Потом он снова ощутил на своих губах соль ее слез и отпрянул. Слезы струились по щекам Эмили, прокладывали себе дорожки. Она была не из тех женщин, которые легко плачут. Он имел возможность в этом убедиться, наблюдая, как она работает от рассвета до заката, день за днем. Даже в моменты самого сильного изнеможения она никогда не жаловалась. Она приехала в Нью-Мексико совсем одна, и хотя Роза стала ей лучшей подругой, она, должно быть, вынуждена была терпеть невероятное одиночество и неуверенность. И до сих пор она это стойко переносила, без единой слезинки.

Ночь, проведенная на пожаре, была для Эмили серьезным испытанием. Ни одной слезинки не уронила она за все это время. Она держала себя в руках — не только себя, но и всех остальных девушек, окружавших ее, — и Джош мог гордиться тем, что судьба дала ему счастье узнать такую женщину. У нее были мужество и несгибаемый дух. Поэтому он непременно должен узнать, что надломило ее.

— Что случилось, Эми? Расскажите мне, я сделаю все возможное, чтобы помочь вам.

Она только трясла головой и еще крепче сжимала его в своих объятиях.

— Помогите мне забыть, Джош!

Он нежно погладил девушку по голове.

— Что забыть, Эми?

— Все на свете, кроме вас и меня…

Проклятые условности! Она ведь хочет этого так же сильно, как и он! Почему он должен с этим бороться? Нет, все равно он должен. Она не знает, о чем просит, но он-то знает. А еще он знает, что завтра сядет в поезд и больше никогда ее не увидит.

Джош направился к коляске, Эмили пошла следом. Он знал, что обязан объясниться с ней. Разве не для этого он привез ее сюда? Он внезапно остановился и повернулся к девушке. Эмили шла, ничего не замечая, опустив голову, поэтому наткнулась на него и потеряла равновесие.

Он подхватил ее, не дав упасть.

— Эми, я…

Эмили взглянула на него, такая ранимая, и глаза ее снова наполнились слезами.

Волосы девушки были еще мокрыми, а кожа еще не полностью высохла. Вся она была прохладной, пахла сладким, а на вкус была еще прекраснее. И сейчас она будет его, если только он окажется достаточно испорченным, чтобы воспользоваться преимуществом своего положения.

Джош проглотил слова, готовые сорваться у него с языка, нежно обнял Эмили и поцеловал.

Потом он расстелил свою куртку на маленьком пятачке травы возле воды и положил девушку на куртку.

Вытянувшись перед ним во весь рост, Эмили была похожа на богиню водных стихий, которую Джош видел недавно на берегу озера, только одетую. Он хотел бы, чтобы эти ненужные сейчас одежды пропали, испарились. Он жаждал снова увидеть ее тело, свободное ото всех покровов, которые только сковывают его. Еще сильнее он желал увидеть ее глаза без этих ужасных очков, делающих ее лицо похожим на маску.

Улыбнувшись, девушка протянула к нему руку, он схватил ее и нагнулся к ней. Их тела прильнули друг к другу, соединившись, как ключ и замок.

Может быть, всего лишь несколько поцелуев и ласк — это все, что Эмили от него ждет? Может быть, этого будет ей достаточно? Но Джош знал, слишком хорошо знал, что ему достаточно не будет. Он должен контролировать себя, не переступать черты, за которой уже не сможет вернуться назад. Он может это сделать, он должен. Черт, все, что ему надо делать, это двигаться медленно и легко — и не дать страсти выйти из-под контроля и завладеть им. Немного поцелуев, немного ласк.

Когда Джош снял с нее очки, она закрыла глаза и приоткрыла губы. Он склонился к ней — и весь остальной мир перестал существовать для них.

Как долго длился их поцелуй, как долго они ласкали друг друга и наслаждались этими ласками, Джош не мог сказать. Эмили останавливала его вздохами наслаждения, он успокаивал ее мягкими поглаживаниями.

Девушка раскрылась под ним, как цветок на рассвете, и он целовал ее губы, ее шею, ее ключицы. Каждое новое завоевание распаляло его все больше и больше, пока страсть не потребовала самой полной близости.

Расстегнув пуговицы лифа Эмили, Джош приспустил платье и освободил ее груди, затем опустил голову и взял в рот один из тугих сосков, о которых всего несколько мгновений назад он не мог и мечтать. Девушка ответила на это прикосновение вздохом наслаждения и настойчивым призывом продолжать.

Боже, как же он хочет ее! Джош был напряжен до предела, все его тело ныло от вожделения, и он знал, что все, что ему осталось сделать, — это освободиться от штанов.

Касаясь своими губами ее губ, он утешал ее какими-то бессмысленными словами, которые вставлял между быстрыми, влажными поцелуями, потом прошелся языком по обеим грудям и еще раз взял в рот розовый бутон.

Руки Эмили сжали плечи Джоша как тисками, и он заколебался, потому что был не уверен, чего именно она хочет: то ли оттолкнуть его, то ли прижать еще ближе. Когда она изо всех сил дернула его и со стоном произнесла его имя, Джош понял, что не может оставить ее неудовлетворенной. Поэтому он продолжал безумно ласкать Эмили и одновременно подвергать себя мучительным пыткам.

Опустив руку вниз и проведя по ее бедру, он обнаружил, что под платьем у нее ничего нет. Он положил ладонь на интимнейший из уголков ее тела, и Эмили задохнулась от его прикосновения. Джош проник глубже, убыстряя ритм своих движений, пока она не выгнулась дугой от переполняющей ее страсти и не застонала, как безумная.

Он почувствовал испарину на лбу, его собственное тело было налито свинцом, раскалено и полно вожделения. Джош знал, что должен покончить с этим сию же секунду или взять Эмили прямо здесь, на траве, посредине мира. И в то время как его тело неистово требовало, чтобы он продолжал, его разум тихо напомнил ему, что если он сделает так, то будет раскаиваться в этом всю оставшуюся жизнь.

Со стоном безысходности Маккензи откатился в сторону, прижав руки к глазам, чтобы заслониться от солнца. Он лежал так, дожидаясь, пока его дыхание станет спокойным и ровным, а тело перестанет бунтовать. Через несколько мгновений клокотание вулкана сменилось глухим монотонным ворчанием, и Джош смог сесть.

— Джош? — Голос Эмили дрожал, и он повернул к ней голову, боясь, что она опять плачет.

Девушка лежала на его куртке растрепанная, в расстегнутом платье, ее груди были подставлены солнцу. Ее рот был красным от его поцелуев, волосы спутались.

Ее вид заставил его тело снова напрячься от безмолвного крика. Склонившись над ней, он нежным движением руки прикрыл ее наготу, мягко отвел волосы с лица и стал застегивать корсаж.

Эмили тоже села и успокаивающим жестом положила свои руки поверх его пальцев, пока он наконец не заставил себя поднять на нее взгляд. Она снова надела очки, и глаза, в глубину которых Джош так страстно хотел заглянуть, снова отталкивали его.

— Я что-то сделала не так, Джош? — спросила она, и голос ее был полон печали. Ему захотелось надавать себе пинков.

— Конечно, нет.

— Что же тогда случилось? Почему ты не…

— Эми, здесь не место для таких вещей.

Она огляделась — ее взгляд скользнул по поверхности озерка, она увидела роскошную зелень, в которой пели птицы.

— Мне кажется, это место создано Богом для мужчины и женщины, чтобы они здесь любили друг друга.

— Ты так много об этом знаешь?

— Нет, конечно! Но зато я знаю все о себе.

Джош стряхнул ее руку и стал дальше застегивать пуговицы.

— Поверь мне, уже через минуту ты пожалела бы об этом.

— Сомневаюсь.

Он тоже сомневался, что Эмили пожалеет сразу же. Но однажды она подумает об этом…

— Кроме того, если моя мать когда-нибудь узнает, что я лишил женщину невинности на голой земле где-то посреди степей Нью-Мексико, она тогда… — Джош содрогнулся. — Мне страшно даже подумать о том, что она тогда сделает! Или мой отец…

— Но ты уже достаточно взрослый, чтобы не отчитываться перед своими родителями.

Джош с изумлением посмотрел на Эмили:

— Ты ничего не понимаешь. Я воспитан в уважении к женщинам и привык относиться к ним как к леди.

— Даже если эта женщина ведет себя совсем не как леди?