я была там, а не ты!

 - Тихо! – Судья, отойдя от шока, постучал по столу. – Герр Норсенг, вам слова не предоставляли! А вы, фрекен Халворсен, не отвлекайтесь.

 - Мне больше нечего сказать вам, ваша честь. – Келда заметила краем глаза, что при этих словах Роальд облегченно опустил голову.

 - У вас еще есть вопросы к фрекен Халворсен, герр Фробениус? – обратился Харальсон к старому другу.

 Частный детектив, продолжая оставаться все таким же хмурым, задумался о чем-то и при обращении к нему вздрогнул. Почесал подбородок.

 - Ммм… Нет. Пока нет, мне нужно подумать.

 - Хорошо. – Чуть тише судья добавил: - Я подожду, пока ты подумаешь. У меня больше нет свидетелей на примете.

 - А молодой Норсенг?

 Харальсон цыкнул языком и покачал головой.

 - Он ничего не видел в ту ночь. А насчет его последнего разговора с Инглингом Сорбо… Это я уже слышал от Торстеина. Вчера встретил его и расспросил: знал, что, возможно, меня выберут судьей. В рассказе Норсенга нет ничего достойного внимания – просто бред сумасшедшего. Сорбо, похоже, действительно сошел с ума перед тем, как умереть.

 - Мда… Невесело, - пробурчал Греджерс.

 Харальсон кивнул Келде.

 - Возвращайтесь на место, фрекен.

 Девушка выполнила распоряжение, но тут вперед выступил какой-то бедно одетый человек.

 - Ваша честь!

 Это был мужчина среднего роста и крепкого телосложения, на вид ему было лет тридцать пять или чуть больше. Кажется, Келда пару раз видела его около деревенской школы. Хотя, впрочем, внешность его была настолько обычной и незапоминающейся, что это вполне мог быть другой человек.

 - Простите за неожиданное вмешательство, ваша честь, - сказал он.

 Харальсон и Греджерс окинули мужчину внимательными взглядами.

 - Представьтесь, сударь, - потребовал судья.

 - Меня зовут Карл Вален, и я привел сюда моего отца и моего сына. Они утверждают, что были свидетелями убийства Инглинга Сорбо.

 Мужчина сделал знак, и возле него встали сгорбленный старик и очень худой подросток.

 Присутствующие начали переглядываться. Как-никак, среди них были те, кому не очень хотелось выслушать лишь показания двух свидетелей о чистосердечном признании обвиняемого и оглашенный смертельный приговор. Им хотелось судебных разбирательств, к тому же молодой человек, сидящий на скамье подсудимых с гордым видом, не походил на законченного негодяя и у многих начинал вызывать уже симпатии и даже сопереживание, а вовсе не гнев и жестокость.

 Лицо судьи, однако, оставалось каменным и бесстрастным, как и положено служителям закона.

 - Суд готов выслушать всех свидетелей, - громко промолвил Харальсон. – Но ваш отец чем-то сильно взволнован. Пусть он пока успокоится. Я хочу послушать, что скажет мальчик.

 Когда худой и высокий паренек со смелым видом выступил в центр круга и встал у кафедры, судья приветливо ему улыбнулся.

 Все-таки еще ребенок.

 - Как тебя зовут?

 - Кай, ваша честь. Кай Вален.

 - Так значит, ты видел, как был убит герр Инглинг?

 - Да, - твердо ответил мальчик, вызвав в душах слушателей восхищение своей недетской стойкостью духа. – Я расскажу все по порядку.

 И юный свидетель поведал суду о том, что случилось с ним и с его дедушкой Отто с той минуты, как они расположились на ночлег в лесу, до момента, когда незнакомец скрытый темнотой, убил Инглинга.

 - Ты знаешь, кто был этот человек, который заступился за вас с дедушкой? – спросил Греджерс.

 - Тогда я этого не знал, - ответил Кай. – Но потом я еще раз встретил его при дневном свете и узнал его по голосу и фигуре. Это было в воскресение, а сейчас этот человек сидит слева от судьи.