– Ну что ж. Кухонную дверь я запер. Так что не забудьте запереть входную, когда будете уходить. Спокойной ночи, мисс Дюбуа.

– Спокойной ночи, мистер Биллингс.

Роуз улыбнулась, когда управляющий ушел. Биллингс был приятным человеком, но слишком застенчивым для Бримсто-уна – по крайней мере до тех пор, пока городок не станет более цивилизованным. Но даже несмотря на то что город вызывал у нее чувство протеста, Роуз нравилась грубая красота раскинувшихся вокруг земель. Ей только хотелось бы найти тут богатого мужа, которого она так долго и безуспешно искала. Она могла бы смириться и с грубостью нравов, если бы в городке присутствовала хотя бы крупица роскоши – и немного респектабельности.

Роуз родилась в трущобах Нового Орлеана. Она потеряла свою мать, когда была ребенком, и воспитывалась отцом, то и дело попадавшим за решетку после пьяных драк и мелких преступлений. Жизнь на улице сделала ее умудренной опытом раньше времени. Роуз научилась выживать в том ужасном мире, в котором ей довелось родиться. Но она жаждала лучшей доли.

Далеко на Востоке она могла бы найти роскошную жизнь, к которой так стремилась. Но с ее прошлым самое большее, на что она могла там надеяться, – это быть содержанкой состоятельного мужчины. Здесь же, на Западе, ощущался недостаток женщин, а мужчины к тому же еще и остро нуждались в наследниках, поэтому – не важно, богатые они были или бедные, – все владельцы хотя бы какой-нибудь собственности предпочитали именно законный брак. Они не очень-то обращали внимание на прошлое своей избранницы. А учитывая высокие моральные критерии, по которым отбирали кандидаток для работы в ресторанах Фреда Харви, официантки считались самыми желанными невестами.

Роуз не смогла бы ввести в заблуждение строгую комиссию Харви, если бы не Эмили Лоуренс, научившая ее, как должна вести себя леди. Эта мысль заставила ее вспомнить о письме, что лежало у нее в кармане. Она как раз сегодня получила его от Эмили. Среди суматохи обеда, уборки и мытья посуды у нее не было времени, чтобы прочесть его, поэтому сейчас ей не терпелось поскорее добраться до своей комнаты. Она торопливо сложила последнюю салфетку, чтобы завтра утром не тратить время на приготовления.

Едва она собралась погасить последнюю лампу, как звякнул колокольчик, возвещавший, что кто-то вошел в дверь.

– Простите, но у нас уже закрыто! – крикнула она. – Повара ушли домой.

– Кому нужны ваши повара? У нас с тобой здесь осталось одно незаконченное дельце.

По спине Роуз прошел холодок, когда она узнала голос высокого ковбоя. Медленно повернувшись, она увидела, что он стоит, прислонившись к двери и скрестив руки на груди. На лицо его падала тень, и от этого он казался еще более опасным.

Определенно, гораздо более опасным.

– Какие у нас с вами могут быть дела?

– Кусок яблочного пирога.

– Боюсь, уже слишком поздно, ковбой. Все уже убрали. Я как раз закрываю... Куда вы идете? – спросила она резко, увидев, что он прошел мимо нее и ударом ноги распахнул кухонную дверь. – Пожалуйста, прошу вас, уходите! – требовательно произнесла она, следуя за ним.

Не обращая на нее внимания, он зажег лампу, затем присел на корточки и заглянул в ящик со льдом. Повернув голову, он бросил на нее укоризненный взгляд.

– Разве маменька не предупреждала тебя, что ложь не доведет до добра, рыженькая? – Он вынул из ящика форму для выпечки, в которой лежал отрезанный кусок пирога и еще нетронутая половина. – Не хочешь присоединиться ко мне?

– Можете взять его с собой и съесть дома, если вы такой голодный, – презрительно фыркнула Роуз и гордо прошествовала из кухни.

Он проследовал за ней – с жестянкой в одной руке, а другой засовывая вилкой в рот большой кусок пирога.

– Ты не знаешь, может быть, где-нибудь остался кофе? Не рассчитываю, что...

Роуз яростно посмотрела на него:

– Вы рассчитали совершенно верно. Я уверена, что вы уже успели заглянуть во все кофейники.

Он улыбнулся – его улыбка была такой обворожительной, что у нее екнуло сердце. Слава Богу, у нее уже есть некоторый опыт, чтобы сразу распознать такие улыбочки. Она не позволит себе попасть под сомнительное обаяние соблазнителя.

– Ты неплохо сохранилась для своих лет, рыженькая.

– Неужели? А вы для своих – просто тупица.

– У тебя всегда есть чем ответить на любезность, так, что ли?

– Что правда, то правда, ковбой. Вот что я вам скажу: если вы сейчас же уйдете, я разрешу вам взять этот пирог бесплатно.

– Давай лучше сядем. Моя маменька всегда говорила, что, если есть на ходу, можно заработать язву желудка.

– Ваша матушка была права. Возьмите этот пирог с собой и съешьте его у себя дома в спокойной обстановке.

– Мне больше нравится твоя компания.

И тут он ужасно удивил ее, потому что сначала взял стул и предложил ей, потом подождал, пока она сядет, и только потом уселся сам.

– Не желаете кусочек? – спросил он, протягивая ей на конце вилки изрядный кусок яблочного пирога.

– Нет, благодарю вас.

– Он просто восхитительный.

– Я знаю, не раз пробовала. Но может быть, вы поторопитесь и будете есть быстрее? Я устала, и мне хочется поскорее уйти.

– Ты давно в этом городе? – спросил он, отрезая себе еще один кусок.

– Всего неделю. – Она начала барабанить пальцами по столу.

– А сколько времени ты в Бримстоуне? – Еще один кусок пирога исчез между чувственными губами.

– Неделю.

Он дружелюбно рассмеялся, а у нее по спине поползли мурашки.

– Ты мне нравишься, Рыженькая.

Она уставилась в его сапфировые глаза, окаймленные этими проклятыми длинными ресницами. О таких ресницах мечтает каждая женщина, пытаясь удлинить их с помощью туши или краски для век. Даже щетина на его щеках не могла испортить впечатление.

– У меня есть имя, сэр: Дюбуа. Роуз Дюбуа. Сапфировые глаза по-прежнему в упор смотрели на нее.

– А мое имя Зак Маккензи.

– Какое совпадение! – воскликнула она удивленно. – Я знакома с Джошем Маккензи. Он детектив в агентстве Пинкертона – или был им раньше, во всяком случае. Вы, случайно, не родственники?

Он и глазом не моргнул.

– Пинкертон? У тебя были какие-нибудь нелады с законом, Роуз?

– Я предпочитаю избегать служителей закона, но этот женился на моей близкой подруге.

– Правда? Ну что ж, Маккензи здесь распространенная фамилия. А почему ты недолюбливаешь служителей закона?

– Те, с кем мне.приходилось сталкиваться, были даже хуже преступников, которых они выслеживали. – Первым и самым худшим был шериф Уэс Старджес, вошедший в ее жизнь, когда ей было всего семнадцать. Но у нее не было ни малейшего желания рассказывать об этом.

– Итак, у тебя были некоторые неприятности с законом. – С этими словами он отправил в рот последний кусок пирога.

– Я этого не говорила. – Она взяла опустевшую форму, отнесла ее на кухню и положила в раковину. Когда она повернулась, чтобы идти назад, оказалось, что он стоит позади нее. Как он мог так бесшумно двигаться по этим скрипучим деревянным полам?

Еще больше она удивилась, когда его рука скользнула вниз и обняла ее за талию. Затем он властно привлек ее к себе и прижал к твердой мускулистой груди. Обычно Роуз имела обыкновение оказывать решительное сопротивление наглым типам, пытавшимся заигрывать с ней. Ее коронными ударами были локтем по ребрам или коленом в промежность.

Но по какой-то непонятной причине – и это было абсолютно противно ее чувству самосохранения – она не сделала ни того ни другого. Оказаться в такой близости от него было так волнующе... К тому же у нее достаточно опыта подобного рода, и она уверена, что сможет контролировать ситуацию.

– Что вы собираетесь делать, Маккензи?

– Поскольку я не смог получить кофе, пожалуй, утолю жажду вот этим. – С этими словами он прильнул к ее губам, так что она не успела даже слова вымолвить, чтобы воспротивиться насилию.

Это было похоже на взрыв – все ее существо охватило острое наслаждение. Она тут же поняла, что недооценила его чары, и попыталась вырваться. Он мягко придержал ее за шею теплой ладонью, и это прикосновение привело в смятение все ее чувства. Все встрепенулось в ней от прикосновения его твердых, жарких и настойчивых губ и крепкого, горячего тела, к которому он властно прижимал ее.