В скором времени она и в самом деле начала пританцовывать, не замедляя хода, и при этом тихонько напевала себе под нос старинные скандинавские песенки.

 Так Келда начала подъем. Сперва склон был пологим, и можно было без труда шагать в вертикальном положении, однако чем дальше пробиралась девушка, тем сильнее приходилось сгибать колени при каждом шаге и пригибаться к земле. В конце концов, она снова подключила к делу свои намозоленные руки и стала карабкаться, словно обезьяна, не заботясь о чистоте своего платья, когда приходилось вставать на колени.

 Это приводило ее в необыкновенно восторженное состояние.

 Она знала, что уже приближается к широкому плоскому выступу в склоне скалы, вроде отрога. Там можно было перевести дыхание и оглядеться, не видно ли Болдра…

 Ближе к этому самому месту лес совсем поредел, а склон вновь стал более пологим, и Келда выпрямилась, убирая в лица непослушные пряди светлых волос, которые лезли в глаза во время подъема. И тут она увидела на плоской площадке отрога знакомую фигурку.

 - Болдр!

 Мальчик тут же обернулся на голос, и она увидела на его лице счастливую улыбку. С ним все было хорошо, и сердце Келды замерло от радости и облегчения. Опомнившись от этих внезапно нахлынувших положительных эмоций, она сорвалась с места и вскоре уже крепко держала племянника за руку.

 - Господи, Болдр! Слава небесам, с тобой все в порядке! Мы так переживали! И как тебе удалось забраться так высоко? – тут она нахмурилась и погрозила мальчику пальцем. – Больше никогда так не делай, ясно? Нельзя убегать из дома, не предупредив родителей, это очень нехорошо. Тем более здесь очень опасно. Твоя мама чуть не сошла с ума от страха!

 Болдр посмотрел ей в глаза извиняющимся взглядом, однако глаза его продолжали сверкать от возбуждения и триумфа. От восторга. И – боже мой! – как же Келда его понимала!

 Любой бы пришел в неописуемый восторг, если бы увидел, как из глубины залива на него смотрит само небо… Чистое, необъятное. Голубое-голубое… И яркое полуденное солнце пролило на ровную гладь ослепительно белый свет, будто нынче ночью звезда утонула в бездонной синеватой глубине.

 Честно говоря, Келда в возрасте Болдра частенько убегала к заливу без разрешения родителей. Фолки смеялся. Эидис ворчала… Но только ворчала – не более.

 А вот Кэйа… Кэйа – совсем другое дело. Она от фьорда не то что подальше держится – она его ненавидит! И боится. Очень.

 - Пойдем, Болдр, - сказала Келда спокойно. – Пойдем, успокоим маму, да?

 - А я еще приду сюда, Келда?

 - Ну, конечно, маленький!

 Мальчик вдруг нахмурился и попытался вырвать руку.

 - Нет! Мама теперь ни за что меня сюда не отпустит! Она будет очень раздосадована, а папа… - он немного подумал. – А папа тем более!

 - Послушай, я уговорю твоих родителей, если ты будешь хорошо себя вести и сейчас же  пойдешь со мной, идет?

 Он глубоко задумался, но, видно, не нашел никакого другого выхода, потому что просто сказал:

 - Да, наверное, надо поскорее успокоить маму. И все-таки… - он посмотрел на нее чуть ли не со слезами на глазах. – Я боюсь, что они будут злиться и не разрешат мне сюда приходить. Никогда… И даже ты не сможешь их уговорить.

 Келда никак не могла подобрать подходящих слов, чтобы утешить мальчика, но тут внезапно откуда-то сверху спрыгнул запыхавшийся Торстеин, который, видимо, поднялся по противоположному склону, постоял на вершине и, заметив их, решил спуститься сюда. Девушка увидела, что и на его лице загорелась светлая радость при виде племянника, и справедливо отметила про себя, что за это надо отдать ему должное: Болдра он искренне обожал.

 - Дядя Стеин! - Мальчик подбежал к Норсенгу, и тот, смеясь, взлохматил его волосы.

 - Ну и напугал ты нас, парень! – воскликнул Стеин и вдруг осекся, увидев, как подозрительно блестят глаза мальчика. – Эй! Что такое? Ты как будто вот-вот расплачешься! Эээ… Так нельзя, парень, нельзя. Так никуда не годится. – И он покачал головой.

 - Просто жалко, что приходится уходить, - ответил на это Болдр, мужественно борясь со слезами.

 - Ах вот оно что… - Норсенг почесал затылок, и в это время Келда вмешалась в разговор, наконец подобрав слова:

 - Я думаю, что твои родители вполне могут согласиться на то, чтобы я брала тебя с собой на прогулки по фьорду.

 При этих словах Норсенг удосужился наконец поднять на девушку взгляд, и в этом взгляде проскользнуло презрение. Впрочем, так же презрительно скривились и его тонкие губы.

 - Ты? Нет уж, спасибо, я сам буду сопровождать своего племянника.

 Келда уже хотела наорать на Торстеина, как довольно часто делала, но, вспомнив про Болдра, передумала и спокойно сказала:

 - Вообще-то он и мой племянник тоже.

 - Да, но ты еще девочка, и сомневаюсь, чтобы ты могла постоять за саму себя.

 Это было уже чересчур, и Стеин слишком  поздно понял, что перегнул палку. Девушка посмотрела на него так, словно хотела задушить его голыми руками. И сердце из груди вырвать. А потом зажарить и съесть.

 Интересно, она смогла бы?

 Тем не менее, ее голос оставался таким же негромким, хотя теперь в нем легко было различить стальные убийственные нотки.

 - Я знаю здесь каждый камень. Это, - Келда развела руками, показывая на весь фьорд, - мой второй дом.

 Торстеин, видимо, хотел что-то возразить, но тут вмешался Болдр.

 - Вы так и будете стоять и спорить – или пойдем и поищем маму?

 Келда вдруг покраснела от стыда перед мальчиком и решительно взяла его за руку, уводя от Стеина вниз по склону.

 - Конечно, идем.

 Нахмурившись, Стеин побрел следом за ними. Нет, племянника он не собирается отдавать под опеку этой нахалки. Еще чего. Не дождется.

 Вместе с тем он был удивлен. Можно сказать, приятно удивлен.

 И даже решился примирительно буркнуть грубоватым голосом:

 - Не знал, что ты тоже его любишь.

 Келда, не оборачиваясь, вскинула брови. Интересно: его – это кого? Болдра? Или фьорд?

 Наверное, Норсенг имел в виду и то, и другое.

 - А как же! – так же грубовато отозвалась она, тоже подразумевая непонятно что.

 Через несколько минут Келда чуть развернула голову и бросила через плечо:

 - Видел корабль?

 Стеин нахмурился.

 - Видел, - сказал он. – Не понравился он мне.

 Келда издала невеселый смешок и с легкой тенью издевки заметила:

 - Ну еще бы! Кому ж такой понравится? Вид у него… эээ… «немного» плачевный.

 Однако Норсенг и не думал шутить, он только еще сильнее сдвинул брови к переносице.

 - Не понравился он мне. А почему…

 Он не договорил. Закончил про себя:

 Не знаю почему… Просто не понравился…

 В доме Халворсенов воцарилась тишина, и атмосфера была какая-то… сонная. Хозяин дома и его дочь убежали очень рано, после того, как в двери постучался чем-то очень обеспокоенный Андор. Потом оказалось, что они отправились к заливу на поиски мальчика, Болдра. Фру Халворсен пошла на рынок, хоть и была очень бледна и встревожена. Фрекен Брок уехала куда-то вместе с отцом, должно быть, к тому самому герру Нансену, а молодые люди – Хэвард и этой шумный и всеми любимый Ойвинд Хёугли – умчались куда-то, пребывая в твердой решимости расследовать тайну исчезнувшей Вигдис. Роальд упросил госпожу Эидис взять с собой и Ребекку, которая соскучилась по родным местам.

 Впрочем, уговорить хозяйку дома было проще простого. Гораздо сложнее было убедить заботливую сиделку покинуть «раненого», который, к слову, давно уже не был раненым.

 - Ты выглядишь нездоровой, няня, - говорил Ребекке Роальд. – Тебе нужно пройтись, чтобы прийти в себя, я уверен. Пожалуйста, ради моего спокойствия, пойди и прогуляйся. Ты ведь не хочешь, чтобы я за тебя переживал?

 При подобных фразах он обычно улыбался своей няне, и она уже не могла ничего поделать, кроме как согласиться.

 Около часа Роальд бродил по гостиной, сцепив руки за спиной, потом наконец не выдержал и вышел во внутренний дворик через заднюю дверь, которую ему показала Эидис этим утром, перед тем, как уходить.