Бриджес остановился и стал слушать, вежливо наклонив голову. При этом его взгляд непрестанно следил за тем, что делается в обеденном зале: нужно было удостовериться, что за тридцать минут стоянки поезда всех посетителей обслужат на самом высоком уровне и никто не уйдет голодным. Хотя Фаллон Бриджес иногда бывал ужасно несправедливым, Эмили не могла не признать, что он отличный специалист в своем деле. Фред Гарви нанимал только лучших, а тех, кто не соответствовал его высоким стандартам, безжалостно увольнял.
— Еда становится ядом, — продолжал пожилой мужчина, — если вы торопитесь. Чаще всего получается так, что вы платите вперед, проглатываете несколько кусочков, а этот проклятый поезд уже отправляется. Помнится, не раз я выбегал из двери ресторана с куском пирога в руке.
— Здесь не будет ничего подобного, сэр. Мистер Фред Гарви в совершенстве изучил европейские методы обслуживания клиентов и превратил свои рестораны в настоящее произведение искусства.
Пожилой джентльмен, чей рассказ прервали, не обратил внимания на замечание Бриджеса. Хотя Эмили знала, что ей следует работать, она не могла удержаться от любопытства и продолжала прислушиваться.
— Мы-то за все заплатим, а то, что мы не успеем доесть, они соберут и подадут тем простакам, которые приедут следующим поездом.
У многих посетителей, которые слышали эти разглагольствования, вилки замерли на полпути ко рту. Кое-кто в ужасе уставился в свою тарелку. Но то, что подавали в ресторанах Гарви, совершенно определенно не могло быть едой второго сорта. Все блюда были необыкновенно вкусными, а выглядели и того лучше.
Тем не менее Бриджес побледнел, услышав такие рассуждения.
— Сэр, уверяю вас, у вас достаточно времени, чтобы не торопясь закончить завтрак. Тем более мы никогда не делали таких недостойных вещей, о которых вы изволили высказаться. Скажу больше: когда пассажиры возвращаются в свой поезд, в обеденном зале ресторана Гарви едва ли остается хоть одна тарелка с недоеденной едой.
Бриджес возмущенно фыркнул и двинулся дальше, обслуживать следующий столик. Проходя мимо Эмили, он прошипел со свистом:
— Приступайте к работе, мисс Лэйн, иначе наши клиенты опоздают на поезд!
Эмили кивнула и принялась за работу. Свое дело Бриджес знал отлично, но он не имел ни малейшего понятия о том, как управлять работой других. Такое отношение к окружающим возмущало Розу. Эмили же, наоборот, всю свою жизнь прожила в окружении мужчин, похожих на Бриджеса, и поэтому ничему не удивлялась.
Поразительно, но, несмотря на неожиданно большое количество посетителей, они успели-таки обслужить всех вовремя. Пассажиры заняли свои места, когда паровоз только разводил пары, так что поезд по их вине не выбился из расписания.
Все «Гарви герлз» работали семь дней в неделю и каждый день обслуживали по три поезда. За это они имели комнату и стол и еще почти восемнадцать долларов в месяц наличными. Кроме того, один раз в год каждой из них оплачивали проезд до Санта-Фе. Для большинства девушек это было больше, о чем они могли мечтать.
Вечером, после того как уходил последний поезд, официантки обычно расходились по своим комнатам. Там они делились друг с другом мечтами и надеждами, там завязывались крепкие узы дружбы, которые иногда не разрывались потом всю оставшуюся жизнь.
Так обстояло дело и у Розы с Эмили. Они оказались родственными душами, сестрами — не по крови, а по сердечной склонности.
— Ты видела, какое лицо было у Спадающих Бриджей, когда он понял, что у нас больше посетителей, чем мы предполагали? — громко смеясь, говорила Роза, устраиваясь в одной ночной рубашке на своей кровати.
Эмили еще была в халате. Хотя они жили в одной комнате уже несколько недель и поверяли друг другу свои самые заветные тайны, она все еще не могла избавиться от стеснительности — по крайней мере пока еще не избавилась. Роза же, наоборот, казалось, вообще не была обременена чувством стыда.
— А ты слышала, как он набросился на того несчастного помощника официанта, который принес эту злополучную телеграмму? — спросила Эмили. — Этот идиот попросил полуграмотного бедолагу прочитать телеграмму, а потом накинулся на бедного парня за то, что тот сделал ошибку.
Она развешивала свое только что выстиранное форменное платье. Их униформа должна была радовать гостей своей безупречной белизной, а за целый день работы она неизбежно становилась грязной. Черный костюм был более практичен в этом смысле, чего нельзя было сказать о белом фартуке.
Слава Богу, Роза знала несколько секретов, как выводить пятна от бифштексов с белой ткани, ведь «Гарви герлз» должны были сами поддерживать чистоту своей форменной одежды. Эмили, которая никогда раньше не мыла ничего, кроме собственной персоны, испытывала большие сложности в этом вопросе. А если она появится перед Фаллоном Бриджесом и посетителями в грязном фартуке, ее уволят!
Вот поэтому, хотя Эмили учила Розу, как накрывать на стол, сама она постоянно училась у подруги гораздо более полезным вещам.
— Да, я слышала, как он набросился на беднягу. — Роза многозначительно хмыкнула. — Он благоразумно поступил, что не выгнал его, не то я сделала бы что-нибудь похуже.
Эмили замерла, потом медленно повернулась к своей лучшей подруге.
— Что ты имеешь в виду, говоря «что-нибудь похуже», Роза? Роза с преувеличенным вниманием разглядывала трещину в потолке, как будто не слыша вопроса.
— Роза? — настойчиво повторила Эмили.
Громкий рев, который вдруг донесся снизу, заставил ее подпрыгнуть чуть ли не до потолка. Она бросилась к окну. Все остальные девушки уже высунулись из окон своих комнат и в изумлении наблюдали, как Фаллон Бриджес стоит посреди двора, громко и безудержно чихая. Потом он зажал нос, но ничего не помогало — Бриджес продолжал чихать.
— А-а-а-пчхи! А-а-а-пчхи! Апчхи! Апчхи! Апчхи! Апчхи! Коротышка крутился, приплясывая, по всему двору, как будто одержимый демоном чихания. Наконец, казалось, охваченный припадком безумия, он подбежал к поилке для лошадей и сунул голову в воду.
Эмили не могла поверить своим глазам: Бриджес, который числил чистоту второй добродетелью после набожности, — и вдруг опустил свое лицо в воду, а в ней, может быть, плавала лошадиная слюна! Она всеми силами сдерживала смех, боясь, что если рассмеется, то не сможет остановиться. Ей ни в коем случае нельзя было смеяться над своим начальником.
Девушки, высунувшиеся из окон своих комнат, были ошарашены не меньше Эмили. Через несколько секунд Бриджес поднял из воды голову. Когда он попробовал потянуть носом воздух и после этого не чихнул, то издал вздох облегчения и выпрямился.
— Вы в порядке, мистер Бриджес? — спросила его Кэти.
Бриджес засопел и хмуро посмотрел на своих подчиненных, глазеющих на него из распахнутых окон меблированных комнат.
— Быстро отправляйтесь в свои комнаты, барышни. Неужели я должен каждый вечер напоминать, что отбой у вас ровно в десять часов?
Он презрительно засопел и вдруг еще раз оглушительно чихнул. Роза рассмеялась, и этот звук через открытое окно долетел до Бриджеса. Прищурившись, он пронзил взглядом Эмили.
— Вас что-то рассмешило мисс Лэйн?
— Н-нет, сэр…
— Я так и думал. Спокойной ночи, барышни.
Он пошел в свою комнату обычной семенящей походкой, которая делала его похожим на дворецкого в каком-нибудь британском замке, только несколько потрепанного. Эмили никогда бы не поверила, что под костюмом их сверхблагообразного управляющего прячутся ярко-красные подштанники.
— Ну ладно, признавайся, что ты с ним сделала, Роза?
— Ничего особенного.
— Признавайся! — настойчиво повторила Эмили.
— Я подсыпала красного перцу ему в табакерку.
Эмили раскрыла глаза от удивления:
— Что?
— Ты ведь слышала, что я сказала, — он заслужил это. В следующий раз он дважды подумает, прежде чем станет кричать на ребенка.
— С какой стати он будет дважды думать, если только ты ему не скажешь, что это ты ему подсыпала перцу и по какой причине? Правда, тогда тебя наверняка уволят. А он все равно вряд ли что-либо поймет.
