XXII Of that so sweet imprisonment My soul, dearest, is fain — Soft arms that woo me to relent And woo me to detain. Ah, could they ever hold me there, Gladly were I a prisoner! Dearest, through interwoven arms By love made tremulous, That night allures me where alarms Nowise may trouble us But sleep to dreamier sleep be wed Where soul with soul lies prisoned. XXII Мой ангел, этот нежный плен Прохладных рук твоих… Клянусь, я б отдал всё взамен Ревнивой власти их, Я б счастлив был такой тюрьмой, О сторож неусыпный мой! Когда, с моими сплетены, Ладони их дрожат, Я забываю злые сны И будней мелкий ад, В ту ночь блаженную спеша, Где душу сторожит душа. XXIII This heart that flutters near my heart My hope and all my riches is, Unhappy when we draw apart And happy between kiss and kiss; My hope and all my riches — yes! — And all my happiness. For there, as in some mossy nest The wrens will divers treasures keep, I laid those treasures I possessed Ere that mine eyes had learned to weep. Shall we not be as wise as they Though love live but a day? XXIII Твое сердечко — мотылек, Порхающий у губ моих, — Несчастен, если одинок, Блажен, прильнув ко мне на миг; Все, чем на свете я богат, — Мой хрупкий, мой бесценный клад! Как в мягком гнездышке вьюрок Свои сокровища хранит, Так я, не ведая тревог, Не чая будущих обид, Вложил последний золотник — В любовь, живущую лишь миг. XXIV Silently she's combing, Combing her long hair, Silently and graciously, With many a pretty air. The sun is in the willow leaves And on the dappled grass And still she's combing her long hair Before the lookingglass. I pray you, cease to comb out, Comb out your long hair, For I have heard of witchery Under a pretty air, That makes as one thing to the lover Staying and going hence, All fair, with many a pretty air And many a negligence. XXIV
Медленно она чешет Длинные косы свои… Солнце блестит на ивах И на ресницах травы. А она все чешет и чешет Волосы, не спеша, В зеркало томно глядя, Гребнем о шелк шурша. Ах, отложи свой гребень, Дай волосам покой! — Видишь, застыл влюбленный В оторопи колдовской, Заворожен движеньем Плавной руки твоей, Взмахом ресниц небрежным, Темным сдвигом бровей. XXV Lightly come or lightly go Though thy heart presage thee woe, Vales and many a wasted sun, Oread let thy laughter run Till the irreverent mountain air Ripple all thy flying hair. Lightly, lightly — ever so: Clouds that wrap the vales below At the hour of evenstar Lowliest attendants are: Love and laughter songconfessed When the heart is heaviest. XXV Легче, легче, ангел мой! Пусть в душе — озноб ночной И предчувствий грозный хор: Пусть твой смех по кручам гор Ореады разнесут, Кудри эхом растрясут. Легче, легче, веселей! Сонмы туч в душе твоей, В час, когда встает Звезда, Разлетятся без следа. Пой любовь и радость пой, Если в сердце — мрак ночной. XXVI Thou leanest to the shell of night, Dear lady, a divining ear. In that soft choiring of delight What sound hath made thy heart to fear? Seemed it of rivers rushing forth From the grey deserts of the north? |
