— Что случилось-то? — поддерживая Трейси за плечи, спросил Демьян. — Ментальный удар?

— Персональный ад, — прервал его Алекс. — Защитные программы халфлингов наводят на взломщиков индивидуально подобранный кошмар. В субъективном виртуальном времени он длился очень долго.

— Три недели, — подтвердил Трейси. Глоток из солдатской фляжки и впрямь был ему необходим. — Три недели и еще полдня… Я все ждал… я знал, вы поможете. Отключите… И вы помогали! Два раза помогали, а потом оказывалось, что это провокация, что это по-прежнему виртуальность! И все заново!

— Трейси, поверь, на этот раз все честно, — сказал Алекс. — Мы настоящие. Мы отключили тебя от Сети.

— Капитан отключил, — благоговейно сказала Вероника. — Алекс, я потрясена твоей реакцией!

— Верю, — пробормотал Трейси, выбираясь из кресла. — Теперь все немного по-другому. Когда нейрошунт отключается на самом деле, это чувствуешь… — Он замолчал. Обвел товарищей тоскливым взглядом. И с горечью признался: — Я не смог. Снял семнадцать защитных программ, а у халфлингов семнадцать — ритуальное число. Я расслабился, поверил, что защита вся… на это и был расчет. Мне бы немного передохнуть…

Алекс покачал головой:

— Нет. Нет, Трейси. Хватит. Ты отличный программист, но соревноваться с негуманоидами — гиблый номер.

— Халфлинги — гуманоиды, — заметил Хасан.

— Гуманоиды, но не люди, — Алекс приподнял Трейси из кресла. — Пошли. Всем вернуться на свои места.

Они вышли из рубки. На этот раз Алекс не стал выпендриваться — вызвал транспортную кабину и приказал:

— Капитанская каюта.

— Что вы хотите, капитан? — спросил Трейси, пока капсула скользила между палубами корабля.

— Поговорить.

— А… — хакер кивнул. Капитанская каюта всегда была максимально защищена от подслушивания. Даже центральный компьютер корабля не имел здесь неотключаемых датчиков.

Транспортная сеть «Серебряной розы» была совершенна, как и весь корабль. Выход из капсулы открылся прямо в каюту. Они вышли, и Алекс с любопытством огляделся.

Формально он имел полное право жить в этой каюте. Хоть и временно, но Алекс являлся полноправным капитаном «Серебряной розы».

Но большая ошибка — привыкать к роскоши хорошей мебели, к высокому потолку, к просторным комнатам, к санитарной комнате с настоящим бассейном и сауной. Все это приличествовало бесящемуся с жиру туристу на круизном лайнере, но никак не капитану боевого корабля.

— Богато, — сказал Трейси, садясь в ближайшее кресло. Хакер приходил в себя.

Дверь в транспортную капсулу медленно закрылась и превратилась в экран. На экране расстилалось зеленое поле. Колыхалась на ветру трава, ползли по небу облака. Где-то далеко-далеко на горизонте блестела вода: то ли изгиб речушки, то ли берег озерца. Алекс ощутил секундный, но острый приступ ностальгии.

Даже пилоты-спец любят планеты. Иначе они не возвращались бы из рейсов.

— Сменить вид. Обзор. Ближайшая планета. Вписать в экран, — скомандовал Алекс.

На экране возник серо-голубой шар Гедонии. Интерфейс на корабле был понятливый.

— Тут найдется выпить? — спросил Трейси.

— Проверим, — ответил Алекс.

Бар он обнаружил в шкафу из драгоценного синего дерева — или очень удачной его имитации. Но выпивка уж точно не была имитацией. Сладкий ром с Эдема, коньяк с Земли, водка с Московии, знаменитый, марсианский самогон — вода из древних морей, генетически модифицированный ячмень, приправлено медом песчаных термитов… Алекс достал бутыль белесой опалесцирующей жидкости. Поставил на журнальный столик.

— Надо же… с Большого Сырта! — восхитился Трейси. — Только раз пробовал. Он соленый, в отличие от массовых сортов. Там соленые источники, и воду специально не дистиллируют…

Алекс достал положенные для самогона граненые стаканы, откупорил бутыль, налил.

— С днем рождения, Трейси. Компьютерщик кивнул.

— Спасибо, капитан.

Они выпили. Вкус и впрямь был солоновато-терпкий, с едва уловимой медовой нотой.

— Что с тобой было? — спросил Алекс. — Если, конечно, это не личное…

Трейси пожал плечами:

— Личное… какая разница? Жизнь — сон, смерть — пробуждение… Я вернулся в свое детство.

Алекс ждал, неторопливо разливая вторую порцию.

— Я родился на Олимпе, капитан. Когда мне было семь лет, мои родители погибли. До десяти я жил в государственном приюте. Потом меня усыновил отставной пилот, живший на Эдеме, ему было почти полтораста лет… Очень добрый, ласковый человек…

Алекс кивнул, ожидая. Трейси замолчал, размышляя о чем-то своем.

— И ты стал… объектом? — предположил Алекс.

— Капитан! — возмутился Трейси. — К вашему сведению, я до сих пор девственник — именно в память о своем приемном отце!

— Прошу прощения, — Алекс смутился.

— Мой отчим умер от старости, когда мне было пятнадцать, — сказал Трейси. — Но к этому времени я получил неплохое образование, вступил в Общество Киберморфов. Короче, смог пережить эту трагедию. Меня даже приняли в астрошколу. Конечно, натуралу было трудно соревноваться с программистами-спец, но слава Нео, я все-таки добился своего… Так вот, сторожевые программы корабля вернули меня в десятилетний возраст. Только на этот раз меня никто не усыновил, я остался жить на Олимпе, пристрастился к электронным наркотикам и в бреду воображал себя взрослым, состоявшимся человеком, членом лучшей в Галактике команды по настройке кораблей. Границы между правдой и ложью постепенно стирались. Временами я слезал с наркоты и снова превращался в одинокого несчастного подростка, живущего в интернате на суровой планете. Потом появлялись вы, и я понимал, что давным-давно вырос, что это были сторожевые программы «Серебряной розы». А потом вы снова исчезали, я становился подростком с подключенным к нейрошунту генератором видений. Я совершенно запутался, капитан! Это длилось три недели…

Он снова выпил.

— Старая испытанная методика, — сказал Алекс. — Чем-то подобным пользовались повстанцы во времена Снежной Войны.

— Очень неприятная методика, — согласился Трейси. — Капитан, тут найдется, чем закусить?

Алекс кивнул:

— Здесь все должно найтись.

Капитанская каюта была снабжена крошечной кухонькой. Скорее статусная, чем реально востребованная роскошь — многие пилоты ценили кулинарию, но времени готовить у них не было.

Алекс тоже не собирался кормить Трейси разносолами. Заглянул в морозильник, но тут же оставил мысль размораживать продукты. Открыл шкафчик, где хранились консервы и закатанные в пластик сублиматы.

— Кусок колбасы вполне сгодится, — сказал Трейси.

Алекс с сомнением достал бурую колбаску в изодранной пластиковой упаковке. Он нагнулся — и вонь шибанула в нос.

Источник запаха лежал на нижней полке. Ссохшийся крысиный трупик с раздутым брюшком.

— Твою мать, — выругался Алекс. — Крыса!

— Ясное дело, на такой-то бандуре… — согласился Трейси. — Все изгрызла?

— Да нет, сублимированной колбасы нажралась и сдохла, — брезгливо бросая колбасу, сказал Алекс. — Ну, все понятно теперь с порчей продуктов…

Крысы были вечным бичом космических кораблей. Даже с тараканами в конце концов научились бороться, а вот крыс никакая химия не брала. Миллион крыс подыхал, чтобы уцелела парочка, абсолютно иммунная к яду. На мелких кораблях еще возможно было уничтожить грызунов подчистую. На крупных, куда снаряжение и пища загружались сотнями и тысячами тонн, крысы были всегда.

Теперь стало понятно, почему ремонтный робот гонялся за голо-графическим кроликом. Плохо отлаженная программа спутала реальных грызунов и сотворенный самим кораблем фантом.

— Дурная крыса, — сказал Трейси. — Вот когда я служил на «Гаргантюа», у нас ни одна хвостатая тварюга не жрала сублимат. Понимали, сволочи, что в животе разбухнет и разорвет все на фиг. Предпочитали прогрызать жесть и пластик. Тоже тысячами дохли, но в конце концов до продуктов добирались.

— Так у вас небось тысячное поколение крыс жило, — хмыкнул Алекс. «Гаргантюа», насколько он знал, был старым, исполинских размеров контейнеровозом, на котором Трейси начинал работать в космосе. — А тут корабль новенький, крысы еще дурные, к космосу не приученные.