– Мы пробудем в Париже еще месяц, а затем вернемся в Англию, – предупредил Руарк.

– Не беспокойтесь, платья будут готовы к этому сроку, – поспешил рассыпаться в заверениях Уорт.

Он поцеловал руку Энджелин, обменялся рукопожатием с Руарком и снял блузу и берет. К тому времени как посетители покидали его салон, Чарлз Фредерик Уорт уже снова возлежал на своем любимом диване.

Энджелин и Руарк возвратились в отель; сняв плащ, Энджелин направилась в спальню. Затем обернулась и увидела стоявшего в дверях Руарка. Одну руку он прятал за спиной и при этом хитро улыбался.

– В чем дело? – спросила удивленная Энджелин.

Он вытащил руку из-за спины – с пальца свисала красная ночная рубашка.

– Не наденешь ли ты ее для меня, Энджел?

Недвусмысленный блеск в его глазах подействовал на нее возбуждающе.

– А разве тебе не пора на скачки? – спросила она, учащенно дыша.

– У меня в запасе есть еще час.

Он отделился от стены и шагнул к ней.

– Здесь нет зеркал, Энджел, – только ты и я…

– Но для этой рубашки нужен полумрак, – попыталась возразить Энджелин.

Руарк тут же, не мешкая, подошел к окну и опустил тяжелые шторы. Комната мгновенно погрузилась в полутьму. – Ну что ты теперь скажешь, Энджел?

Встав рядом с Энджелин, Руарк начал медленно вынимать у нее из волос шпильки. Она тут же почувствовала, как нарастает ее возбуждение, а дыхание становится прерывистым. Она знала, что к тому времени как Руарк окончательно разденет ее, страсть охватит ее всю – таким мощным воздействием обладали его искусные ласки.

Почувствовав, что Руарк начал расстегивать ее платье, Энджелин закрыла глаза. Через некоторое время оно упало к ее ногам, а следом и все остальное. Энджелин поежилась, когда ее обнаженной груди коснулся прохладный воздух. Открыла глаза она только в тот момент, когда шелковая рубашка заскользила у нее по плечам. Руарк не сводил с Энджелин жадных глаз, словно чего-то ожидая. Его страстный взгляд воспламенил каждый нерв в ее теле, все клеточки которого жаждали только одного – его жгучих, опьяняющих ласк. Протянув к нему руки, она развязала его галстук, расстегнула и спустила с плеч рубашку. Опустившись на колени, Энджелин сняла с Руарка ботинки и принялась расстегивать брючный ремень. Одежда и белье медленно скользили вдоль его длинных, стройных ног, пока не очутились на полу. Все еще стоя на коленях, Энджелин подняла голову и посмотрела прямо в глаза Руарку. Наклонившись, он подхватил ее под мышки и осторожно поднял, так что теперь ее ноги не касались пола. Энджелин обвила руками шею Руарка, и они поцеловались. Это был долгий, настойчивый поцелуй, который вскоре сменился каскадом быстрых, жгучих, опьяняющих ласк, разжигавших их страсть.

Чуть отстранившись от Руарка, Энджелин запрокинула голову и вся отдалась восхитительному ощущению, которое пронзило ее тело, когда Руарк принялся целовать ее грудь. Ей захотелось почувствовать его близость, и она теснее прижалась к нему, ощущая прикосновение требовательной мужской плоти.

Он поднес ее к кровати, быстрым движением отбросил покрывало и осторожно уложил Энджелин на простыню. Только тут она неохотно выпустила его из объятий.

Ее темные волосы разметались по подушке, а красная ночная рубашка сверкала в полумраке, словно малиновое пламя. Склонившись над Энджелин, Руарк обнял ее и, перекатившись на спину, привлек к себе. Его руки ласкали ее роскошные волосы, а губы слились с ее губами. Сплетенные в единое целое, любовники изменили позу – теперь Руарк оказался сверху, оседлав бедра Энджелин. Их взгляды были устремлены друг на друга, и она догадалась о его намерении раньше, чем он его осуществил. Вот он коснулся выреза ночной рубашки, а в следующую минуту одним резким движением разорвал тонкую ткань от ворота до самого подола. Энджелин понимающе улыбнулась, вскинула руки и, обняв Руарка за шею, потянула на себя. В это мгновение ее горящее от желания тело наслаждалось восхитительной близостью любовника.

Его руки и губы неистово ласкали ее разгоряченную обнаженную плоть, а она извивалась под ним и стонала от страсти. Остатки еще недавно такой соблазнительной красной рубашки, истинного шедевра коллекции Чарлза Фредерика Уорта, отныне никому не нужные, лежали на полу. Вот он проник в ее лоно, и она задохнулась от восторга, ощущая в себе его плоть. Темп их движений все учащался, и вскоре любовники слились в невыразимом блаженстве…

Еще несколько недель Энджелин откладывала свой визит к врачу – ей не хотелось, чтобы он подтвердил ее подозрения. Но, в конце концов, она поняла, что пойти все-таки необходимо.

После гибели Лихого Рыжика скачки больше не вызывали у нее энтузиазма, и однажды утром, когда Руарк уехал на ипподром, Энджелин отправилась к местному доктору. Тот подтвердил ее опасения – она на четвертом месяце беременности.

В ту же ночь они с Руарком предавались любви, но Энджелин так и не смогла заставить себя открыться ему. Она знала, какой будет его реакция – его безжалостные слова, сказанные в начале их романа, были все еще живы в ее памяти и больно жалили.

«Мне не хотелось бы, чтобы матерью моих будущих детей была проститутка…»

Проститутка… На мгновение Энджелин задумалась, насколько справедливо это обвинение, и тут же ей пришлось признать – если она не была падшей женщиной тогда, то, безусловно, стала ею сейчас. Эту ночь она почти не спала, размышляя над тем, как объявить Руарку о своей беременности. Лучше всего было бы сказать об этом прямо с утра завтра – в день парижских скачек Гран-при.

Неожиданно Руарк, сам того не ведая, облегчил ей задачу. За завтраком он сообщил:

– Я получил записку от Уорта. Твои платья готовы, и их доставят уже сегодня.

– Ты не должен так много на меня тратить, Руарк. Эти деньги пригодятся в будущем, когда у тебя появятся дети.

Произнеся эти слова, Энджелин невольно погрустнела – печально было сознавать, что ей и ее ребенку в этом будущем нет места. Заметив, как изменилось выражение ее лица, Руарк вспомнил слова Ти Джея о том, что у Энджелин может не быть детей. Интересно, о чем она сейчас думает? Наверное, жалеет, что не может подарить ему ребенка. Впрочем, он никогда не был до конца уверен в том, какие именно мысли бродят в этой обворожительной головке, отражаясь в неправдоподобной глубине сапфировых глаз. Но как раз эта аура таинственности, окружавшая Энджелин, в первую очередь и привлекала к ней Руарка.

Несколько минут он не сводил глаз с грустного лица любимой. Как он ошибался тогда, в самом начале их знакомства! К счастью, с тех пор Руарк твердо понял, что Энджелин – именно та единственная женщина, которая ему нужна. Она не только красива, но еще и умна, остроумна, предана своим родным и друзьям, умеет посочувствовать в трудную минуту, кроме того, она восхитительная любовница – так к черту материнство! В конце концов, рассуждал Руарк, детей можно усыновить, а вот такой женщины, как Энджелин, ему не найти. Она для него – все. И как только они возвратятся в Америку, он будет просить Энджелин стать его женой. Пытаясь развеять ее опасения, он мягко сказал:

– Энджел, не забивай себе голову тем, сколько я трачу на тебя. Кроме того, я пока не думаю о детях.

Да, сказано яснее ясного, подумала Энджелин. Ей вспомнились слова Руарка, произнесенные в день гибели Лихого Рыжика: «Ты можешь позволить себе роскошь быть сентиментальной, мне же приходится быть человеком практичным».

«Ах ты, расчетливый прагматик Руарк Стюарт! – с горечью подумала Энджелин. – Конечно, ты пока и не помышляешь о детях. Зачем они тебе сейчас, когда ты наслаждаешься жизнью с любовницей? С детьми можно подождать до лучших времен – разумеется, предварительно найдя для них достойную мать…»

Энджелин всегда знала, что разлука с Руарком неизбежна. С того самого момента, как она согласилась стать его любовницей, она много раз мысленно проигрывала в уме эту сцену неминуемого расставания. А стоит ли вообще говорить ему о своей беременности? Ведь в таком случае Руарк наверняка захочет расстаться с ней и им не избежать неловкости. По здравом размышлении, Энджелин приняла решение – она не скажет любовнику, что носит под сердцем его дитя.