— Ну да, отличное алиби, — иронично промолвил Дэйв. Фермер бросил на него возмущенный взгляд:

— Вы что, хотите сказать, что я вру? Никто еще не смел называть Уилла Боннера вруном!

— Так друг друга обзывают дети, — ядовито заметил Кинкейд.

Синтия возмутилась:

— Эй, вы оба, вспомните, что нам надо подумать о Салли и Клее! Они любят друг друга и собираются пожениться! Если вы немедленно не помиритесь, то рискуете больше никогда их не увидеть! Вы этого хотите? А теперь… не угодно ли войти в мой вагон, джентльмены?

Оказавшись в вагоне Маккензи, Боннер с любопытством осмотрелся, — Это похоже на жилище дорогой проститутки, — заявил он.

Сжав зубы, Синтия заставила себя улыбнуться.

— Не знаю, мистер Боннер, никогда не бывала в жилищах проституток, — спокойно сказала она. — Прошу вас, присаживайтесь, а я принесу вина.

Боннер опустился на стул, Дэйв сел напротив. Вернувшись, Синтия заметила, что у мужчин такой вид, словно они не знакомы.

— Итак, — заговорила она, вручив мужчинам по бокалу, — во-первых, мы должны понять, что Клей и Салли поженятся в любом случае. Это решено, так что не стоит даже обсуждать это. Но я должна сказать, что вы оба — счастливцы. Будь я на твоем месте, Дэйв, лучшего жениха своей сестре я бы не пожелала. Что до вас, мистер Боннер, поверьте, ваш сын едва ли найдет себе более преданную и любящую жену, чем Салли Кинкейд. Так что примите мои поздравления, джентльмены, вам обоим повезло. — Казалось, ее собеседники лишились дара речи, а Синтия продолжала:

— Давайте теперь потолкуем о том, что вызвало вашу неприязнь. О водоеме, — уточнила она. — Дэйв, скажи мистеру Боннеру, как ты предлагаешь решить эту проблему?

— Не уверен, что после сегодняшнего происшествия мне захочется ее решать, — буркнул Дэйв.

— Последний раз повторяю: я не имею отношения к аварии! — рявкнул Боннер. — Мое слово — золото, железнодорожник!

Кинкейд оценивающе взглянул на него.

— Хорошо, — кивнул он. — Насколько я понимаю, вы не хотите, чтобы на пути вашего скота прошла колея, не так ли? А если колею положат по другую сторону от водоема? Тогда дорога не будет мешать скоту.

— Думаете, правительство пойдет на это? — задумчиво спросил Уилл.

— Почему нет? Какая им разница, если мы придем к согласию? Роки-Маунтейн-Сентрал оплатит перестройку, но — виновны вы в аварии или нет, Боннер, — вам придется заплатить за испорченные вагоны.

— Пожалуй, ваши требования справедливы, — проворчал фермер. — Ведь это мои люди портили колею.

— Я все знаю, Боннер, — проговорил Дэйв. — На вашей земле я нашел пещеру, в которой они прятали украденные рельсы и шпалы.

Боннер расхохотался:

— Кажется, вы выложили все свои карты, инженер!

— Называйте меня Кинкейдом, Боннер. Мое имя — Дэйв Кинкейд.

— Что ж, мистер Кинкейд, раз уж мы вскоре станем родственниками, давайте сразу условимся: мой сын останется фермером, И не вздумайте учить его, как управляться со всем вашим железом.

Дэйв протянул ему руку:

— Идет, мистер Боннер.

Пожав Дэйву руку, Боннер сказал Синтии:

— Как насчет еще одного бокальчика этого винца, маленькая леди? Кажется, нам есть за что поднять тост!

— Знаете что, мистер Боннер, — улыбнулась Синтия, — по-моему, вы правы.

На следующий день Дэйв с Боннером отправились в Денвер. С помощью Элизабет и Чарльза Рейберна были заполнены все необходимые бумаги. Федеральный судья заверил, что в Вашингтоне с документами не возникнет никаких проблем.

По дороге домой ни Дэйв, ни Уилл не проронили ни слова. Но они впервые почувствовали уважение друг к другу. Тем же вечером добрая весть о примирении фермера и Кинкейда разнеслась среди железнодорожников и ковбоев. По этому случаю были широко распахнуты двери салуна, а поскольку была суббота, то веселье било ключом.

Усевшись за столик в уголке палатки, служившей сапуном, Синтия и Дэйв беседовали с Уиллом Боннером. Враждебности между ними больше не было, и оба испытывали явную симпатию друг к другу, которая росла пропорционально количеству выпитых бутылок виски.

Синтия лишь удивленно качала головой, слыша по крайней мере пятидесятый тост за здоровье будущих супругов, Хотя ни жениха, ни невесты поблизости не было. Клей лежал в палатке, служившей лазаретом, стены которой были украшены десятком картинок с пожеланиями здоровья, нарисованных ученицами Салли. Невеста сидела у его кровати и читала ему.

Тем временем один молодой ковбой и один рабочий задумали помериться силами. Вокруг тут же собралась толпа любопытных.

Силы были примерно равны: железнодорожник развивал свои мускулы, годами укладывая рельсы и забивая в них шпильки, а ковбой долгое время ловил и водил на веревках могучих быков и коров.

Эта своеобразная дуэль длилась минут пять. Наконец последним усилием железнодорожнику удалось пригнуть руку противника к стойке бара, празднуя победу. Победитель радостно помахал собравшимся, но случайно задел локтем фонарь, который тут же упал и зацепил бутылку виски. Мгновенно на стойке заполыхала огненная дорожка. Люди бросились врассыпную, роняя в суматохе стаканы со своей выпивкой. Пламя быстро распространялось по палатке. Поднялась паника.

Обняв Синтию, Дэйв вывел ее из палатки. Когда они выбрались наружу, салун уже горел вовсю.

— Шон, собери людей! Пусть встают в цепочку! — закричал Дэйв. — Надо остановить огонь, прежде чем он охватит весь городок!

По указанию Уилла Боннера возле салуна выстроилась вторая цепочка из людей, передававших по рукам ведра с водой.

Ночной ветер быстро разносил огонь. К счастью, дуло не в сторону лагеря, но языки пламени грозили вот-вот лизнуть вагоны, школьную палатку и лазарет.

— Не приближайся к огню, детка, — на ходу бросил Дэйв Синтии — он бежал к вагонам, Крики испуганных детей смешивались с воплями мужчин и женщин, передающих друг другу ведра с водой.

Увидев в толпе Лидию, Синтия побежала к ней.

— Детям опасно здесь находиться! — кричала она. — Уводи их отсюда! И надо вынести все, что можно, из палаток — вдруг ветер переменится.

Лидия кивнула и с несколькими женщинами принялась за дело.

Через несколько минут залах гари долетел до скота. Перепуганные лошади и мулы заметались по загонам. Ковбои Боннера начали усмирять их.

Пэту О'Харе и Дэну Харрингтону удалось раскочегарить «Клементину». Несколько человек прицепили к паровозу вагон Синтии, столовый и спальный вагоны. Как только состав был сформирован, Пэт повел его к повороту, с которого можно было выехать на колею. Оставались лишь вагон Дэйва да еще с полдюжины товарных платформ.

В воздухе уже носились тысячи искр, когда Дэйв подвел по колее к вагонам еще один локомотив. Состав был сцеплен, но вдруг деревянный вагон Дэйва, стоявший между локомотивом и вагоном Синтии, загорелся.

— Сталкивайте его с колеи, — кричал Дэйв, — иначе потеряем еще один вагон!

Осознав, что ее вагон тоже может вспыхнуть, Синтия лихорадочно обдумывала, что ей нужно спасти. Вбежав в спальню, она беспомощно огляделась по сторонам. Бросилась к шкафу и ей на глаза попалась шкатулка, что перед смертью передал ей отец. Не раздумывая, Синтия схватила ее и последнее письмо отца. Если вагон сгорит, ей ничем не заменить этих сокровищ.

Вдруг Синтия ощутила легкий толчок — вагон прицепили к составу, но она успела соскочить на землю до того, как поезд тронулся.

Поставив состав на колено, Дэйв выбежал из кабины.

— Шон! — закричал он. — Залезай в кабину и уводи поезд подальше отсюда.

Кивнув, бригадир взялся за дело, а Дэйв, подбежав к Синтии, схватил ее за руку.

— Разве я не сказал тебе держаться подальше от пламени? Не успела она ответить, как до них донеслись неистовые вопли — кто-то звал на помощь. Синтия с ужасом увидела, что огонь добрался до лазарета, и палатка загорелась. О помощи просила Салли.

Синтия с Дэйвом бросились к ней.

— Помоги нам, Дэйв! — кричала Салли. — Клей в палатке!

Синтия утешала Салли, а Дэйв вбежал в пылающую палатку. Густой дым застилал глаза, не давал дышать, вокруг потрескивали горящие вещи. В углу палатки доктор пытался помочь Клею встать с постели. Доктору и Дэйву удалось вынести раненого из лазарета, а потом они поспешили на помощь к другим жертвам пожара.