— В каком смысле? — не понял Порточенко.

— В том смысле, что вы перешли на «ты».

Атасов усмехнулся.

— Извините, — сказал Порточенко, — не будете ли вы так любезны отдать мне деньги за джинсы?

— Сколько? — волынил Вартанян.

— Сто, — нетерпеливо ответил Порточенко.

— Да как-то они сидят на мне не очень, — проканючил Вартанян.

— Тогда десять за пакет и разбежались.

Вартанян отвернулся и, не вынимая деньги, отсчитал десять десяток, после чего торжественно вручил их Порточенко.

— Вот видишь, — сразу перешёл на «ты» Порточенко, — а ты боялся. Это только вначале трудно, а потом будет ещё труднее.

Не успел Порточенко отсмеяться своей шутке, как дверь открылась и в подъезд вошли ещё двое. Один из них был в штатском, но выглядел более военным, чем тот, который был в милицейской форме.

«Вот теперь конец», — решительно сказал внутренний голос, и Вартанян, швырнув свои старые брюки, кинулся вверх по лестнице. За ним, обезумев, бросились трое друзей. Вартанян перепрыгнул через три ступеньки и вмиг подлетел к окну. Подгоняемый милицейским свистком, он в два прыжка преодолел крышу пристройки и, не глядя, прыгнул вниз. За ним посыпались трое друзей. Свисток не унимался.

Вартанян хотел бежать дальше, но не мог. Ноги его кто-то держал снизу. Рядом с ним так же неестественно стояли по щиколотку в тёплой смоле трое новых знакомых.

— Ушли, — послышалось сверху. Милиционеры не видели пантомиму, изображаемую беглецами.

А пантомима была интересная. Сначала все четверо изображали известную скульптуру Фивейского «Сильнее смерти». Правда, один из них был лишним в этой скульптурной группе, и, вероятно, поэтому они перешли к другому жанру, близкому по своей природе к балету, пытаясь станцевать танец средних лебедей из популярного в то время балета «Лебединое озеро». Танец им явно не удавался, зато удалось добраться до края смоляной лужи. И дальше под прикрытием гаража они благополучно добрались до безопасного места.

Неожиданно эта история наделала много шума.

Тревильян бранил своих подопечных, но в душе радовался, что они приняли такое участие в его протеже. Кроме того, Тревильяну было приятно, что Вартанян так ловко вывел своих новых друзей из сложной ситуации.

Но, предполагая, что эта глупейшая история может быть уже известна Королю, он поспешил к нему в кабинет. Короля на месте не было, и Тревильян, пользуясь своей близостью к директору магазина, поехал без приглашения к нему домой.

Король был не один. В гостях у него были известный актёр, доктор наук и директор магазина «Хрусталь». Вся компания сидела за преферансом.

Едва Тревильян вошёл в комнату, Король, не здороваясь с ним, дождался своей сдачи и вышел в кабинет. Вид его не предвещал ничего хорошего.

— Послушайте, Тревильян, — тихо начал Король, — может, вам лучше пойти директором в овощной магазин, а? Я могу вас устроить. А что? Всегда с овощами Работа не пыльная, зато не надо долго думать.

— Дайте мне сказать, — пытался оправдаться Тревильян. — Дело не стоит выеденного яйца.

— Дела не у нас, а в прокуратуре! — стал кричать Король. — А у вас делишки. До каких пор ваши молодчики будут ошиваться по подъездам? И с какой стати они оставляют там джинсы?

— Какие джинсы, о чём вы говорите! — закричал и Тревильян. — Послушайте меня.

— Давайте послушаем, что вы сможете сказать в своё оправдание. Одну сторону я уже выслушал.

— Дело было так… — начал Тревильян.

— Короче, — перебил Король: он не терпел длинных объяснений.

— Мальчик, племянник, приехал с юга. Я попросил одеть его поприличнее. Ребята подарили ему джинсы. Он переодевался. Тут вошли эти и начали хватать. За что? Он швырнул им свои ширпотребовские и вывел ребят через окно. Вот и всё.

— И всё?

— Всё. Если не верите, пусть покажут вам эти чудовищные порты и пусть попробуют продать их хоть за три рубля.

— И этот, извиняюсь, мальчик вывел всех ребят?

— Ну да. Смышлёный парнишка, моя кровь. Заранее открыл окно и выпрыгнул вместе с ними.

— А милиция стояла и ждала, когда они убегут, да? Что за сказки вы мне рассказываете?

— Дело в том, — продолжал Тревильян, — что из этого двора два выхода — влево и вправо. И милиционерам сверху не видно, в какую сторону побегут ребята, чтобы одному бежать за ними, а второму выйти наперерез. Но внизу была смола, и ребята застряли. И те, наверху, так и не увидели, куда они побежали.

Король начал хохотать, представляя, как великолепная четвёрка стоит по щиколотку в смоле и не может сдвинуться с места.

— А что за мальчик? — спросил он, отсмеявшись.

— Да мальчишка ещё. Двадцать лет, приехал поступать в институт. Инженером хочет быть. Красавец парень.

— Ну что ж, покажите мне этого красавца. Если он такой смышлёный, может, ему и не обязательно поступать в институт.

— О чём я и говорил. А он заладил своё.

— Значит, приходите с ним завтра и заодно прихватите свою шайку. Надо прекратить эти подъездные встречи раз и навсегда.

В тот же вечер мушкетёры были извещены о чести, свалившейся на их головы.

Трое друзей ничего хорошего не ждали для себя от этой встречи, но Вартанян сиял от счастья. Ему казалось, что этот приём как-то повернёт всю его жизнь в сторону светлого будущего. На другой день с утра он уже был у Атасова.

Атасов сразу же предложил Вартаняну избавиться от машины. Об этом когда-то говорил и Тревильян. Поэтому они заехали за Порточенко и Арамичем, и все четверо направились на авторынок, расположенный рядом с комиссионным автомагазином.

Приехав в нужное место, друзья ещё часа три потратили на то, чтобы именем Короля привести машину в порядок. А именно, свой человек в авторемонтной мастерской скрутил до разумного минимума счётчик, сменил отдельные детали и навёл на машину марафет.

Когда Вартанян увидел вновь свою машину, ему стало жалко её продавать. Но Атасов сказал:

— Не жалей, через сто камэ она начнёт разваливаться.

Пока они ремонтировались, Порточенко и Арамич занимались каждый своим делом. Арамич договаривался об оценке автомобиля в комиссионном, а Порточенко искал покупателя. Желающих было много, но Порточенко искал определённого покупателя — с большими деньгами и малым автопонятием.

Такой покупатель был найден в виде жителя южной республики в халате, надетом на голое тело, с тремя платочками на поясе. Порточенко сказал, что количество платков говорит о количестве жён, а значит, и о наличии большого количества денег. Предполагаемый покупатель плохо понимал по-русски, а говорил на этом языке ещё хуже. Но Порточенко всё же понял, что человек, имя которого произнести было крайне трудно, столько в нём было «заде», «ханов» и «оглы», хочет жениться в очередной раз и для этого ему крайне необходима ещё одна машина.

Машину вывели прямо в лоб покупателю. Он цокал я зыком, недоверчиво смотрел в глаза продавцам и только приговаривал «плохо, плохо». Называя клиента разными прозвищами, Порточенко усадил его в машину и газанул гак, что шины взвизгнули, как в лучшем американском боевике. «Аксакал» от такого рывка чуть не сломал себе шейные позвонки, перестал повторять слово «плохо», а начал говорить какое-то другое слово, очевидно, в переводе близкое нашему слову «ужасно». Проехав метров сто, Порточенко на скорости восемьдесят камэ в час развернулся и остановился перед друзьями так резко, что «корабль пустыни» чуть не выбил головой лобовое стекло.

Оправившись от удара, «аксакал» пересел за руль и проехал те же сто метров на первой передаче. По всей видимости, он не знал о существовании более высоких передач. Или, может быть, в пустыне они были и не нужны.

Кроме того, он на этих ста метрах нарушил сразу несколько правил уличного движения, из чего друзья заключили, что там, где он живёт, существуют какие-то другие правила, или он только недавно купил свои права за большие деньги.