1859 Все превосходное... Все превосходное, Все благородное Стало бесплодное; Все, что ничтожное, Пошлое, ложное, В жизни всплывает И отнимает В виду могилы Последние силы. Тут-то и знай Сил не теряй! Как жить ни жутко, Все сохраняй, Все вызывай: Свежесть рассудка, Сердца движение, Жаркое рвение, Чувство святое Любви и покоя, Стойкость борьбы Против судьбы, Чтобы ничтожное, Пошлое, ложное, Как ни томя, ни губя, Не раздавило тебя. Без ожидания, Без уставания, Без содрогания Где б ни застиг Последний миг Скажи себе, Назло судьбе, Что сохранил, Покуда жил, Все превосходное, Все благородное. 1859 Свисти ты, о ветер, с бессонною силой... Свисти ты, о ветер, с бессонною силой Во всю одинокую ночь, Тоску твоей песни пустынно-унылой Ещё я берусь превозмочь. Я стану мечтать величаво и стройно Про будущность нашей страны, В доверчивой мысли светло и спокойно, Мне делом покажутся сны. Я вспомню о прошлом, о жизни сердечной, Таинственном шёпоте дев. И детской дремотой забудусь беспечно Под твой похоронный напев. 1859 ПАМЯТИ РЫЛЕЕВА В святой тиши воспоминаний Храню я бережно года Горячих первых упований, Начальной жажды дел и знаний, Попыток первого труда. Мы были отроки. В то время Шло стройной поступью бойцов - Могучих деятелей племя, И сеяло благое семя На почву юную умов. Везде шепталися. Тетради Ходили в списках по рукам; Мы, дети, с робостью во взгляде, Звучащий стих свободы ради, Таясь, твердили по ночам. Бунт, вспыхнув, замер. Казнь проснулась. Вот пять повешенных людей… В нас сердце молча содрогнулось, Но мысль живая встрепенулась, И путь означен жизни всей. Рылеев мне был первым светом… Отец! по духу мне родной - Твое названье в мире этом Мне стало доблестным заветом И путеводного звездой. Мы стих твой вырвем из забвенья, И в первый русский вольный день, В виду младого поколенья, Восстановим для поклоненья Твою страдальческую тень. Взойдет гроза на небосклоне, И волны на берег с утра Нахлынут с бешенством погони, И слягут бронзовые кони И Николая и Петра. Но образ смерти благородный Не смоет грозная вода, И будет подвиг твой свободный Святыней в памяти народной На все грядущие года. 1859 Вырос город на болоте... Вырос город на болоте, Блеском суетным горя… Пусть то было по охоте Самовластного царя. Но я чту в Петре Великом То, что он — умен и смел - В своевольи самом диком Правду высмотреть успел, И казнил родного сына Оттого, что в нем нашел Он не доблесть гражданина, А тупейший произвол! И я знаю — деспот пьяный, Пьяных слуг своих собрат, Был ума служитель рьяный И великий демократ. И если б мне пришлось прожить ещё года... И если б мне пришлось прожить ещё года, До сгорблой старости, венчанной сединою, С восторгом юноши я вспомню и тогда Те дни, где разом всё явилось предо мною, О чем мне грезилось в безмолвии труда, В бесцветной тишине унылого изгнанья, К чему душа рвалась в годину испытанья: И степь широкая, и горные хребты - Величья вольного громадные размеры, И дружбы молодой надежды и мечты, Союз незыблемый во имя тайной веры; И лица тихие, спокойные черты Изгнанников иных, тех первенцев свободы, Создавших нашу мысль в младенческие годы. С благоговением взирали мы на них, Пришельцев с каторги, несокрушимых духом, Их серую шинель — одежду рядовых… С благоговением внимали жадным слухом Рассказам про Сибирь, про узников святых И преданность их жён, про светлые мгновенья Под скорбный звук цепей, под гнётом заточенья. И тот из них, кого я глубоко любил, Тот — муж по твердости и нежный, как ребёнок, Чей взор был милосерд и полон кротких сил, Чей стих мне был, как песнь серебряная звонок, В свои объятия меня он заключил, И память мне хранит сердечное лобзанье, Как брата старшего святое завещанье. <1861> МИХАЙЛОВУ[24] (Сон был...) Сон был нарушен. Здесь и там Молва бродила по устам, Вспыхала мысль, шепталась речь - Грядущих подвигов предтечь; Но, робко зыблясь, подлый страх Привычно жил ещё в сердцах, И надо было жертвы вновь - Разжечь их немощную кровь. Так, цепенея, ратный строй Стоит и не вступает в бой; Но вражий выстрел просвистал - В рядах один из наших пал!.. И гнева трепет боевой Объемлет вдохновенный строй. Вперёд, вперёд! разрушен страх - И гордый враг падет во прах. Ты эта жертва. За тобой Сомкнётся грозно юный строй. Не побоится палачей, Ни тюрьм, ни ссылок, ни смертей. Твой подвиг даром не пропал - Он чары страха разорвал; Иди ж на каторгу бодрей, Ты дело сделал — не жалей! Царь не посмел тебя казнить… Ведь ты из фрачных… Может быть, В среде господ себе отпор Нашел бы смертный приговор… Вот если бы тебя нашли В поддёвке, в трудовой пыли - Тебя велел бы он схватить И, как собаку, пристрелить. Он слово: казнь — не произнёс, Но до пощады не дорос. Мозг узок, и душа мелка - Мысль милосердья далека. Но ты пройдешь чрез те места, Где без могилы и креста Недавно брошен свежий труп Бойца, носившего тулуп. Наш старший брат из мужиков, Он первый встал против врагов, И волей царскою был он За волю русскую казнён. Ты тихо голову склони И имя брата помяни. Закован в железы с тяжёлою цепью Идёшь ты, изгнанник, в холодную даль, Идёшь бесконечною снежною степью, Идёшь в рудокопы на труд и печаль. Иди без унынья, иди без роптанья, Твой подвиг прекрасен, и святы страданья. И верь неослабно, мой мученик ссыльный. Иной рудокоп не исчез, не потух - Незримый, но слышный, повсюдный, всесильный Народной свободы таинственный дух. Иди ж без унынья, иди без роптанья, Твой подвиг прекрасен и святы страданья. Он роется мыслью, работает словом, Он юношей будит в безмолвьи ночей, Пророчит о племени сильном и новом, Хоронит безжалостно ветхих людей. Иди ж без унынья, иди без роптанья, Твой подвиг прекрасен и святы страданья. Он создал тебя и в плену не покинет, Он стражу разгонит и цепь раскуёт, Он камень от входа темницы отдвинет, На праздник народный тебя призовёт. Иди ж без унынья, иди без роптанья, Твой подвиг прекрасен и святы страданья. вернуться Михайлову (стр. 127). Михаил Ларионович Михайлов (1829 — 1865) — поэт, публицист, осужденный 14 декабря 1861 года на шесть лет кагорги за революционную прокламацию. |
